Измена. Наследник для дракона

Рядом с домом мелькает чья-то тень. Вытягиваю шею, почти вжимаюсь лбом в стекло. Мне показалось? Мне не показалось…

Замираю. Прислушиваюсь. Так и есть. Звук открываемой двери внизу. Чьи-то шаги.

Бросаю быстрый взгляд на Ленарда. Спит, зайчик мой.

Так.

Это матушка вернулась. Наверняка она. Больше некому.

С другой стороны… а я, вообще, закрыла дверь? Или нет…

Но Норленд — остров. Здесь некому шлындать по чужим домам! Все друг друга знают, все свои.

Снова мозг ищет оправдания, а сердце не на месте. Сжимаю руки в кулачки и иду к двери. Снова прислушиваюсь. Шаги внизу. Сомнений нет.

Открываю было рот, чтобы позвать матушку, но вовремя вспоминаю, что Ленард спит. Выскальзываю за дверь своей спальни. Сжимаю пальцами деревянные перила лестницы. Облизываю пересохшие от волнения губы.

Сердце стучит часто-часто. Колотится, как сумасшедшее. Шаг, второй. Скрип ступеньки под моей ногой. Проклятье.

Застываю на месте.

Боже мой, да сколько можно уже?

— Матушка? — зову шёпотом и делаю ещё несколько шагов вниз.

Снова останавливаюсь. Перегибаюсь через перила, чтобы лучше рассмотреть, что происходит внизу.

В ответ — тишина. Затем звук приближающихся шагов из кухни.

Поступь незнакомая, тяжёлая, чужая. Кровь бежит по венам оглушительным водопадом. Во рту пересыхает. Глаза распахиваются сами собой, когда вижу ЕГО.

Кошмар стал явью.

Роланд здесь. В Норленде. В моём доме.

Заслоняет собой весь коридор.

Огромный. Мрачный. Пугающий.

Чёрный камзол сливается с наступающей ночью. Тёмно-каштановые волосы кажутся чёрными.

Стоит недвижимой глыбой, убрав руки в карманы брюк. Смотрит на меня снизу вверх. Почти не изменился. Такой же, каким его помню, кроме одного.

Сейчас в его тёмных глазах вся ненависть Бездны и мой приговор.

Одного взгляда на него хватает, чтобы уяснить: он ВСЁ знает.

И мне не стоит ждать жалости. Её не будет.

Бежать! Бежать! Бежать!

Пячусь назад. Запинаюсь о ступеньку и наступаю на подол. Путаюсь в юбке, больно приземляюсь задницей на твёрдое дерево. Разворачиваюсь. Отталкиваюсь ладонями от ступеней, подхватываю юбку, задираю её почти до колен и несусь прочь, в отчаянном и глупом желании спрятаться за тонкой дверью своей спальни.

Можно подумать, она его остановит…

Вбегаю в спальню, бесшумно прикрываю за собой дверь. На этаже не только моя комната. Ещё хозяйская, матушкина и гостевая ванная. Пока он найдёт нужную дверь, пройдёт время.

Время… Такое важное сейчас. Каждая секунда на вес золота. Каждая секунда свободы, ускользающей сквозь пальцы…

Отступаю назад от двери. Замираю у изножья кровати, накрытой шерстяным тёмно-зелёным покрывалом.

Бросаю быстрый взгляд на окно. Я в таком отчаянии, что готова выпрыгнуть со второго этажа. Всё, что угодно, лишь бы оказаться как можно дальше, отсрочить неизбежное. Вот только я теперь не одна.

Ленард повернул голову на другую сторону и по-прежнему сладко спит. Моё солнышко и не догадывается, что прямо сейчас весь наш уютный мирок летит в Бездну.

Зажимаю ладонью рот и нос, чтобы не издать ни звука. Сердце отвечает ударом на каждый тяжёлый шаг в коридоре за дверью.

Шаги затихают. Последующая за ними тишина ещё мучительней.

Не угадала. ОН не мечется беспорядочно по всему этажу, распахивая, одну за другой, все двери. Зачем? Хищник и так знает, где затаилась жертва, чует её страх.

Во мне сейчас столько отчаяния и ужаса, что, кажется, я затопила ими весь дом.

Я знаю, что неизбежное случится, и всё равно вздрагиваю, когда дверь в комнату начинает медленно открываться.

Бежать бесполезно. Прятаться, умолять — тоже. Он нашёл нас. Он здесь.

Последняя преграда пала. Роланд на пороге моей спальни.

Его мощная фигура смотрится здесь неуместно и странно, занимает собой весь дверной проём. Взгляд мрачный и исподлобья, прожигающий насквозь. Мне физически от него больно.

В нём столько кипучей ненависти, что он вот-вот утопит меня в ней. Отдёргиваю руки от лица, хватаю ртом воздух. Горло будто стальным обручем сдавило. Нижняя губа непроизвольно дёргается.

Злюсь на себя и свою трусость. Самое страшное УЖЕ случилось. Сейчас весь вопрос в том, как встретить удар: с гордо поднятой головой или валяясь в ногах и моля о прощении. И второе не для меня — понимаю это отчётливо и ясно. Сразу после этого становится спокойнее.

Вскидываю подбородок. Смотрю на него с вызовом.

Да! Я сделала это! Переиграла тебя! Это Я забрала у тебя сына, а не ты его у меня отнял! Я бы сделала это снова! Вот так! Об одном жалею: что ты нас нашёл!

Наверное, мои мысли отражаются на лице, потому что Роланд опасно сужает глаза. На его скулах играют желваки. Он делает шаг. Из-за размеров комнаты сразу оказывается на середине. Ещё шаг.

Я инстинктивно подаюсь назад. Натыкаюсь на изножье кровати. Взмахиваю руками и плюхаюсь на неё.

Дальше всё происходит быстро. Роланд вскидывает руку. Мелькает мысль, что он хочет ударить, и я выставляю над собой скрещенные в запястьях руки в бессмысленной попытке защититься.

Он перехватывает мою левую руку и резко дёргает наверх, вынуждая снова встать на ноги. Не сразу понимаю, что, вообще, происходит? Что он так пристально рассматривает?

Почему его ноздри вдруг хищно раздуваются, вместо человеческих ногтей показываются острые, как бритва, когти, а по щеке проходит рябь чешуи — признак неконтролируемой вспышки ярости, когда зверь рвётся наружу?

Смещаю взгляд и обмираю. До меня вдруг доходит, ЧТО взбесило дракона.

Мой блокиратор.

Шиплю, когда пальцы Роланда до боли сжимают мою руку. Пытаюсь вырваться. Тщетно.

Он ведёт острым, как бритва, когтем большого пальца, по моей коже, легко, будто масло, распарывает ремешок артефакта.

Подцепляет теперь уже бесполезный блокиратор. Сжимает его в руке. Морщусь от хруста — кусок металла раскрошен, будто песочное печенье.

Сглатываю. Оскорблённо поджимаю губы. Смотрю на Роланда сердито и исподлобья.

Как же я отвыкла, что кто-то может вот так просто взять, и влезть в моё пространство! Ломать и трогать мои вещи! Это вдруг дико бесит и злит!