Изнанка королевского дворца

А когда Лиля увидела оксид бария, она вообще была счастлива. Из него же можно получить перекись водорода! А перекись водорода – это антисептик, отбеливатель, это… Одним словом, надо!

Поэтому четверых монахов сразу засадили именно за эту реакцию. И, потренировавшись неделю, они стали гнать перекись в больших количествах. Хватило бы бария.

Единственное, о чем жалела Лиля, – об отсутствии электролиза. Но тут уж физика прошла мимо. Причем настолько, что дальше некуда. Девушка помнила про обтирание эбонитовой палочки. Или янтарной. Но и все тут. Остальное было вне ее знаний. Что, обтереть одновременно три десятка палочек и сунуть их в раствор? Чтобы разряд прошел? Как-то сомнительно.

Эх, вот никогда не знаешь, что и где тебе пригодится. Знала бы – физика бы морально изнасиловала, но сейчас стоял бы у нее ветряной генератор. Вроде и такие изобретали? Одним словом, бумага просто обязана была появиться.

Король тоже не остался в стороне, выделив Лиле три десятка человек от своих щедрот. Пока не переедет в Тараль. Вся эта компания расположилась в реконструируемом замке, чуть ли не в палатках во дворе, и принялась творить. Кто-то трудился над отбеливателем, кто-то над формами, заливкой, прессом… Через три недели на суд его величества были представлены два десятка листов бумаги. Достаточно белой, тонкой и прочной. Часть листов была с зеленоватым оттенком, часть с желтоватым. Да и наплевать! Выпускать будем все три вида! Для книг желтоватую, для церковной литературы – зеленоватую, для государственных указов – белую.

Его величество потер руки и распорядился выпускать. Благо затраты ничтожны, часть налога с крестьян можно взять нужными растениями, и фабрика проработает всю зиму. Хотя уже сейчас ясно, что Тараль всех не вместит. И «бумажникам» надо выделять новое место.

Лиля не возражала. Ей было тяжело разрываться между всеми проектами. Поэтому она уже давно обзавелась блокнотом, в который и заносила самое важное. Кстати, надо бы поговорить с Хельке и выпускать нечто подобное. И карандашом заняться. Графит – тот же уголь. Сделать грифель, а потом использовать самое простое. Косметический карандаш все ведь видели. А Лиля еще и представляла, как он устроен. Разобрала в свое время почти десяток. Вот, выкручивающиеся оболочки из золота, серебра, простых сплавов. А потом можно и на цветные карандаши замахнуться.

Лиля злилась и понимала – ее жизни для этого не хватит.

Ничего. За ней придут другие. А ей надо просто передать максимальное количество знаний.

И она работала.

За графиней следовала Миранда. Приезжал в гости Фалион-младший. И возился и с Лидархом, и с жеребенком. Он обожал и того и другого. Миранда проводила с ним много времени. Девочка твердо была уверена, что своего коня надо растить самой.

Лиля много работала, ездила верхом, в свободное время училась метать ножи у Эрика. Своего рода счастье, спокойствие и равновесие. Почти.

«Ваше сиятельство, довожу до вашего сведения, что сегодня ночью умер Карист Трелони. Отравился рыбой.

Расследование не начато, но рыбу он в жизни не ел. Пятнами от нее покрывался.

Искренне ваш, барон Авермаль».

Получив кратенькую записочку с голубем, Лиля задумалась.

Рыбой, значит, отравился. Или грибами. Не важно.

Важно другое. До него добрался заказчик.

Почему только сейчас?

Лиля подозревала, что, знай она ответ, она бы знала и заказчика. Но сама сформулировать ничего не могла. Так, что-то на грани разума. Отъезд? Рана? Дела? Пес его знает. Слишком много вариантов. Ах, где вы, милый мистер Холмс?! Сколько сказок Мири ни рассказывай, сама умнее не станешь. Сколько «халва» не повторяй…

Оставалось только одно. Ловля на живца. Лиля отлично осознавала, что это опасно. Что она может погибнуть. Что это недопустимый риск.

Но!

