Изгнанники
Шрифт:
– Ну что же, такой вариант меня устраивает. Считай, предварительное согласие у тебя есть. Потом обсудим подробнее.
– Я так и знал, что ты согласишься. Теперь еще один нюанс. Раз уж мы создаем бренд, то он должен быть со всех сторон полноценным. Диктатор – это, конечно, хорошо, но король или, к примеру, князь – намного лучше. Дело, конечно, не в названии, но королевская династия подразумевает преемственность поколений и возможность не оборачиваться на многие мелочи.
– Король – значит, король, ничего не имею против. Но не сразу. Соберу под рукой еще несколько планет –
– Хорошо. Надеюсь, ты справишься достаточно быстро. Опять же, всех твоих людей, с которыми ты начинал, возводим в дворянские достоинства. Тебе нужна собственная аристократия – вот и будет. С тех, кто пришел в составе последнего пополнения, сняты судимости. Как их дальше поощрять, сам разберешься.
– Угу. Не переборщишь? Первый негр-дворянин в истории Российской империи – это серьезно.
– Это ты про своего стюарда? Да ничего страшного. Он ведь, я так понимаю, труса не праздновал?
– Нет, конечно. Просто не было такого раньше.
– Не было – значит, будет, не переживай. Да и потом, почему не было? А Пушкин?
– Какой Пушкин?
– Ну, который поэт. У него с предками тоже не все чисто.
– Во-первых, это было давно. Во-вторых, империя была все же другая. В-третьих, не факт, что было – старые хроники порой противоречивы. И в-четвертых, терпеть не могу Пушкина.
– Это еще почему?
– А ты вспомни, сколько его в детстве учить заставляли.
– Да-а… – протянул император, вспоминая нюансы своего образования. – Ладно, пес с ним, с Пушкиным. Чуть не забыл. Ты, кстати, не забудь прихватить несколько человек на большой прием завтра – страна должна знать своих героев. Мы вам ордена на грудь вешать будем.
– Угу. Притащу взвод десанта.
– Твое право, я тебя не собираюсь ограничивать. Главное, чтобы они никого не пришибли.
– Они сами будут как пришибленные – влетят неожиданно в высший свет. Что, мало таких примеров видел?
– Да видел. Ладно, не страшно. Значит, с аристократией решено. Жену тебе…
– Стоп, вот давай не надо. Эта тема закрыта.
– Почему?
– Да потому, что у тебя на примете куча придворных дам с соответствующим положением, которые подходят на роль королевы. Только вот имей в виду: я себе королеву выберу сам, без чьих-либо подсказок. Орлы в неволе не размножаются.
– Да и не собираюсь, – пожал плечами император, и Соломин тут же ему поверил. Ибо он, когда не был еще ни императором, ни даже наследником престола, сам женился по любви, выдержав неравный бой с родней. Ему, кстати, при этом было труднее, чем Соломину, – члены императорской семьи, как известно, должны жениться не на женщине, а на политической силе. И если побочной и малозначимой ветви, которую представлял будущий знаменитый пират, многое могло сойти с рук, то ближайшему родственнику императора действующего в войне за семейное счастье пришлось тяжко. Но – выстоял. Женился. Крайне неудачно, кстати, дело закончилось разводом через три года или чуть больше.
– Это хорошо, что не собираешься, – капитан расслабился и откинулся на спинку дивана.
– Хотя думаю, что делаю ошибку, – фыркнул
император.– Это еще почему?
– Ты так вовсе никогда не женишься.
– Слушай, мне это уже надоело! У всех на меня планы, и все меня упорно хотят женить! Вам что, делать больше нечего?
– Тут политика, которая может не согласовываться с нашими желаниями. Ладно, твое дело, ты взрослый человек, чего я тут распинаюсь? Но имей в виду – прошлым вечно жить нельзя.
– Я, знаешь ли, и не живу прошлым…
– Ну да, наслышан. У тебя как, серьезно с той девочкой?
– Слушай, морда императорская. Вы меня все этим уже достали. Давай так: я сам разберусь со своими проблемами.
– Ошибаешься, друг мой, очень ошибаешься. Сейчас ты стал уже политиком, причем политиком публичным, и твоя жизнь – не только твое дело. Имей в виду, в качестве твоей жены она семью не очень устроит. Конечно, до крайних мер дело, разумеется, не дойдет, но кое-какие нюансы могут всплыть. Оно тебе надо?
– Знаешь, я ее в качестве жены и не рассматриваю. Ни в коем разе. И хватит, ладно? Мне этот разговор неприятен, и я прошу не лезть в мою личную жизнь. Тем более, когда ваша информация основана на пустых слухах и недостоверной информации.
– Ладно, замяли. Ты просто имей в виду, ладно?
– Что имею, то и введу… – Соломин потер рукой лоб и вдруг улыбнулся, как в курсантские годы, когда ему на ум приходила очередная каверза. – А ты знаешь, я ее на прием и прихвачу, в качестве официальной спутницы. Посмотрю, как у наших старперов рожи скривятся.
– Оно тебе надо – гусей дразнить? – поморщился император. – Хотя, конечно, запретить не могу, ты в своем праве, да и она с сегодняшнего дня уже дворянка, даже без приглашения может прийти.
– Во-во. Очень мне охота позлить твою матушку, ты уж извини.
– Поверь, ты разозлишь такое количество народу, что расхлебывать будешь долго и упорно.
– Ничего, утрутся. Реально что-то значащих людей там раз-два, и обчелся. А они, насколько я знаю, народ поголовно адекватный и на мелкие подначки не ведутся.
– Это точно. Ладно, действуй, как знаешь. Только хоть немного обучи ее за оставшееся время этикету. А то получится, как с тобой в тот раз…
– А что я сделал?
– Что сделал? А кто парадной шпагой омара разделывал?
– И что, плохо разделал?
– Разделал хорошо. Такого позора я давно не видел.
– А в чем позор-то? Я что, кого-то соком забрызгал?
– Нет, кровью. Ну кто тебя просил этой же шпагой, даже не вытерев ее, французского посла протыкать?
– Я его не дубиной в подворотне огрел, а проткнул шпагой, чтоб не смеялся. И сделал все в точном соответствии с дуэльным кодексом. Так что отметаю твои претензии, как необоснованные.
– У него, между прочим, была, если ты забыл, дипломатическая неприкосновенность…
– Так я, кажется, его и не арестовал. Хотя, кстати, имел полное на то право – что он шпион, разве что блохи на любимой болонке твоей сестры не знали. Да мне Петров тогда все уши прожужжал, что не знает, как от этого хмыря под благовидным предлогом избавиться, а я решил проблему быстро и аккуратно.