Изнанка судьбы

Когда часы бьют полночь, он целует меня в висок и тихо просит:

— Останься сегодня со мной, ладно? Обещаю, что не буду приставать. Ты просто нужна мне.

Конечно, я остаюсь.

* * *

— Я способен столько дать тебе. Сделать сильнее. Мы могли бы помочь друг другу, — говорит тот, кто прячется за дверью. — Но ты слишком труслива.

— Убирайся, — приказываю я и отступаю, чтобы полюбоваться на свою работу.

Зеркало собрано больше чем наполовину. Еще немного — три-четыре недели, не больше, — и мой труд будет завершен.

— Ничего. Я подожду. Рано или поздно ты захочешь силы, Фран. Очень-очень захочешь и откроешь дверь. Тогда я войду уже на своих условиях.

— Даже не мечтай. Я никогда тебе не открою.

Смех.

— От судьбы и тени не убежать.

Я просыпаюсь от поцелуя. Отвечаю на него в полусне, прижимаюсь к горячему телу рядом.

И дальше все происходит просто и обыденно, без стыда и неловкости. Само собой, словно так и надо. Словно нет ничего более естественного, чем любить друг друга вот так — медленно и нежно, даже не успев проснуться толком.

И лежать потом в постели, не расплетая объятий.

Он целует меня в ключицу, проводит языком вдоль шеи.

— Непривычно, — и поясняет в ответ на мой вопросительный взгляд: — Без ошейника непривычно.

— А…

Воспоминание о той детской истерике, когда я заставила Элвина снять ошейник, заставляет меня покраснеть.

— Прости. Я была дурой. Можешь надеть его снова?

Улыбка. Как же я люблю эту насмешливую улыбку!

— Конечно, радость моя. Тащи его сюда.

От этих слов внутри что-то обрывается.

Глупо, но я до последнего надеялась, что ошейник взял Элвин. Знала, что он никогда не вошел бы в мою комнату и не стал бы рыться в моих вещах без разрешения, но надеялась.

Кто еще, если не он? Не брауни же!

— Ерунда! — говорит он, когда я, путаясь, признаюсь в своей пропаже. — Не мог же он отрастить ножки и убежать. Уверен, ты сама его куда-то засунула. После завтрака поищем. Боги, какое счастье снова быть свободным человеком! Чтобы я еще хоть раз задолжал что-то фэйри!

Я уверена в обратном, потому что потратила не один час на поиски артефакта. Но наши губы снова встречаются, и ошейник становится не так уж важен.

Глава 21. Время платить по счету

Рэндольф

По безмятежной лазури небес проплывали легкие кучерявые облака. День выдался не по февральски теплым, и в воздухе уже вовсю ощущалась близость весны.

— Отрадный денек, — усмехнулся в бороду старик Хэтч. — Ишь, как все осело.

Запряженная в телегу мосластая лошаденка лениво брела по занесенной снегом тропе. Добравшись до тенистого распадка между двумя холмами, куда не проникали солнечные лучи, она замедлила шаг, а после и вовсе встала, демонстрируя всем своим видом немощь перед силами природы.

— Треклятый снег, — ругнулся Ник Картер и снова спрыгнул с телеги, чтобы очистить обода. — Кончай прохлаждаться, бездельник, и помоги мне. Иначе, видит Тефида, нам вовек не добраться до Фалькон Нест. Или ты хочешь заночевать в окрестных лесах?

Хэтч засмеялся тонким, скрипучим голосом:

— Куда торопиться, старина? Можно подумать, монашки ждут тебя после того, как на прошлой неделе у них побывал Пит Купер и предложил лучшую цену. Послушай моего совета и плюнь на эту затею. Стоило подумать о щедрости раньше. Теперь ты жадный мошенник в глазах настоятельницы. Она вытолкает тебя взашей, и поделом тебе, пройдохе. Боги карают скупцов.

— Не знаю, как насчет богов и скупости, но если ты, Дэйл Хэтч, немедля не слезешь, чтобы помочь мне, пойдешь оставшиеся пять миль пешком, клянусь Скорбящей! — Тон у Пита был самый что ни на есть убедительный, и старик со стоном поднялся, потирая стрельнувшую болью спину.

— Ну, долго ты там? — нетерпеливо спросил Картер, уже очистивший задние колеса.

— Погоди, — Хэтч спрыгнул, обошел телегу и направился вперед по дороге, тяжело подволакивая ногу и опираясь на посох. Пройдя с десяток футов, он остановился, взрыл палкой снег. — Что это?

— Где? — Ник оставил колеса и подошел поближе. На снегу лежала чуть припорошенная туша жуткой твари, отдаленно напоминавшая гончего пса, если бы где-то в мире существовали гончие размером с бычка-трехлетку. Из разрубленного брюха невиданной зверюги вываливались кишки, наст под нею был черным от натекшей крови.

— Э, да здесь их не одна! — пока Ник дивился на труп чудища, старик Хэтч успел уковылять дальше. — Ишь, как порезало. Видать, знатная рубка была. Я-то знаю, держал в руках меч.

— Копье ты держал, старик! — раздраженно отозвался Ник. Хвастливые рассказы Хэтча, однажды стоявшего в ополчении, когда войска особо наглого анварского барона вторглись в страну по перешейку, захватили Братсмут и дошли почти до Дирлейка, навязли в зубах у каждого жителя деревни. Послушать Дэйла, так только его трудами и удалось отстоять свободу Дал Риады.

Присутствие пусть даже и мертвых потусторонних тварей в такой близости от родной деревни не нравилось Картеру. Он тихонько под нос забормотал обращение к Скорбящей с просьбой уберечь детей человеческих от порождений Чиннамасты.

— А вот и рубака нашелся! — издал довольный возглас неутомимый старик, и Ник поспешил увидеть его находку.

Одного взгляда на уши незнакомца хватило, чтобы понять: мертвец не был человеком. А если так, то Ника это не касается. Пусть выродки темной стороны сами меж собой разбираются.

— Изрядно порвали, — рассуждал Хэтч, осматривая раны от зубов чудовищных гончих на теле. Там, где клыки прокусили доспех, чернели лужицы спекшейся крови. — А мечи у него добрые.

— Угу, — буркнул Ник, примериваясь, как бы половчее перевернуть нелюдя, чтобы не запачкаться в крови.

— Изрядные мечи, говорю. За такие в городе дадут хорошую цену…

— Добычу пополам, Дэйл, — буркнул Картер, жалея, что внял с утра просьбам сестры и захватил с собой ушлого старика. А еще говорят, что милосердие вознаграждается.

Он наконец ухватил труп за плечо — и тут же с криком отпрянул. Потому что мертвец дернулся и застонал.

— Ишь, ты! Гляди-ка, живой, — удивился Хэтч. Не выказывая отвращения, приложил руку к шее, вслушался и удовлетворенно кивнул. — И впрямь живой! Они как кошки.