Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны

А в зале трясет меньше. Во всяком случае - с потолка пока ничего не летит.

Эйда слабо застонала, когда ее осторожно опустили на каменный пол. И сами рухнули рядом.

Элгэ спустила-таки Мирабеллу с вконец затекших плеч.

Из глаз девочки катятся слезы. А в глубине зеленого взгляда затаилась правда.

– Клятву нарушила ты, - тихо и отчетливо произнес ребенок.

Глава восьмая.

Эвитан, окрестности Лютены.

1

Высокий круглый зал. Ворочается в глубине чудовище. И - ни единого камня сверху.

Наверное, если здесь что и упадет, то сразу потолок. И придавит всех разом единой многопудовой плитой. Но пока он не рушится, нет пыли и можно вздохнуть полной грудью. Последние несколько раз.

Клятва вошла в третий снизу коридор. Шаги ее неспешны. Дают время не только выпрямиться на гудящих ногах во весь рост, но и вытянуть из ножен шпагу. У клятвы - светлые волосы и бледное лицо Юстиниана.

"Если увидишь, что я - уже не я..."

Вот так, Элгэ. И никто не виноват, кроме тебя самой.

Сначала ты почти восемь лет закрывала глаза на чудовище, кому позволила отдать на растерзание брата. Маленького Диего, кого якобы любила.

А потом ты дала две клятвы подряд и обе нарушила, даже не заметив. Разве не клялась перед лицом Творца быть верной женой Юстиниану? Тому, кто сейчас идет через каменный зал - глядя тебе в глаза пустым, невидящим взглядом.

Клялась.

А убить Юстиниана одной непередаваемо жуткой ночью ты не обещала? Когда ледяная луна светила с небес, а во мраке словно шевелился кто-то невидимый и жадный? Он действительно шевелился, Элгэ. Невидимый - лишь для вас с Юстинианом. Взрослых и лишенных истинного зрения. Но вот что открылось бы взору Диего - окажись он там?

Хорошо, что его там не было. Плохо, что брат здесь сейчас.

– Тиан!
– вырвалось у Октавиана.

Тот даже не вздрогнул.

– Это уже не он, - качнула головой Элгэ.
– Уходите! Диего, девочку несешь ты.

– Я останусь с тобой!
– Октавиан рывком поднялся на ноги, усталая рука легла на эфес. Узкая, исцарапанная, с огромным синяком чуть выше запястья. Камень? Или еще раньше - в бою?

– Не останешься. Диего...

– Диего - единственный, кто способен увидеть, где нас сожрут, а где - нет!
– сорвался на крик Октавиан.
– Лучше него о себе позаботится только Мирабелла!

Юноша шагнул вперед с явным намерением заслонить Элгэ. Мог бы не стараться - то, что всего несколько часов назад было Юстинианом, просто встало в пяти шагах от живых. Закрывая любой из коридоров - кроме того, куда они вошли.

2

– Октавиан, он заберет или меня, или нас обоих, - голос девушки прозвучал глухо.

И Рунос ее понимает. Кому захочется отдать и жизнь, и посмертие за нарушенную клятву? Смел не только тот, кто не боится вообще, но и кто способен преодолеть страх.

– Октавиан, ты должен вынести отсюда Эйду. Это - твой долг. И... считай, что моя последняя просьба.

Последняя. Станет ею, если Рунос не сумеет передать девушке... Потому что физически ему не успеть - уже не успеть!

Еще бы знать, в чём она поклялась!

Целитель, посохом защищаясь от всё чаще срывающихся с потолка камней, на пределе сил мчался вперед. Он уже рискует - и смертельно. Потому как прямая обязанность Белого Служителя Матери-Земли - вовсе не спасение жертв. Увы!

3

Брат послушался беспрекословно. Только теперь уже по его подбородку заструилась кровь.

Октавиан еще обернулся к Элгэ - прежде чем скрыться в туннеле. Губы дрогнули - словно хотели что-то сказать... что-то важное. Напоследок.

Не сказал. Или не посмел. Если это уже попросту не мерещится обреченной... на что? Лучше не задумываться. Всё равно оно уже сейчас произойдет.

Любому в такой миг захочется услышать что-то невозможно важное. Услышать, увидеть, узнать - перед смертью, посмертием, Вечной Бездной... Или куда еще уводят нарушенные клятвы?

Элгэ шагнула вперед - навстречу ожившему мертвецу.

Нечто двинулось к ней.

Путь к эшафоту сократился почти вдвое. Эшафоту? Или разверстой могиле?

За какие преступления в древности хоронили заживо? Кажется, в Ритэйне - жен-мужеубийц. А мужчинам просто запрещали жениться вновь... Мир всегда был несправедлив.

– Ты дала клятву...
– мертвец шевелит губами.

Значит, бесстрастные слова не мерещатся. А вот глаза - всё так же равнодушны и пусты. Он не ненавидит и даже не мстит. Просто... выполняет долг.

– Ты нарушила клятву. Ты поклялась и солгала.

– Я поклялась и солгала, - эхом отозвалась девушка.

Она обещала не дать Юстиниану превратиться в чудовище. А сама бросила его на проклятом змеином алтаре. Не забрала с собой тело. И не позволила Диего.

– Что ты теперь намерен делать?

Элгэ Илладэн станет защищаться до последнего - хоть нечисть и не убить простым клинком. А серебряного нет.

– Ты пойдешь со мной. И разделишь мою судьбу.

Вот значит как. Может, это и справедливо. Но кто тогда спасет Алексу?

Почему не страшно? Элгэ только что узнала, что превратится в... такое. Пустые, холодные глаза - у кого они бывают? Память услужливо подкинула червленый узор на холодной рукояти кривого ножа. Юстиниан сейчас смотрит на бывшую жену мертво-змеиным взглядом.

Если Элгэ убьет себя - это спасение или нет?

– Не шевелись, - совсем тихо сказал... сказало ОНО.
– Всё кончится быстро.

Как? Что превратит горячую кровь в ледяную? Что вытеснит из тела Элгэ ее саму - вместе с памятью, чувствами, душой? Или не вытеснит, а... смешается?!

Омерзение пришло, но какое-то слабое, как едва уловимый запах гнили. Он сейчас исчезнет - стоит Элгэ перестать дышать.

– Сдержи клятву.

Поздно.

– Сдержи клятву.

Какую? "Обещаю в горе и в радости..."?

Навязчивый запах ладана и опостылевших свеч. Лицемер-священник отныне и навек связал Элгэ с чужим ей человеком. На радость родственничку - подонку и интригану!..

...Оглушающий выстрел. Ошалело-перепуганная толпа на глазах осознает: это не в них, а для них. Зрелище, о котором можно рассказать другим!