Измена. Если муж кинозвезда

— С бывшей любовницей!

Алина в своем духе, но я так люблю ее за это.

— Какая разница?!

— В этом словосочетании надо делать акцент на слове «бывшей».

Вздыхаю. Моя ревность начало всех проблем. Мне надо научиться доверять Андрею, иначе все опять вернется на круги своя.

Но как это сделать, если, только помирившись и начав строить наши хрупкие новые отношения, он дал согласие на съемки с бывшей?

Что я должна думать?

Как заставить себя не ревновать?

Как я вообще должна реагировать на эту новость?

Я опять со всей силы ударяю каблуком по льдине, как будто это она хищница, позарившаяся на чужое.

— Насть, успокойся! Дождись Андрея, поговори с ним.

Тяжело вздохнув, соглашаюсь:

— Хорошо.

— Холодно. Пойдем пить чай.

Алина тянет меня за руку к крыльцу, крича Ане, играющей с Оскаром:

— Пойдем домой!

Мы снимаем верхнюю одежду и направляемся на кухню. Начинаю суетиться, доставая все, что есть к чаю и пытаясь занять свою голову действиями. Только это может сейчас меня отвлечь.

Алина включает телевизор, и женский эмоциональный голос врывается в нашу кухню:

— Сегодня утром вниз по руслу реки Геналдон сошел ледник. Его движение привело к возникновению селевого потока, который накрыл Кармадонское ущелье слоем камней, грязи и льда толщиной не менее трехсот метров.

Я слушаю и не слушаю ее. Этот голос помогает мне ни о чем не думать.

— Стихия полностью разрушила трехэтажный нежилой корпус санатория «Кармадон», базу отдыха Северо-Осетинского государственного университета, базу отдыха республиканского министерства юстиции, а также нанесла серьезный ущерб жителям нескольких деревень.

Алина взволнованно обращается ко мне:

— Ты знаешь, куда уехала съемочная группа Андрея?

Вздрагиваю и смотрю на нее, вспоминая.

— Куда-то во Владикавказ.

Мы обе уже внимательно начинаем слушать новости.

— Предположительно, под селевой поток попала съемочная группа фильма «***».

Чувствую, что мне начинает не хватать воздуха. Это съемочная группа Андрея.

Алина мгновенно оказывается рядом и, смотря мне в глаза, восклицает:

— Он жив! Я знаю это.

Киваю ей. И повторяю, как заклинание:

— Он жив.

Но как же страшно представить, что… Я не должна думать об этом.

Он жив!

Повинуясь внезапному порыву, вытаскиваю телефон и набираю номер Андрея, но в ответ слышу лишь любезный голос, сообщающий, что телефон выключен или находится вне зоны действия сети.

День превращается в одно сплошное мучительное ожидание. Я не могу ничего делать, только жду новости, пытаюсь найти что-нибудь в Интернете, и еще вспоминаю все те мелочи, что были у нас, что мы делили и переживали вместе. Все они, сплетенные в косу моих воспоминаний, держат меня на плаву, как буек.

Вечером мы слышим, что спасатели смогли добраться до ущелья только спустя несколько часов из-за завалов на дороге. И все! Больше никаких новостей — одно сплошное мусоленье уже известных фактов.

— Отсутствие плохих новостей — это уже хорошие новости! — подбадривает меня Алина, хотя я вижу, что она тоже держится с трудом.

Эта ночь оказывается самой жуткой в моей жизни. Я не могу спать, я хожу, как привидение, из угла в угол и молюсь. Я не знаю слов молитвы, но я умоляю Бога уберечь моего мужа, помочь ему…

Я обещаю взамен золотые горы, прекрасно понимая, что это не тот случай…

43 глава

Утро начинается с информации о погибших. Сводки неутешительные, но имени Андрея не названо, и это уже радость.

Алина ночует у меня. Без нее, без ее поддержки я не знаю, как бы вообще выдержала все это. К тому же у нее получается отвлечь не понимающую, что происходит, Аню и даже найти силы поиграть с ней. Я же ничего не могу. Понимая, что я сейчас взорвусь от отчаяния, я иду на улицу, беру лопату и принимаюсь чистить снег. Я хочу умотать себя настолько, чтобы быть не в состоянии о чем-то думать.

— Настена!

Останавливаюсь. Меня называет так только Андрей. Наверное, я уже схожу с ума.

Оскар, путающийся под ногами, внезапно пропадает, и я слышу его радостный лай и снова свое имя:

— Настена…

Оборачиваюсь и остаюсь стоять на ногах только благодаря лопате, воткнутой в снег.

— Андрей…

Чувствую, что сознание меня покидает и глаза застилает чернота.

— Настена…

Голос Андрея звучит где-то рядом так явственно и выводит меня из темноты на свет. Ну конечно, он же мое личное солнце. Я открываю глаза и ловлю его взволнованный голубой взгляд.

— Андрей…

Дрожащей холодной рукой я тянусь к его теплой щеке и не могу поверить, что это происходит на самом деле, а потом все меркнет перед глазами.

Когда прихожу в себя, оглядываюсь — я лежу в мягкой постели снега, накиданного мной совсем недавно, а он стоит на коленях рядом, встревоженный, но живой, настоящий.

Я не могу понять, как такое может быть. Ведь селевой поток! Его съемочная группа… Он должен был быть там. А он здесь! Я чувствовала его кожу своими пальцами.

— Ты меня напугала, — слышу я его голос.

— Это ты напугал меня, — шепчу я в ответ и закусываю губу, чтобы не разреветься, но не получается. Слезы скатываются и леденеют на моих щеках.

Андрей притягивает меня к себе.

— Настена, ты чего?

От его слов меня словно прорывает, и мне уже не остановить истерику.

— Селевой поток… много погибших… я думала… ты…

Не знаю, что он разбирает из моих всхлипываний, но он отодвигает меня, хмурится и, внимательно смотря, спрашивает:

— Наша группа?

Киваю.

— Как ты здесь? Я думала…

— Я отказался от проекта.

Таращусь на него во все глаза.

— Невероятно!

— Почему?

— Я не хочу больше сниматься с Анжелой.

Я не верю услышанному и тихо задаю тот же вопрос:

— Почему?

— Не хочу, чтобы все повторилось. Я вообще теперь много буду дома!

Не знаю, откуда в моем обессиленном теле появляются силы, но я набрасываюсь на него с объятиями, и мы падаем в снег.

Он тут же переворачивает меня и оказывается сверху.