Измена. Я ее не брошу

Пока я ворковала с подругой, Дам ушёл хозяйничать на кухню. Выхожу к нему и обнимаю со спины, целуя между лопатками. Что ни говори, но я ужасно соскучилась по нему. Соскучилась по своей квартирке и нашему прошлому. И сейчас мы будто вернулись на несколько месяцев назад. Когда всё было просто и спокойно.

— Тебе помочь? — из-под мышки заглядываю в сковородку и улыбаюсь, заметив две глазуньи.

— Нет, тебе кофе можно? — спрашивает, удобнее приобнимая и двигая к себе под бок.

— Можно, — с уверенностью киваю.

— Тогда садись, завтракать будем, — хлопает пониже спины Дам.

Хихикнув, сбегаю в ванную. Умыться надо бы и переодеться. А то я во вчерашнем платье щеголяю. Пока Дамир хозяйничает, принимаю быстрый душ. Нахожу в недрах полупустого шкафа старую растянутую футболку и легинсы. Выгляжу как бомж, но это сейчас самая лучшая и удобная одежда.

— Какие у нас планы? — спрашиваю, с удовольствием макая хлеб в яичницу.

— Мне нужно кое с кем встретиться, а после можем уехать в Первомайск. Затеряемся в заснеженной глуши. Что скажешь? — предлагает Дам, посматривая на меня из-под опущенных ресниц.

— Серьёзно? А как же вчерашние обвинения? Мы просто спрячемся опять? Вдруг за нами пришлют киллеров-убийц. Опять!

— Не волнуйся об этом. Когда всё закрутится, мы с тобой будем подальше от города. А Валиевым уже сейчас не до нас, — отмахивается мужчина, отпивая кофе.

— Ладно. Если ты уверен в своём плане.

— Не трусь, Бедовая, — улыбается уголками губ мужчина. Когда он так спокоен и расслаблен, хочется верить, что всё вправду под контролем. Киваю. Мне, впрочем, ничего не остаётся, как вновь довериться.

— К Кристине заедем, вещи свои заберу только.

— Что у неё случилось-то? — спрашивает Дам, я краснею. Мотаю головой и прячу глаза в чашке. — Если ей нужна помощь…

— Она с Саидом переспала, — выпаливаю и жадно глотаю обжигающий кофе.

Дамир несколько секунд ошеломлённо таращится на меня, а после хохочет. Громко так, раскатисто. Я даже его под столом пихаю, обидно за подругу. Хотя прекрасно понимаю, как это выглядит со стороны.

— Нарвался Саид. Беда не приходит одна, — утирает выступившие от громкого смеха слёзы.

— Иди ты… в баню, — бурчу, хотя сама улыбку скрыть не могу.

После сытного и вкусного завтрака Дам предлагает мне отдохнуть, новогодние программы по телевизору посмотреть и расслабиться, а он съездит в центр. Как раз к Кристине заедет и мои вещи заберет, ну и уладит некоторые свои дела. Мне боязно его отпускать. Очень. Но всё же соглашаюсь. И мы расстаёмся на несколько долгих, очень долгих часов.

В ожидании мужчины я занимаюсь генеральной уборкой. Все-таки полгода здесь никто не жил, а эти грязные окна мне покоя не дают. Ношусь по небольшой квартире, уют создаю, будто крылья подарили и летать разрешили. Так себя чувствую в этот день. Все дурные мысли от себя отгоняю и только ближе к вечеру устало плюхаюсь на кровать.

Включаю телек, каналы листаю в поисках чего-нибудь без престарелых звёзд нашей эстрады. И засыпаю. Очень энергозатратный день получился. Да и я себя немного переоценила. Ничего не могу поделать, у меня явно началась стадия гнездования. Иначе не объяснить весь этот пыл и желание всё отдраить и местами переставить.

Просыпаюсь от колючих поцелуев. Сонно мычу и зарываюсь во влажные волосы любимого мужчины.

— Ты под дождь попал, что ли? — хриплю, морщась от холодных капелек.

— Под снег, — поправляет Дамир, просачиваясь ко мне под одеяло. — Я нам ёлку принес, а моя снегурочка спит сладко.

Непонимающе моргаю, пытаясь осмыслить услышанное, и резковато сажусь. Мужчина отстраняется и показывает небольшую ёлку в кадушке. Настоящую! Живую ель!

Где-то на третьем нашем ужине мы коснулись темы любимых праздников. Точнее, я в очередной раз рассказывала, как с детства ждала под большой искусственной ёлкой подарки от Деда Мороза. Желания загадывала. Только мои желания не сбывались. И путём нехитрых детских умозаключений я решила, что Дед Мороз не приходит с подарками, потому что ёлка искусственная, а не живая. И сама себе обещала, что вырасту и всегда буду праздновать этот волшебный праздник с настоящей ёлкой. Украшать буду её, и Дед Мороз обязательно придёт в мой дом, чтобы подарки оставить. Наивной девочкой я была, но в это верила довольно долгое время.

— Ты запомнил, — шмыгаю носом и, притянув его за шею к себе, падаю на спину.

— Я помню всё, что ты мне рассказывала, — усмехается Дам, целуя. — Украсим?

— Попозже, — бормочу в губы, торопливо стягивая с мужчины сырое пальто.

Глава 30 Ника

У меня от поцелуев голова кружится. Дыхание сбивается. Я пьянею лишь от близости Дамира. От запаха его парфюма вперемешку с хвоей и снегом. Себя теряю в водовороте чувственной ласки. Выгибаюсь под его настойчивыми пальцами.

Сама от него не отстаю. Забираюсь под рубашку, корябаю торс, отчего мужчина напрягается и вздрагивает. Сильнее к себе притягивает и шумно вздыхает.

— Ниже, Ника, — рычит, оставляя цепочку поцелуев до самой груди. С беременностью она стала ещё чувствительнее. И стоит ему лишь дыханием опалить, как меня коротит и выгибает всю навстречу губам.

Как он просит, сжимаю его плоть через джинсы. Дамир толкается сильнее и вбирает в рот тугую вершинку груди. Жмурюсь от острой вспышки на грани боли.

— Да-аа-ам! — стон проносится вибрацией по нервам.

— Как же я соскучился по твоим стонам, — мурлычет мужчина, уделяя внимание второму полушарию. Его пальцы так уверенно давят на лоно через тонкие легинсы и трусики. — Покричи ещё, малышка.

— Ах, Дам! — хнычу, а после и вправду вскрикиваю.

Он меня до безумия доводит лишь одними касаниями да поцелуями. Заставляет тлеть на углях и метаться под ним, желая большего.

Сильнее стискиваю его член и дёргаю за ремень. Грудью ощущаю тихую усмешку. Свободной рукой Дам накрывает мою ладонь на его паху и пытливо заглядывает в глаза.

— Мне уже можно, — шепчу бессвязно, облизывая пересохшие губы.

Больше ему не нужно ничего. С меня молниеносно, вместе с бельём слетают легинсы. Дамир превращается в необузданный вихрь. Его голод воздушно-капельным путём мне передаётся. И я понимаю, что до этого мужчина себя сдерживал.

Дамир от меня голову теряет. Я это не просто знаю. Чувствую, вижу и слышу. В каждом шумном вздохе, в тихом, нетерпеливом, грубоватом комплементе, что срывается с его губ. В неистовых, жадных прикосновениях. В поцелуях. И во взгляде. И мне до сих пор не верится, что кто-то может так сильно меня желать. Так сильно быть помешанным на мне. Хотя я такая же одурманенная им. Иначе не объяснить эту потребность.