Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны

– Стойте!
– прошептала Эйда, едва шелестящая зеленая тень успела их укрыть.

– Птицы не поют, - еще тише пробормотал сзади Диего.
– Опять.

Светловолосый стремительно обернулся к спутникам:

– Впереди кто-то есть...

Ветер играет листвой, а птицы не поют. В лесу беглецов кто-то ждет.

Кто-то.

2

– Дайте мне оружие, - прошептала Эйда.

Будь что будет - но живой она не дастся. Хватит с нее Роджера Ревинтера!

Диего, не глядя, сунул ей один из двух висящих на поясе стилетов. Где взял - у светловолосого? А тот сколько оружия с собой таскает? Или всех снабдил "тот, с посохом"?

– Отходим в том же порядке, - блондин и без того двигался по-кошачьи осторожно, а сейчас и вовсе превратился в неслышную тень тени. Неслышная - и ступает по камням, чтобы не примять траву. Кто его этому научил?

А кто учил Диего?

– Уходим...
– неожиданно прошелестела Мирабелла.

В мертвой тишине ее отчетливо расслышали все три пары ушей. И хорошо, если только три!

И не меньше трех пар глаз уставились. Эйда вздрогнула - взгляд дочери заволокло дымкой. Где бы она ни была, но точно не здесь!

Диего второй тенью скользнул к девочке, гибким движением склонился к ее уху. Черные волосы стекли по плечу Мирабеллы, по запястью Эйды...

Девушка невольно крепче обняла дочь - словно защищая.

– Куда? Он говорит - куда?!

– Он сказал...
– девочка вздрогнула всем тельцем, и у Эйды едва не зашлось сердце.

Кто бы ни был "он"... скорее всего, "тот, с посохом" - неужели нельзя "заговорить" со взрослым? Почему именно ее маленькая дочь?!

– Он сказал... идти краем леса. Я... вижу...
– Мирабелла, как во сне, повернула головку, вытягивая тоненькую ручку.

Как во сне? Она и спит! И видит отнюдь не детские сны...

– Идем!
– светловолосый опять возглавил группу.
– Диего, если что заметишь - не строй из себя героя, говори!

– Знаю - не дурак!
– всё так же шепотом огрызнулся мальчишка.

Зеленая кромка леса - как край болота на грани с трясиной! Слева - топь. Справа - открытое поле, куда и загнали... дичь.

Пограничье лесной тиши. Несвойственное весенней чаще безмолвие. Зеленеют травы под ногами, розовеет небо в просвете нежно-изумрудной листвы. И так остро ощущается каждое дуновение ветерка!

Тихо и красиво - как в сказке. Сказки часто прекрасны... а еще чаще там драконы и прочие жуткие чудища едят половину героев. Без дальнейшего воскрешения. Творец всемилостивый и всепрощающий, спаси хоть Мирабеллу!

Еще бы не кружилась голова! Попытавшись поудобнее перехватить дочь, Эйда пропустила под ногами коварный камень. И едва не рухнула на колено.

Конечно, кто же еще может всех подвести, кроме нее? Она всегда была всего лишь никчемной дрянью! Хилой и бестолковой слабачкой.

Светловолосый жестом предложил забрать ребенка, девушка отрицающе мотнула головой. Пара мягких теплых листьев ласково скользнули по щеке.

Если придется драться, воин - светловолосый, а не Эйда. Груз должен нести самый бесполезный.

Только бы в обморок не сверзиться! Трава пахнет так одуряюще, или просто уже совсем плохо?

Ноги заплетаются вовсю. Пятнистый туман и душная одурь. Травы пахнут сном, от которого нет пробуждения...

Смуглые жители лежащей за Южным морем Хеметис всегда кладут травы в пирамиды гробниц. Последний подарок мертвым. Чтобы подземный перевозчик Сет сразу нашел их. А те, кто посмеет осквернить покой гробницы, не покинули ее живыми. Присоединились к сонму вечных слуг родовитого умершего.

Эйду отправят служить отцу или сестре - ведь она не спасла их. Она искупит вину, обязательно...

Там темно, в этом подземном мире! Вот река, но почему на шее такой тяжкий груз? Грешную дочь лорда Таррента посчитали недостойной искупления и теперь просто утопят?

Дочь... Где Мирабелла?!

– Змеи!
– сквозь зубы выругался светловолосый (Сет? Ти-Наор?), подхватывая ослабевшее тело Эйды.

Почему его едва слышно? Он не хочет тревожить покой достойных из-за недостойной? Неважно... Он здесь, а значит - ее путь окончен.

Лицо Ти-Наора заслоняет черное небо, глаза горят агатовым огнем, а лицо и волосы - белее льна. Или это уже кажется? Белого - нет, есть лишь черное и темно-алое. И огненные вспышки боли в клочья рвут голову! А еще - грохочет в ушах дикий шум:

– ДИЕГО!

Кто такой Диего?

Цепкий, тянущий на дно груз стащен с шеи, но слишком поздно! Эйда уже тонет...

– Диего, возьми ребенка. Проклятие, что на этот раз?!

Диего? Илладиец? Что здесь происх...?

Багровое золото расплавленного огня исчезло. Навалилась бездонная чернота - тяжело, слишком тяжело!
– сдавила и смяла...

3

Огонь! Он выжигает чуму и гнилую плесень! Очищает...

Дым... Нет - просто предрассветный туман. Влажный, полупрозрачный. И замшелая скала перед носом.

Жесткая земля под боком впивается сквозь тонкую ткань плаща и одежды. И еще один плащ сверху - ее собственный.

Какое бездонное нежно-розовое небо над головой! На что похоже это странное облако? Прямая линия? Древко стрелы? Замершая в линию змея перед прыжком?

Где Юстиниан? Диего с Октавианом?! А заодно - светловолосая девчонка с дочерью?

Никого из них поблизости.

Кстати, куда подевался покойный супруг? И как сама Элгэ вдруг оказалась на воле? Лежа возле очередной, насквозь проросшей мхом скалы.

Можно, конечно, предположить, что добив вернувшегося с того света мужа (если это не привиделось в бреду!), илладийка неведомо как выбрела из подземелья. Ни на миг не ошибившись в выборе дороги. И по пути ничего не свалилось на голову.

А потом Элгэ поплелась куда-то еще, забрела на очередную "улочку" каменных развалин. И уже здесь вполне могла рухнуть надолго. Хорошо - не навсегда.

Только откуда взялся совершенно чужой плащ, услужливо подстеленный под ее бренные кости?

Ладно, решим эту загадку позже. Равно как и выясним имя благодетеля, принесшего Элгэ сюда. Можно, конечно, предположить, что это Диего и Октавиан. Но во-первых: куда они делись потом? А во-вторых: ни у одного не было такого плаща. Не пройдет даже вариант "обобрали некоего покойника". Потому что жрецы все как на подбор были в сутанах.