Изгой
Шрифт:
Но все это – освещенность, внезапность, стрельба – все здесь глубоко вторично, потому что основной вопрос сейчас таков: а какой смысл в этом рывке?!
Допустим, никто по нам не попал, добежали, укрылись, выдохлись, выложились на этих двух «сотках»...
А дальше что?
Через две минуты вражьи машины будут возле «пепелища» и с точностью до микрона повторят блокаду, которую они устроили нам здесь, в этой «свечке».
Ну и что, мы так и будем бегать от дома к дому до прибытия спецназа? Поправьте меня, если это не глупость на грани сумасшествия.
А до городских посадок
Ну и какой нам резон устраивать для супостатов такое ночное сафари?
– Нам нужна машина, – привычно угадав мои мысли, констатировал Федя. – Если кто-то тихонько подъедет к «пепелищу» со стороны города... И примет нас на борт после рывка... Там до посадок меньше минуты на любой, самой убитой тачке... А так как теперь «маяка» на нас уже не будет, там уже точно замучаются искать...
Замечательная мысль!
«Кто-то тихонько подъедет»?!
«Кто-то» плюнет на то, что по нему обязательно будут стрелять и он в любой момент может погибнуть.
Что надо будет вывозить из зоны поисковой активности объявленных в розыск особо опасных преступников.
Что, даже если все удастся, потом неизбежно будет следствие, которое на три счета установит, кто именно помог этим преступникам избежать заслуженной кары.
Иными словами, этот кто-то должен быть либо бэтменом, либо идиотом. И проживать этот идиобэтмен должен...
Так, нет, уже в районе менее десяти минут езды, мы тут думали и болтали, а время-то идет...
Я знаю одного такого типа, и он как раз живет примерно в пяти минутах езды отсюда.
Но тут у нас проблема: в последний раз, когда мы с ним общались, Федя избил его смертным боем, опозорил перед всем честным народом и вообще вычеркнул его из своей жизни.
– Гхм-кхм...
– Даже и не вспоминай, – потерянно пробормотал Федя, уловив мой посыл на ментальном уровне. – Лучше сдохнуть, чем просить о чем-то после такого...
– А ты тут не один, – жестко напомнил я. – Хочешь сдохнуть – вперед. Но кто тебе дал право приговаривать нас всех? Так что засунь гордость куда подальше, бери трубу и звони.
Федя на минуту впал в кому. Лица его в темноте я не видел, но готов поспорить, что в эту минуту оно было искажено гримасой отчаяния.
– Ну ты еще немного поразмышляй – и уже никого просить не надо будет, – поторопил я. – Тебе номер напомнить?
– Я знаю...
Федя достал телефон, набрал номер и замер в ожидании.
Человек ответил не сразу.
Человек спал.
Хорошо зная этого человека, я живо представил себе, как он садится на кровати, включает ночник, недовольно трет нос и берет с тумбочки телефон...
– Мага? Да, это я... Не знаю, как тебе это сказать...
– Да говори как есть! – не выдержал я.
– Да, это Димон тут... В общем, Мага – мне нужна твоя помощь...
Следующие несколько минут прошли в приятных предотъездных хлопотах.
Федя пытал юнг на предмет дворового убранства «пепелища», созванивался с Магой и уточнял,
как лучше подъехать, поставить машину, чтобы не попала под огонь, как потом нас подбирать и так далее.Учитывая тот факт, что в последний раз юнги были здесь три месяца назад, а стройка – живой организм (я имею в виду не долгострой, а нормальную стройку), это было пустой тратой времени. Но вы же знаете, в этом плане Федя у нас маньяк, хлебом не корми, но дай уточнить все детали.
А мы с Ленкой на пару напряженно вслушивались в тишину.
Ночь была удивительно тихая, супостаты вырубили двигатели – наверно, тоже слушали, не крадемся ли мы неслышными крысюками где-нибудь по сугубо тайной шпионской траншее.
В этой тишине отчетливо улавливались новые звуки, которых несколько минут назад еще не было.
Где-то на окраине города завывали милицейские сирены и уверенно урчали дизеля. Причем урчали целенаправленно – от городка воинской части по направлению к выездному северо-западному «кругу» с постом ГИБДД.
А со стороны Москвы в нашем направлении – на границе слышимости – можно было уловить едва различимый мерный гул. И совсем нетрудно для тренированного слуха было определить, что к нам приближается колонна тяжелой техники.
Судя по всему, колонна двигалась медленно: гул нарастал постепенно, без рывков, неторопливо и обстоятельно обретая объем и наливаясь грозным подтекстом...
Помнится, в гарнизоне, будучи мальчишкой, я частенько просыпался от такого приближающегося гула, когда колонна бронетехники возвращалась с полигона, и этот гул был наполнен радостным предвкушением: сейчас приедет батя и привезет что-нибудь вкусненькое «от зайчика»... Тот же припрятанный бутерброд с колбасой, который утром дала ему мать, но пропахший порохом и горькими полевыми травами и оттого невероятно вкусный – а самое главное: это ведь «от зайчика»!
Сейчас будет нам «от зайчика»...
Наконец, это напряженное ожидание закончилось: позвонил Мага и сказал, что он уже на месте и на всякий случай сам провел рекогносцировку. Двор «пепелища» имеет три выезда, у того, что выходит на нашу «свечку», лежат штабеля плит, так что до дома бежать не обязательно. Ворота хилые, из сетки, и не заперты – но в здании, судя по голосам, довольно много народу, и этот народ не спит.
А я даже догадываюсь, чем этот народ занимается, проснувшись от выстрелов: сидят сейчас и пялятся на пустырь между нашей «свечкой» и «пепелищем»: на дороге такие интересные машинки стоят и зачем-то освещают фарами все подряд буедобины и колдораки. Такое вот неожиданно-осеннее явление природы.
Федя сказал ему, чтобы развернул машину носом к посадкам и встал неподалеку от того выезда, что ближе к городу, причем под прикрытием здания – дабы не попали ненароком. Когда мы туда добежим – позовем, надо будет сдать назад, заехав во двор через ворота, и забрать нас. Это минутное дело, так что люди на стройке вряд ли успеют нам хоть чем-то помешать.
На том и порешили.
Перед стартом Федя заставил нас как следует размяться. Возражать никто не стал, мы – опытные беглецы, каждый знает, что это такое – подвернуть ногу в аналогичной ситуации.