Измена. Я ее не брошу

Пытаюсь встать, пальцы обжигает холод металла. Ощупываю и сжимаю рукоять. Вытягиваю перед собой и направляю на мужчину. Брюнет замечает оружие и выпрямляется. Руки дрожат, и пистолет трясётся. А Камиль, словно хищник, подбирается медленно, осторожно.

— Просто верни его по-хорошему. Не сможешь ведь, — говорит тихо, вкрадчиво.

Мотаю головой, удерживая обеими руками. Губы облизываю, тяжело дыша. Оружие холоднее, чем снег под ногами. До нутра пробирает и душу леденит.

Камиль рывком сокращает расстояние, перехватывая дуло пистолета. Вскрикнув, жмурюсь и глохну от громкого выстрела.

Глава 35 Дамир

Гоню вперёд, совершенно не смотрю на спидометр. Лишь бы добраться, лишь бы успеть. Краем глаза замечаю знакомую машину, проезжающую мимо. Не сразу придаю значения, мало ли чёрных внедорожников вокруг. Хотя в это время суток намного меньше. Не доехав до базы отдыха, разворачиваюсь назад. Просто чуйка вопит, и всё нутро тянется в погоню.

Поехал, называется, в город, решил пополнить запасы еды и встретиться с Натаном. Он-то и огорошил, что Валиев-старший вышел под залог. Рабочие будни начались, и судья сговорчивый попался.

Как назло, телефон оставил. Забрал у Натана аппарат, чтобы просто узнать, как Ника. Всё ли хорошо. Но девушка не отвечала. Меня в тот же миг потянуло обратно. К Бедовой моей, что ждёт в глуши. Чёртова эмпатия передалась от девчонки, иначе не объяснить, почему тёмная бездна внутренности засасывает и вопит, таща меня обратно. Изнутри жрёт всеобъемлющий страх.

По своим каналам выяснил, где сейчас семейство Валиевых. И надо же. Моей благоверной нет в городе. Оставив корзину с продуктами, прыгнул в машину, в последний момент потребовав адвоката звонить полковнику, поднимать все силы. И рванул.

Сам себя уговаривал, что Ника просто отдыхает, уснула, читая книгу, вот и не слышит. Нас ведь не должны были найти. О Первомайске никто не знал. Ни единая душа.

На аппарат Натана голосовое сообщение приходит… От меня. Включаю и вжимаю педаль в пол до конца. Точно, они были.

— Они путь сократили, — раздаётся из динамика голос Натана. — Полковник их на другом конце магистрали перехватит, кордоны выстроены. Им не уйти.

— Ника признание записала, — шиплю сквозь зубы, слушая голос жены. Разорвать её хочется голыми руками.

Замечаю поворот и тоже сворачиваю на просеку. Приходится сбросить скорость, так как дорогу замело.

— Доехали? — спрашиваю, вслушиваясь в тишину.

— Нет ещё, — отвечает Нат. — Может, свернули ещё куда-то?

— Блять! — срывается с губ, трясти начинает, когда я замечаю разбитую машину Камиля.

— Что? — реагирует напряжённый друг. Но мне не до него. Я ускоряюсь и молюсь всем высшим. — Дам, говори, что такое? Ты нашёл их?!

— Скорую. Тащи скорую, Нат! — рявкаю. Останавливаюсь в метре от разбитой и дымящейся машины и выпрыгиваю.

На капоте лежит Динара в беспамятстве. Внутри никого нет. Замечаю следы и бегу. Меня всего трясёт. Я точно помру в тридцать семь от остановки сердца, если не найду свою девочку в целости.

Камиля замечаю почти сразу. Вытягиваю пистолет из-за пояса. Снимаю с предохранителя. И только подобравшись ближе, вижу сидящую в сугробе Нику. Малышка бесстрашно наставила оружие на Валиева.

Он бросается на неё.

Выстреливаю не задумываясь.

Больше не осторожничаю, бегу к ней. Рывком к себе притягиваю, вжимаю одеревеневшее тело. Она ужасно холодная и не реагирует. Кажется, даже не дышит. Смотрит с широко распахнутыми глазами. Будто не узнаёт меня.

— Маленькая, — шепчу, обнимаю в ладонях лицо. Замечаю кровавые разводы на шее, щеке, руках. Неужели задел? — Ты поранилась? Ника!

Осторожно встряхиваю. Меня её состояние выворачивает в полной беспомощности. Молчит, не двигается. Смотрит стеклянными глазами. Продрогшая, грязная, испуганная. И вся в кровавых отметинах.

Выпускаю из рук, чтобы с себя пальто стянуть. Ника оживает. Всхлипывает громко, цепляется за рукава, боясь опору потерять.

— Всё хорошо, маленькая. Я здесь, — кутаю её в пальто, опять к себе прижимаю и растираю спину.

Ника вздрагивает от громкого воя сирен. Едут, наконец.

— Я его убила. Меня посадят, — лепечет хрипло, вжимаясь дрожащим тельцем в меня.

— Ты его не убивала, — успокаиваю, носком ботинка шаря по снегу в поисках оружия.

— Но выстрел. Он перехватил пистолет. И я не хотела, правда.

Нахожу оружие и присаживаюсь на корточки. Выудив платок, вытираю отпечатки Ники и вкладываю пистолет в руку Камиля. Тянусь к малышке, но она вздрагивает и пятится.

— Я убийца! — всхлипывает опять.

— Ты не убивала его, Ника, — повторяю спокойным тоном, заставляя на меня посмотреть. Бедовая моя вскидывает голову, ресницами мокрыми хлопает, не верит. — Это я выстрелил и немного поранил. Он живой. Сейчас скорая приедет и заберет. Залатает.

— Ты? — неверяще бормочет и позволяет себя обнять. — Он вправду жив?

— Да, видишь, крови совсем мало. Просто в отключке, — вру, хоть и обещал ей быть всегда честным. Но сейчас никакая правда ей не поможет. Не обязательно ей всё знать. Себя ведь винить начнёт. А ей хватит стресса. Даже если Камиль и вправду выжил, добью его чуть позже.

Я отстал от них, отступил, как просила Ника. Передал весь компромат соответствующим службам и Натану. Отправил документы на развод Динаре, предложив разойтись по-хорошему. Жене более чем щедрые отступные оставил, не претендовал на её салоны и магазины, что открыты были на мои деньги. Дом загородный, квартира в центре города. Всё оставил ей, но стерва мстить захотела.

Замечаю бегущих медиков и, удобнее подхватив на руки, несу малышку к машине скорой. Проходя мимо жены, сжимаю кулаки. Себя сдерживаю, Нику крепче к груди прижимаю. Адреналин в крови бурлит, мечтая пристрелить и эту змею.

Натан подходит ко мне. Мотаю головой, останавливая поток вопросов. Всё моё внимание сосредоточено на дрожащей Нике. Взбираюсь в свободную скорую. Хочу малышку переложить, но она цепляется за шею, жмётся испуганно.

— Всё хорошо, — шепчу, прижимаясь губами к виску. — Я рядом. Улетим, куда скажешь. Куда захочешь.

Ощупываю её, выискивая повреждения. К животу прикладываю ладонь. Ника шумно вздыхает и тоже кладёт свою ладошку. Мы оба ощущаем легкий толчок.

Я точно от остановки сердца умру. Меня топит облегчение в купе с сожалением.