Измена пахнет расставанием

— А еще лучше — увольняйся! — добавил Дамир, нахмурив брови.

— Ха! Тебя забыла спросить! Тебя и Марину! — усмехнулась я, чувствуя, как дрожит мой голос не то от возмущения, не то от нахлынувших удушающих воспоминаний о прежнем счастье.

— При чем здесь Марина? — резко спросил Дамир, глядя на меня. — Марина…

Он словно хотел что-то сказать, но осекся. И бросил на меня умоляющий взгляд. Значит, Марина все еще есть на горизонте его жизни. И они не расстались! Тогда к чему разговор?!

— Если нужны деньги, то давай я дам тебе, сколько нужно! — произнес Дамир, а я посмотрела на него с удивлением.

— Хотел бы — дал сразу, — отрезала я, чувствуя, как воспоминания, словно хомут обвиваются вокруг моей шеи. Любовь похожа на сигареты. Начать просто, а бросить невероятно сложно.

— Ты сама вызвала таксиста, — бросил Дамир, снова ведя руками по рулю. — Я сказал, что за тобой заедет машина. Там были деньги тебе на первое время.

— Так, ты хочешь купить мое молчание? Чтобы я не растрепала все прессе? — спросила я, вспоминая, что говорил Алишер. — А то в преддверии выборов не хотелось портить репутацию? Если тебе интересно, то я не собиралась никому ничего сливать! Я — не такая, как Марина!

— Ты не знаешь, какая она! — внезапно огрызнулся Дамир. И снова на что-то разозлился.

Повисла тишина, а я уже понимала, что Марину никто не собирается бросать. И разговор получился ни о чем. Зачем, спрашивается, приезжал?

Глава 33

Мне казалось, что я сейчас сожму этот стакан, и его горячее содержимое брызнет во все стороны. Я начинала казаться себе этим самым стаканом, который жизнь сжала так, что я вот-вот разлечусь на множество горячих капель гнева.

— Стой! — дернул меня Дамир, когда я попыталась открыть дверь. Что делать дальше, я не знала. В этот момент я совершенно забыла про гипс, про костыли, про то, что до ближайшей остановки полкилометра по обледеневшим дорожкам.

— Я не люблю тебя! Отстань от меня! Между нами все закончилось! Ты сам так решил! — едва не закричала я. Но нас здесь бы никто не услышал.

Время было позднее, и зимой так далеко люди не гуляли. Обычно они делали кружок недалеко от входа в центральный парк и возвращались домой.

— Я не люблю тебя! — твердила я, как мантру. — После того, что ты сделал, тебе нет прощения! Если ты думаешь, что разрушил мою жизнь, я тебя расстрою, Дамир! Я соберу ее заново по осколкам! И осколок с твоим именем я нарочно забуду!

Стоило мне попытаться дернуть дверь, как вдруг Дамир положил мне руку на плечо, как делал это раньше…

Это прикосновение оставило ожег на душе.

Я чувствовала приятную тяжесть его руки. Кажется, именно этого мне не хватало. Именно этого просило сердце все это время.

При этом мне хотелось ее сбросить с себя, словно ядовитую змею.

С того самого момента, когда я в последний раз проводила его на работу, Дамир не прикасался ко мне, но этот знакомый жест, который всегда придавал мне сил, заставил меня замереть.

— Иди ко мне, — едва слышно прошептал Дамир, а мне словно штопор врезался в сердце.

Казалось, внутри все раздирало на две части. Буря эмоций, в которых боль, обида, осознание и негодование смешивались с желанием вернуться и снова прижиматься к его груди, сражались внутри меня. И как бы ни была сильны обида и боль, любовь не уступала им по силе. Поэтому я не нашла в себе силы ни сбросить руку, ни прижаться к предателю.

Я сидела, словно замерзнув на месте, чувствуя, как по щеке течет слеза. Я прятала ее от Дамира и молчала.

— Зачем ты это делаешь, — сдавленным, глухим голосом прошептала я, чувствуя, как слеза прочертила дорожку на щеке и затекла под шарф.

По второй щеке тоже текла слеза, выжигая все на своем пути.

— Я не могу без тебя, — послышался тихий голос. Водительское сидение скрипнуло кожей, а я почувствовала, как Дамир подался вперед, а его руки сжались на моей талии, загибая уголок куртки.

— Но и не могу с тобой, — снова послышался голос. — Ни с тобой, ни без тебя… Я хотел назначить встречу…

— Я бы не пришла! — почти выкрикнула я, видя свое дыхание на запотевающем стекле.

— Я знаю, — с усмешкой вздохнул Дамир, пока я изо всех сил держалась, стараясь не показывать слез. Моя рука лежала на ручке машины.

— Прекрати так делать! — почти выкрикнула я, не поворачиваясь к нему лицом. — Прекрати делать так, словно я на недельку уехала навестить родителей! Ты сам выставил меня из дома!

В ответ Дамир промолчал.

— Думай, что хочешь. Можешь обижаться на меня, кричать, но однажды ты простишь, — с уверенностью произнес Дамир.

Я опешила от такой немыслимой уверенности. Я? Прощу? Никогда!

— Пусти, — процедила я сквозь зубы, чувствуя, что еще немного и мне станет плохо. Я не заметила, как сжала стакан с кофе, а сладкий горячий кофе потек по моим пальцам. Я не чувствовала боли.

— Хорошо, — произнес Дамир, разжимая руки. О, спасибо тебе! Если бы ты этого не сделал, мне бы… я не знаю, что могло произойти!

Кофе испачкало сапоги и приборную панель брызгами. Остальное все стекло на коврик. Так, куда его деть! Где-то в сумке у меня были влажные салфетки. Я пыталась одной рукой открыть сумку, радуясь, что судьба дала мне передышку.

— Сейчас найду салфетки, — произнес Дамир, открывая подлокотник. Я вытащила сразу несколько штук и стала вытирать липкую и сладкую руку. С кофе у меня вообще всегда проблемы. С чаем — никаких! А вот кофе я обязательно пролью. Прямо рок какой-то! Или карма!

— Поцелуй меня… — неожиданно произнес Дамир, а моя рука замерла. Эти слова застали меня врасплох.

Однажды мой папа бросал курить. Он продержался неделю, а потом друг уговорил его покурить. Он считал, что одна сигарета погоды не сделает. И папа согласился.

И вот снова скрипит балконная дверь, а по квартире разносится тяжелый запах сигарет. Так и с поцелуем. Он опасен, как та единственная сигарета.

Желание дать измученной переживаниями душе право снова побыть счастливой хоть пару мгновений, сделать вид, что ничего не случилось, удушающей волной прокатилось по телу. Почему судьба сегодня надо мной издевается?! Что я ей такого сделала!