Измена.ru

Дорогая ведь вещь. Кисло усмехаюсь.

Следующие несколько часов пытаюсь задремать. Мысли, будто мусор на поверхности сознания, болтаются, освободиться невозможно. Обнимаю голову руками и пытаюсь не разрыдаться.

— Девушка, — слышу беспокойное от соседки. — Вам плохо?

— Нет, — чуть громче, чем следовало отвечаю. — Мне… хорошо.

Она смотрит на меня, как на истеричку.

Я в чувство вины мгновенно проваливаюсь. Как в прорубь.

— Простите, — шепчу стыдливо.

Может, и правда, это я во всем виновата? Обвинила мужа зря, наехала? Назвала мерзкими заработанные им деньги! Но ведь и Рома от меня не отстает? По щекам меня отхлестал своими оскорблениями. Отчитал, как двоечницу, и свалил, словно все годы только и мечтал это сделать.

— Березовский! Центр! — кричит водитель. — Выходит кто?

— Я, — хрипло отвечаю, вставая с места.

Рюкзак валится на пол со всем содержимым. Я быстро скидываю в него вещи: косметику, документы, влажные салфетки и телефон, и выбегаю из автобуса. Захлебываюсь морозным воздухом и вытягиваю шарфик из-под воротника, чтобы уткнуться в него.

Озираюсь по сторонам.

Не то, чтобы я любила город, где выросла. Скорее нет, чем да.

Но ностальгия душит. Сердце в железных тисках. Столько воспоминаний, одно за другим в ряд выстраиваются. Как в школу каждый день по этой же самой дороге ходили. Как уезжали потом с Ромой отсюда. Я на него как на Бога смотрела. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь изменится все.

Может, зря решила приехать? Душа попросила оказаться там, где все начиналось. Это было глупо.

Быстрым шагом добираюсь до спального района и сворачиваю на нужную улицу. Снег приятно хрустит под ногами. Ныряю в арку и звоню в домофон.

— Да…

— Галина Семеновна, добрый день!

Удивленное «здравствуйте» в ответ.

— Это Наташа… Хорошилова.

Тут же слышу короткий писк кодового замка. На первом этаже открывается металлическая дверь. Из-за нее появляется пожилая женщина в домашнем сером платье.

— Наташа?.. — ахает моя первая учительница, поправляя прическу из седых волос. — Как же так? Почему не позвонила, что приезжаете? Я бы вам пирожочков да с капусточкой. Как Рома любит.

Снова сглатываю горечь. Голова кружится.

— Я одна приехала, Галина Семеновна.

— Одна? — она удивленно на меня смотрит и тянет за рукав, заводя в квартиру. — Из Москвы?..

— Угу.

Всегда светлое, доброжелательное лицо темнеет от беспокойства. Она осматривает меня с ног до головы.

— Давай-ка раздевайся, Наташенька. Сейчас мы с тобой чаю выпьем.

— Угу.

Всхлипываю. И не выдерживаю: обнимаю ее крепко. Прижимаюсь, чувствуя давно забытый аромат ее духов.

— Мы с Ромой расстались, — шепчу. — Он из дома ушел.

— Что еще за глупости? Пойдем-ка на кухню.

Сажусь на стул и прикрываю лицо ладонями. Усталость накатывает. Три дня без сна сказываются.

— Что у вас случилось? — спрашивает Галина Семеновна, аккуратно разливая чай из белоснежного заварника.

— Он мне изменил. Или хотел изменить. Я не знаю…

— Это как?

— Я не знаю!..

— Ты сама видела? Или рассказал кто? Рома ведь человеком большим стал. А там, где деньги всегда плохие люди водятся.

— Нет, я сама не видела.

— Ну вот видишь. Не руби сплеча, девочка моя. Такая любовь, такие вы у меня хорошие, умные. Молодцы! Я всем своим ученикам вас в пример ставлю. Уехали в Москву, по телевизору вон Рому все время показывают. Важный такой, будто никогда математику не списывал.

Я смеюсь сквозь слезы.

— Помиритесь, — позитивно завершает мысль Галина Семеновна.

— Не знаю…

— Семейная жизнь — это нелегко. Бывает и такое. Недопоняли где-то друг друга, вовремя не поговорили. Бывает, милая…

Не знаю как, но я впервые за несколько дней от этой поддержки успокаиваюсь.

— Можно я у вас посплю, пожалуйста?

— Конечно, дорогая! Я тебе сейчас у сына в комнате постелю. Он как в рейс свой уехал полгода назад, до сих пор не появлялся. То из Европы позвонит, то из Африки. А я тут все одна. Михаила Николаевича как похоронила пять лет назад, все одна теперь, Наташенька…

Я, слушая тихое повествование, скидываю толстовку и распускаю заплетенную наспех косу. Иду в ванную комнату и умываюсь холодной водой, а потом ныряю под теплое одеяло и в эту же минуту отключаюсь.

Сон прерывается телефонным звонком. Ничего не понимая, ищу мобильный в рюкзаке и быстро отвечаю:

— Да…

— Наташа!

— Что?

— Это Настя. Ты где?

— Я?.. Далеко.

— В смысле, далеко? — спрашивает она раздраженно. — Ты нам срочно нужна. Гафт тут тебя требует.

— Что значит требует?

Приподнявшись, пытаюсь хоть немного прийти в себя. Какой сегодня день? Сколько я проспала?

— То и значит, — тараторит Настя. — Наше аутсорсинговое агентство послал на три буквы. Сказал, что дальнейшее общение только через Наталью. Он ждет в шесть. У себя в офисе.

— Сегодня? — удивляюсь. — В воскресенье?

— Наташа! Ты там пьяная, что ли? Сегодня понедельник!

— Понедельник?

Это что? Я сутки спала?

— Скинь мне адрес, я за тобой водителя отправлю.

— Хорошо, — вздыхаю обреченно, а потом что-то колет в груди. Предчувствие, что ли. Тихо зову: — Насть?

— А?..

— Рома знает? Это он сказал мне позвонить? — выпаливаю и закусываю нижнюю губу от волнения.

Настя молчит. У меня сердце, словно хрупкий лед, на две части раскалывается. Одна — молит, чтобы это было так! Чтобы Рома скучал по мне так же, как и я по нему. Спать и есть не мог. Вторая же часть знать больше его не хочет.

Прижимаю ладонь к груди, чтобы дышать было полегче.

— Ну? — повышаю голос. — Насть?!

— Нет, Наташ. Это Арчи… Рома категорически запретил с тобой связываться.

Глава 31 Наташа

Прощание выходит поспешным и каким-то смазанным. Мыслями и чувствами я уже в Москве. Новое потрясение слегка оглушило.

Рома оторвал меня от себя окончательно?!.. Насовсем?!

Повесив рюкзак на плечо и бездумно приняв кулек с гостинцами, я целую Галину Степановну в сухую щеку и выхожу из квартиры.