Покушаться на нее будут в любом случае. Она просто предвосхищает события и направляет их в нужное русло. И вообще… А если эта скотина покусится на Миранду?

Зар-р-р-рою!

Одним словом, письмо Джесу Иртону ушло. А от него пришло два ответа. Один – тайный, доставленный ее личным гонцом. Второй же…

Лиля изрядно развлеклась, положив их рядом с собой и читая одно за другим.

Первое, официальное, было как сахарные шарики в шоколаде, залитые сиропом. Но самое нужное в нем присутствовало.

«Моя обожаемая супруга!

Льщу себя надеждой на наше скорое свидание. Как только посольство возвратится на родину, мы наконец-то сможем заняться нашими семейными делами.

Я признаю, что непозволительно запустил их и надеюсь вымолить прощение.

А также искренне надеюсь сгладить в вашей памяти страшный эпизод с потерей ребенка. Миранда будет в восторге, если мы подарим ей братика. Или сестренку. Лично я буду счастлив в любом случае.

Насколько я понимаю, вы тоже не против.

А если вам будет угодно, я увезу вас рожать в свое поместье у моря. Не в Иртон, нет. Туда, где я провел детство. Тихое местечко, проверенные слуги, спокойствие, уют и безопасность.

С нетерпением жду встречи.

Ваш Джерисон, граф Иртон».

Ну если после такого убивец не расшевелится, зовите его кретином.

Лиля злобно усмехнулась. Второе письмо резко отличалось от первого. Оно и понятно – шло мимо цензуры.

«Любезная моя супруга.

Не сомневаюсь в вашей деловой хватке. И уверен, что дела вы ведете честно.

Что ж, сойдемся на деловом соглашении. Об остальном при встрече. Сейчас же…

Не буду скрывать – я обижен вашими намеками на везение. Будь моя воля, вы жили бы спокойно и счастливо. А сейчас… Вы уверены, что сможете предотвратить покушение?

В противном случае не повезет вам и только вам.

Я соглашаюсь на ваш план, потому что иначе не могу уверить вас в чистоте своих намерений. И желаю удачи лэйру Ганцу в поимке негодяев. Если вы пожелаете воспользоваться моими людьми или деньгами для поимки негодяев, считайте, что у вас есть на то мое разрешение.

Передавайте Миранде мою любовь и приветы. Об остальном – при встрече.

Джерисон, граф Иртон».

Лиля не знала, что все письма дражайшего супруга были коллективным творчеством. С Риком в соавторах. Да и знала бы – что это меняет?

Работать и еще раз работать.

Лэйр Ганц, проглядев официальное письмо, посоветовал обнародовать его, чем Лиля и занялась. Благо семейство Ивельенов пожаловало в гости в полном составе.

Старый герцог, маркиз с маркизой и дети. Четыре штуки. Двое старших – мальчик и девочка. Сэсси, она же Сессилия и Джес – он же Джерисон, в честь брата. Двое младших – Роман и Джейкоб.

Миранде были поручены Сэсси и Джес. Лиля занялась взрослыми.

Графиня поахала над младенцами минут десять. Честно говоря, ей груднички никогда не казались красивыми. Но она привыкла, что родители смотрят на них так, словно это ангелы небесные. Так что…

Очаровательные глазки (мамины), чудесный носик (папин), восхитительные ушки (дедушкины) и далее по списку.

Да, они прелестны.

Да, я надеюсь сама обзавестись такими же. Вы видели, что написал мне наш милый и нежно любимый Джес (чтоб ему маркиза де Сада повстречать)? Нет? Вот письмо!

Мы тоже, разумеется, как только он приедет, так мы и сразу.

Амалия горячо одобрила, мужики покивали. И все было прекрасно, пока со двора не донеслись вопли. Лиля поставила ушки торчком.

Вообще, дети вопили часто и со вкусом. Вирмане – народ несдержанный. И на тренировках малявкам доставалось по полной программе. Да и за небрежность в обучении они очень приветствовали розги. Права ребенка? А то как же! Его полное право свободного выбора. Либо знания, либо по заднице. Никто препятствовать не станет!