Изгнание в рай
Шрифт:
– Не питайте иллюзий. – Глаза врача смотрели холодно. – Михаил не будет нормальным уже никогда. Пока Томский – просто психопат. Тяжелый. А если не держать его под контролем – станет чудовищем.
– Не очень медицинский термин вы употребили, – попыталась пошутить Настя.
– А как еще объяснить, чтобы вы поняли? – усмехнулся врач. – Берегите себя, милая девушка. Вы ввязываетесь в очень опасную игру.
Она и сама это понимала.
Десять лет назад Мишенька был всего лишь слегка чудным, как положено программисту.
Но сейчас о милых странностях речи уже не шло.
Настя попыталась было предложить правильный путь:
– Миша, – твердо произнесла она, – если ты не убивал своих близких… Если у тебя есть доказательства против Севы, против няни… Давай пойдем в полицию и все расскажем!
Но Томский расхохотался ей в лицо – насмешливо, почти демонически.
– Ты издеваешься надо мной?! Ты думаешь, я допущу, чтобы убийца моей дочери получил пять-десять лет на общем режиме? Пусть даже пожизненное?! Нет, милая. Кровь за кровь. Библейская истина. Иначе мир рухнет.
– Но в Библии написано совсем по-другому… – начала она.
Однако Томский грохотнул кулаком по столу:
– Анастасия, давай договоримся. Со мной не спорь. Никогда. Поняла?!
Однако она упорствовала:
– Миша, но ведь если мы пойдем в полицию и если тебя оправдают, это будет очень удобно. Диагноз снимут, ты получишь паспорт…
– А с чего ты взяла, что я этого хочу? – мрачно улыбнулся он. – Мне больше нравится быть психом. А паспорт я себе сам сделаю. Какой угодно.
– Но тебя ведь убийцей считают.
– Настя, – презрительно хмыкнул он. – Прости, но мнение народа меня решительно не волнует. И в помощи нашей доблестной полиции я не нуждаюсь. Уголовное дело возобновлю сам. И суд над убийцами сам творить буду.
– Хочешь реальный срок получить? – вздохнула она. – В тюрьме?
Томский холодно молвил:
– Сроки получают глупцы. А я буду работать с умом. – Хохотнул: – Как на бутылках с виски пишут: «Drink responsibly». Вот и будем с тобой работать – ответственно. Пойдешь ко мне ассистенткой?
– Ни за что, – решительно произнесла она.
– Как хочешь. – Томский взглянул сквозь нее.
– И вообще я уйду от тебя.
– Уходи, – равнодушно пожал плечами программист.
И лишь когда у нее на глазах выступили слезы, равнодушно прибавил:
– Только куда тебе уходить? И зачем? Мужика у тебя нет. Работу свою ты не любишь. Москву не любишь. Денег у тебя нет. Чем тебе будет лучше без меня?
Она хотела возразить – Томский повысил голос:
– Это ведь ты пришла ко мне. Пришла сама, первой. Значит, я зачем-то был тебе нужен. Зачем?
– Позлорадствовать хотела, – честно призналась Настя. И безнадежно добавила: – Вот дура!
– Дура, – спокойно согласился он. – Саму себя совсем не знаешь. При чем здесь злорадствовать? Ты меня до сих пор жалеешь и любишь. Потому и вытащила из психушки. А я что? Я только рад тебя в союзниках иметь. Вот и оставайся. Мы с тобой будем прекрасно дополнять друг друга.
Сомнительное, ох сомнительное счастье! Но она и правда не ушла. Загипнотизировал ее,
что ли, этот щуплый, нищий и даже без паспорта доходяга? Или в природе любой женщины – какой бы ни была она успешной и красивой – врачевать убогих, спасать несчастных?..Впрочем, Настя скорее не спасла, а джинна из бутылки выпустила.
Она-то надеялась влиять на Томского. Раньше – когда жили вместе – у нее из Мишеньки почти что веревки вить получалось.
Но теперь он безоговорочно взгромоздился на трон и взял бразды правления в свои руки.
Никого не слушал. И на наставления врача плевать хотел. В первый же вечер на свободе выбросил все таблетки. И виски хватанул целый стакан (хотя пить ему, конечно, тоже запретили).
Из больницы Настя благородно отвезла Томского к себе домой – а куда еще было ехать? Заранее постелила гостю на диване в гостиной.
Тот осмотрел наглаженное постельное белье в горошек и скривился:
– Я в проходной комнате не хочу. Не бойся, на твою спальню не претендую. А кабинет у тебя есть?
– Но я в нем работаю!
– Теперь там буду работать я. И спать там же. Перенеси белье и все остальное.
И она – словно рабыня, почти с охотой! – повиновалась.
А Томский сел за ее стол. Включил ее компьютер. Увидел иконку Интернета и, чуть не впервые, улыбнулся:
– Настюха, вот она! Свобода!!!
Кликнул по вожделенному значку. Однако тут же снова нахмурился, буркнул:
– Но скорость ни к черту. И память у твоего ящика нулевая. Ладно, все исправим.
И в тот же вечер курьеры начали доставлять коробки.
– Откуда у тебя деньги? – заинтересовалась она.
Михаил хмыкнул:
– Я фанат технологии «умный дом». Год назад вложил в их акции совсем немного. А они за этот год прибыль в пятьсот процентов дали. Так что на первое время у нас с тобой деньжата есть.
– Может, ты тогда себе одежду закажешь?
Из больницы Томский ушел в обносках на три размера больше – санитар, бугай, милостиво пожертвовал.
– Зачем? – искренне удивился Томский. – Здесь все равно никто не видит. А когда будем уезжать, ты сама сходишь и купишь мне, что надо.
– А мы будем уезжать? – насторожилась она.
Томский посмотрел снисходительно, словно на ребенка:
– Ну, разумеется. Думаешь, Севка и эта дура нянька в России? Естественно, за границей прячутся. Как выясню, где именно, сразу сорвемся.
– Может быть, нам прямо сейчас уехать? А то вдруг в больнице проверка будет?
– Пока нельзя. У меня есть дела в России.
– Какие?
– Сама догадайся.
И отвернулся от нее к компьютеру, истинному своему богу.
– Это все, что ты хочешь мне сказать? – Она еле сдерживалась, чтобы не заплакать.
Томский посмотрел на нее холодным взглядом:
– Нет, не все. Прямо сейчас сходи в банк. В любой. И открой счет на свое имя. Реквизиты дашь мне. Я пару игрушек написал, гонорары будут капать туда. Если тебе что надо – шмотки, бриллианты – покупай без вопросов. Остальное снимай и приноси мне.