Измена. Право на истинную

— Может, вы меня уже отпустите во свояси? И ради этого я готов поклясться на крови, что буду верен только вам, — тут его голос предательски дрожит, — и больше никаких сюрпризов… Сжальтесь, Альфа. Я понес наказание, и оно куда серьезнее, чем смертная казнь.

— Да ты что?

— Вы мне сердце вырвали, — переходит на шепот, а затем его глаза вспыхивают гневом, и он прижимает ко рту ладонь. Сердито бубнит. — Да чтоб тебя. Это не мое! Не мое!

— Пока отпускать тебя я не намерен, — невозмутимо отвечаю я. — Скоро Вестара накроет, Мариус, поэтому рановато тебе в лес бежать.

— Я не думаю, что вашего брата можно спасти.

— Я же не спрашивал, что ты думаешь, — вглядываюсь в его блеклые глаза. — Ты же ему тоже среди прочих продавал пыльцу, настоечки, сборы.

— Но я его предупреждал… Говорил, чтобы он не злоупотреблял.

— Мариус, — шепчу ему на ухо и чувствую, что могу себя не сдержать и сломать ему руку, — Верховный Жрец просит, чтобы я тебя ему отдал. Наверное, на эксперименты. Будешь ерничать, спущу на тебя этого бешеного старого волка.

— Понял, Альфа, — сдержанно отвечает Мариус. — Тогда я с вашего позволения загляну к лекарю?

Киваю, и Мариус торопливо семенит прочь, а я спускаюсь в подземелье и прячусь в тени, вслушиваясь в тихую беседу Верховного Жреца и Вестара.

— Теперь у него еще сыновья есть, — недовольно говорить мой брат. — Просто прелесть. Сразу двое сыновей.

— Завидовать плохо, — безапелляционно заявляет Жрец.

— А ты, рожа бородатая, в силах был тогда перевязать истинность на меня? — глухо рычит Вестар. — Я же тебе этот камень притащил, чтобы ты не подыгрывал Ивару! Это было доказательство того, что он дерьмовый муж, который не справляется со своими обязанностями, и я…

— А ты наркоман.

— Не уходи от темы!

— Илина не рассматривала тебя, как замену, — недовольно покряхтывает Жрец. — Да и зачем она тебе? Чтобы что? Чтобы в очередной раз какие-то свои комплексы погладить, а затем Илину уничтожить в своих гулянках?

— А, может, я влюблен? — ехидно и вредно отзывается Вестар. — И, может, любовь прелестной жены моего брата излечила бы меня?

— Нет. Она любила Ивара. И ты сам прекрасно это знаешь. И ты не от зависимости должен вылечиться, а от зависти к брату.

— Да он урод похлеще меня!

— Вот опять завидуешь.

— Ну, серьезно! Без Истинной рядом со своей ведьмой он бы загнулся, — рассерженно шипит Вестар. — И спился бы похлеще меня, а я, возможно, стал бы новым Альфой!

— Не стал бы.

— И у меня бы было два сына! И Илина бы влюбилась в меня, потому что… ну, как в такого не влюбиться? Да и вообще, она всегда ко мне неровно дышала…

Возможно, мне стоит Вестара закопать в лесу. Ровно до этого момента я его слова слушал с легкой пренебрежительной улыбкой. Я всегда знал, что он спит и видит, как я теряю власть, скатываюсь на дно и теряю все. Ничего нового, но его наглость не знает границ. Теперь он решил, что Илина ему симпатизировала. Вдох-выдох. Он — самоуверенный тупой болван.

— Как ты возбудился-то, братец, — самодовольный голос Вестара подобен резкой оплеухе. — Да, будь Жрец посговорчивее и более падок на звонкую монету, то это моим бы сыновьям он давал имена, а не твоим. Кстати, может, еще есть вариант провернуть такой фокус? Я бы и его сыновей принял бы как родных.

— Мы же с тобой нормально поговорили, — выхожу из тени, — что ты опять начинаешь?

— А что ты ко мне этого старпера подослал?

Вестар кивает на Жреца, который оглаживает бороду и задумчиво кряхтит, вглядываясь в угол темницы моего брата:

— Ивар, надо бы его переселить в другое место… Тут плесень.

— Вот! — рявкает Вестар. — И воняет!

— Он сейчас этой плесени нажрется, и его пойдет по одному месту планы по спасению его шкуры, — спокойно продолжает Жрец. — Эта дрянь будет посильнее пыльцы…

Вестар замирает, глаза вспыхивают темными огоньками, и он медленно пятится к стене в желании слизать всю плесень с каждого камня. Он не в себе. Он болен, слаб и потерян в этой жизни, и я впервые чувствую липкую тьму в его груди.

— Вестар, он врет, — тихо говорю я, когда он хочет кинуться к стене и сковырнуть черной плесени. — Он опять издевается. И ты тут, похоже, надолго. Нам придется тебя долго приводить в порядок, чтобы у тебя был хоть мизерный шанс впечатлить мою жену.

— Да к черту тебя и твою жену, — он сжимает кулаки. — И твоих сыновей, — по его лицу пробегает судорога. — Выпусти меня, Ивар, и я клянусь, ты меня больше не увидишь.

— Раньше бы я тебя с готовностью выпнул, но не сейчас. Я тебя тут до твоей старости мариновать буду, Вестар. Буду на тебе в первую очередь тренироваться в роли строгого отца, который устал от капризов.

— Влип ты по-крупному, пупсик, — Верховный Жрец с покряхтыванием семенит мимо меня, — вот поэтому про чужих жен лучше молчать в тряпочку. Кстати, я настаиваю на том, чтобы Вестар был сегодня с нами на Ритуале. Это будет символично. Вы же тоже братья.

Глава 33. Няньки

Лежат мои пупсики, укутанные в шелковые пеленки, пыхтят и пытаются выбраться из тряпок. Я смотрю на них и поверить не могу в то, что родила и стала мамой. Уже почти полночь, и мы ждем в ясеневой рощице Верховного Жреца. Рядом вышагивает мрачный Ивар, который неожиданно разворачивается ко мне и говорит:

— Ты так и будешь молчать?

— А что я должна сказать?

В серебряном свете луны он сейчас больше похож на мстительного призрака. Лицо бледное, глаза горят, и легкий ветерок развивает его светлые волосы.

— Мы теперь родители…

— Да, — невозмутимо отвечаю я. — И?

— Или…

Я действительно не понимаю, чего он ждет от меня. Я могу ему сказать, что не хочу сейчас здесь сидеть на мягком пледе в его обществе, но, наверное, это не то, что он хочет услышать.

— У тебя не будет другого мужа, — недобро щурится он.

— Сейчас перейдешь к угрозам?

— Ты можешь не быть такой стервой?

— Прости? — вскидываю бровь. — И в чем же моя стервозность выражается? В том, что я не хочу вести с тобой странный диалог?

Сыновья наши тихо ворчат, морщат носы, и Ивар шипит:

— Не разговаривай со мной в таком тоне, Или. Не при детях.

— А себе ты не хочешь адресовать свои же слова? — медленно и недоуменно моргаю я. — Я тебя вежливо игнорировала, и это ты сейчас проявляешь ко мне агрессию.

— Так, — сжимает переносицу и медленно выдыхает. Затем смотрит на меня исподлобья и шепчет. — Но поговорить нам все равно придется. Один на один, Или.