Измена. Если муж кинозвезда

— Что случилось?

— Почему сразу случилось?! — возмущается отец. — Может, у него хорошая новость.

Я не начинаю определять, какая для них это новость, а сразу выдаю ее:

— Двадцать второго января я женюсь на Насте.

— Что?! — мама бледнеет и, поставив локти на стол, закрывает руками глаза.

— Андрей, к чему такая спешка? — удивляется отец.

— Настя беременна.

— Да… — отец провел руками по волосам. — И что ты собираешься делать?

— Жить, любить и обеспечивать свою семью, — раздраженно отвечаю я и встаю.

— Но где вы будете жить?

— Я продам свою машину, сниму жилье и буду много работать, чтобы они ни в чем никогда не нуждались, — отвечаю я и решительно выхожу из кухни, с горечью осознавая, что они не особо верят в меня.

37 глава

Запахи… В моей жизни они всегда играли большую роль. Запах детства был связан с соленым запахом моря и пряностями на рынке, запах любви — с древесными нотками парфюма Андрея… И когда в мой нос попадал этот запах, я явственно ощущала, как сжималось мое сердце оттого, что это все, что у меня осталось от Андрея.

Я тянусь к бокалу с вином и выпиваю немного.

После разговора с Алиной я правда пыталась воздерживаться от алкоголя, тем более Юлька перестала приходить ко мне, но не всегда это получалось. Если бы Алина была рядом и сдерживала меня… а так одиночество давило и провоцировало пригубить волшебный напиток.

Бокал с вином стал теперь моим собеседником и переслушал много моих душещипательных признаний, пересмотрел вместе со мной множество незабываемых сцен из прошлого и перевидал много пьяных слез.

Я о многом передумала за это время. Я даже думала о том, что мы слишком рано познакомились, слишком рано у нас появился ребенок и, возможно, это стало одной из причин того, что произошло с нами.

Смотрю на стойку, возле которой сижу, и передо мной так ясно возникает картинка из прошлого — Андрей сажает меня на нее, пристраивается между моих ног, смотрит на меня, целует…

Все словно из чужой, не моей жизни.

Отворачиваюсь, и взгляд падает на мойку — и снова воспоминания так явственно, так четко обрушиваются на меня.

В этом доме каждый квадратный метр пронизан ими, и они постоянно набрасываются на меня, обжигая своей действительностью — это только прошлое, и никакого будущего впереди.

Наливаю себе новый бокал и залпом осушаю. Я хочу побыстрее провалиться в то сладкое забытье, где нет ни воспоминаний, ни боли.

— Опять пьешь? — голос Андрея заставляет меня подскочить на стуле.

Сразу вспоминаю, что даже не причесывалась сегодня, и вообще последнее время выгляжу так плохо, что не хочу здороваться с отражением, но я так соскучилась по нему, что, несмотря на это, не удерживаюсь и смотрю в самые красивые глаза на свете.

Он небрит, хмур, а в его взгляде мне чудится жалость — но нет, я не хочу, чтобы он жалел меня!

Выпрямляю спину и приподнимаю голову.

Да, конечно, я сейчас непривлекательна и, может, даже страшная, но не жалкая. Я очень надеюсь, что не жалкая.

— Я забираю дочь! — как гром среди ясного неба звучат его слова, и я таращусь на него, не веря услышанному.

Нет! Не может быть! Он этого не сделает!

Но Андрей смотрит на меня так холодно и отчужденно, что я ежусь от этого взгляда.

— Андрей, нет… — скулю я. — Ты разрушил меня… Ты разрушил все… Не забирай Аню! Ты убьешь меня окончательно!

— Как я могу оставить дочь пьющей матери? Как я могу быть уверен, что с тобой с ней ничего не случится?

Внезапно меня пронизывает страх, тот беспомощный детский страх, что охватывает с головы до пят и превращает в замершую фигуру. Но даже несмотря на мою неподвижность, все во мне просто вопит от отчаяния.

Нет, я не могу лишиться ее!

Я, бесспорно, последнее время была не лучшей матерью, но я заботилась об Ане, и она была моим единственным светом во мраке этой жизни.

— Я больше не буду пить! — наконец обещаю я, пытаясь воздействовать на него.

— Отлично. Когда это произойдет, вернемся к этому разговору.

Он разворачивается и выходит из кухни.

— Андрей, нет!

Бегу за ним в гостиную, хватаю за руку, останавливая его. Он хочет освободиться, но в итоге отталкивает меня, и я, не удержавшись, падаю на пол, сбив торшер.

Андрей мгновенно оказывается передо мной на коленях, и от его злости не остается и следа. Он смотрит на меня встревоженными глазами.

Он так близко! Предательски близко от меня, что я чувствую его дыхание.

Я могу протянуть руку и дотронуться до его губ… Губ, которые так восхитительно целовали меня когда-то…

— Не ушиблась? — тихо спрашивает он, и я чувствую, как от его голоса все внутри меня загорается, и еле выдавливаю из себя:

— Нет.

Он подхватывает меня и ставит на ноги, не давая разыграться дальше моей фантазии, и я пищу, еле сдерживая слезы:

— Андрей, пожалуйста!

— Мы поговорим об этом завтра, если ты, конечно, будешь трезвая. Сейчас я однозначно не оставлю ее с тобой.

Он отправляется в комнату Ани, а я чувствую, как мне плохо. Так плохо, словно я вернулась назад в тот день, когда застала его с любовницей. Еще одна боль, еще одна утрата.

Я не выдержу еще и это!

Однако где-то в закромах себя я нахожу силы, чтобы не устраивать истерик и не пугать дочь, когда он приводит ее в гостиную.

Молча сижу на диване, вымучивая улыбку для Ани.

— До завтра, мамочка! — прощается она, проходя мимо, и я киваю головой своему ангелу.

Я больше ничего не говорю Андрею, потому что понимаю, что сейчас это бесполезно. Я надеюсь на обещанное «завтра». Больше надеяться не на что.

Но когда захлопывается входная дверь, я просто вою, как дикий зверь.

Своим замутненным сознанием я понимаю, что если он заберет дочь у меня насовсем, у меня ничего не останется. Совсем ничего! Исчезнет единственная светлая полоса в моей жизни, та, что бесконечно напоминала мне о нем, несмотря на то, что Бог создал ее практически моей копией.

Я не должна этого допустить!

Только она вытягивает меня из океана боли, но у меня не хватает сил надолго.

Господи, что же делать?