Изменяя правила

— Оно не должно нравиться тебе. Это для Ноя. — Я выпрямляю спину, показывая себя во всей красе. — Ной оценит. Он будет умирать от желания снять его с меня.

Внезапно Джун перестаёт улыбаться.

— Мне казалось, я ясно выразился по этому поводу. Ты будешь присутствовать при заключении соглашения, но не будешь его частью.

— Возможно, мы не поняли друг друга. — Я приближаюсь к нему, покачивая бёдрами. Развязываю его галстук, чтобы завязать новый узел. Мои пальцы касаются его груди, не совсем случайно. — Я не позволю Ною прикасаться ко мне, так же как и тебе. Я только немного поиграю с ним. Отвлеку его, пока ты будешь заключать сделку.

Джун прижимает ладонь к моему бедру. Легко почувствовать её тепло, поскольку ткань платья слишком тонкая.

— Есть мужчины, с которыми ты не можешь себе позволить играть.

Я затягиваю галстук на его шее.

— Ты говоришь о Ное или о себе?

Его пальцы сжимаются, удерживая меня.

— А ты что скажешь?

Я отталкиваю его и направляюсь к двери.

«Я сейчас увидела у него в глазах одержимость?»

Я надеваю пальто и выхожу на улицу. Во дворе припаркована только одна машина. Я ищу глазами вездесущую фигуру Синдзо, но нигде не вижу его. Нет даже обычного водителя. Джун обгоняет меня и открывает дверь, приглашая сесть.

Двигаться в таком наряде нелегко, но мне удаётся сделать это с некоторым изяществом.

— А где наше сопровождение?

— Сегодня только ты и я.

— Смелый ход, — замечаю я. — Это Ной попросил тебя оставить своих людей дома?

Он приподнимает уголок рта, насмехаясь надо мной.

— Ной никогда бы так не поступил. Он знает, что я более опасен, когда передвигаюсь один.

— Но ты не один. Я тоже с тобой.

Джун как-то странно на меня смотрит, но ничего не говорит. Мгновение спустя он уже сидит рядом со мной, и мы направляемся в Сиэтл.

Глава 22

Глория

— Тебе стоит расслабиться.

Я резко поворачиваюсь к Джуну.

— Прости, что?

Он указывает подбородком на ногу, которой постукиваю по полу. Я мгновенно прекращаю, удивляясь, как не заметила, что делаю.

— Я не нервничаю.

Джун едва заметно усмехается, а затем опускает ладонь на мою ногу. Он медленно поглаживает меня от колена вверх по бедру.

— Если хочешь, чтобы я помог тебе успокоиться, тебе нужно только попросить.

Костяшки его пальцев легко скользят по моей коже. Они едва касаются её, приподнимая платье и забираясь всё выше и выше. Когда достигают моей интимности, я задерживаю дыхание. Мне приходится собрать всю свою силу воли, чтобы вернуть его руку на руль.

Джун качает головой, обижено глядя на меня.

— Если Ной тебя не убьёт, то это сделает гордость.

Я сбрасываю напряжение смехом.

— Лучше так, чем твои руки.

Несколько мгновений Джун ничего не говорит.

Он просто ведёт машину.

Потом вздыхает.

— Ты можешь сама.

Смотрю на него в замешательстве. — Что?

— Прикоснись к себе.

Мне не хватает воздуха, будто кто-то выкачал его из салона машины. Я потрясённо смотрю на него.

— Здесь? Перед тобой?

Его глаза быстро скользят по моему телу.

— Снимай трусы.

Я сглатываю.

— Не думаю…

— Просто сделай это.

Узнаю приказной тон, от которого покалывает кожу. Я поднимаю подол, обнажая край резинки на чулках. Снимаю нижнее бельё, и пальцы Джуна крепче сжимают руль. Показываю ему крошечные стринги телесного цвета. Вместо того чтобы положить бельё в сумочку, оставляю их на рычаге переключения передач. Джун ускоряется, заставляя двигатель урчать под моей попой. Огни Сиэтла мелькают вдалеке, становясь всё ближе и ближе.

В животе разгорается тёмное желание. Я раздвигаю ноги и со вздохом сползаю вниз. Ласкаю себя сначала нежно, потом сильнее; трогаю себя и смотрю на него.

Его пальцы сжимают руль.

Тёмные глаза устремлены на дорогу.

Рот — напряжённая линия.

Кандзи на шее.

Из меня вырывается стон.

— Минута, Глория.

Он шутит. Город ещё далеко, а я только начинаю получать удовольствие. Сжимаю грудь, закрывая глаза.

— Тридцать секунд.

Его голос доносится до меня издалека, как эхо сна.

Чувство блаженства проникает внутрь. Моё тело расслабляется, открываясь навстречу удовольствию. Я трусь бёдрами друг о друга, плотно сжимая пальцы у лона. И только успеваю вздохнуть, как машина выворачивает в сторону. Колёса скользят по грязи, и Джун прижимается к обочине. Он отстёгивает свой ремень безопасности и делает то же самое с моим. Сиденье подаётся, опускаясь. Джун берёт мою лодыжку, приподнимает, устраивая себе на плечо. Затем он делает то же самое с другой ногой.

Я оказываюсь полностью открытой перед ним.

Пытаюсь прикрыться, но Джун качает головой.

— Продолжай.

Я не подчиняюсь, и тогда он впивается пальцами в мою плоть.

— Продолжай, или я засуну гордость тебе в глотку, вместе с криками, которые из тебя вырву.

Это не угроза. Он действительно собирается так сделать.

Нет, он сделает это в любом случае.

Он и делает.

Он склоняется между моих ног и поглощает меня. Клитор дёргается, а с губ срывается придушенный крик. Я пытаюсь оттолкнуть Джуна, но лишь на долю секунды. Как только его язык касается меня, крепче вцепляюсь в его пиджак и с диким криком притягиваю к себе.

— Умоляй меня, — задыхаясь, приказывает он.

Я поднимаю бёдра, двигаясь навстречу его губам.

— Умоляй меня прикоснуться к тебе!

Я кусаю губы. Они начинают кровоточить, когда он просовывает в меня два пальца. Джун трахает меня руками и языком. Он трахает моё тело и разум, постоянно меняя ритм и подводя меня к кульминации, но так и не давая мне насладиться.

Я хлопаю рукой по окну. Ищу помощи, хотя должна была бы просто зарыть свою гордость и попросить.

— Ты поклялась себе, что никогда больше не позволишь ни одному мужчине прикоснуться к себе. — Я опускаю взгляд в его сторону. В его тёмных, голодных глазах мелькает вспышка одержимости. — Если только ты сама этого не захочешь. — Он лижет клитор, не сводя с меня глаз. — Глория, ты хочешь этого?

Я задерживаю дыхание так долго, как только могу, пока воздух не кончается. Вдыхаю, пока он вынимает свои пальцы из меня. Джун расстёгивает брюки и освобождает член. Моё имя срывается с его губ вместе с ругательством.

Я на пределе. Мне нужно кончить, поэтому я просовываю руку между бёдер. Он хватает меня за запястье, не давая дотронуться до себя.

Он кривит рот, пронзая меня взглядом.

— У тебя был шанс, и ты его упустила.

Удовольствие превращается в боль.

Напряжение — в ярость.