Изобретение зла

– Скажите, Холмс, - спросил однажды профессор Мориарти, - я столько раз пытался заколоть вас заточенной ложкой и все время промахивался. В чем тут дело?

Черный снова пырнул лезвием и снова не попал.

– Вам следовало бы затачивать вилку, дорогой профессор, тогда бы у вас было в четыре раза больше шансов.

Пестрый сделал быстрое движение и у Черного потемнело в глазах. Что-то слегка хрустнуло в плече.

– Я восемь лет проучился в спортинтернате, - сказал Пестрый, - и проучился именно этому. Заточенную ложку я вычислил ещё за обедом. Давай её сюда.

Черный отдал.

– Теперь можешь вставать. У тебя точно был план побега или ты только голову морочил?

– Сбежать нельзя, - сказал Черный, - Мы в Машине.

– Только не пичкай меня детскими сказками. Никакой Машины нет. Вот уже двести лет, как она сдохла, ко всеобщему счастью. Или ты в школе не учился?

– Слушай, - сказал Черный, - я тебе расскажу. Мы все разных цветов, правильно? Задумайся об этом, очнись! Ведь люди не бывают разноцветными! Мы в игре, как пешки! Нами играют, пока не заиграют до смерти. Оглянись вокруг: переулки завязаны узлом - это для того чтобы мы не могли уйти. А кто подсунул нам цветные плащи в раздевалке? Они же видят каждый наш шаг! Ты знаешь, что бывает в таких играх? Нас десять, и мы должны убить друг друга. Из десяти остается один. Он будет играть дальше.

– Я не понял. Повтори ещё раз и помедленнее. Мы в игре? Машина играет с нами?

– Да.

– Зачем?

– Для развлечения. Играют всегда для развлечения.

– Какие наши шансы?

– Никаких. То есть, один к десяти. Один из десяти останется жив.

– Что можно сделать?

– Ничего.

– Допустим. Я и сам почти догадывался. Откуда ты знаешь?

– Я уже играл однажды.

– А синяки на твоем лице?

– Да.

– Зачем ты мне это сказал? Я же могу запросто тебя зарезать? Если поверю?

– Ты не сделаешь этого. Ты не станешь убивать девять человек ради удовольствия потом убивать ещё девять человек, а потом ещё девять человек и так далее. И ты никогда не убьешь девочку, поэтому тебе не нужно убивать и меня.

Ты не сможешь победить.

– Какую девочку?
– удивился Пестрый.

– Маленькая Синяя тоже в игре. Ты же не станешь её убивать?

– Нет. А если мы будем тянуть время?

– Тогда включится первый уровень, протом второй, потом третий. На третьем уровне будут кусаться даже камни. Все равно останется один из десяти.

– Пускай, - ответил Пестрый, - но сам я убивать не буду. Даже тебя.

Подожду, пока тебя загрызет твоя собственная кровать, например. Или задушит твоя собственная тень, обмотавшись вокруг шеи. А вообще, я тебе не верю. Но допускаю твою правоту в качестве рабочей гипотезы.

– Можно проверить.

– Проверяй.

Они вышли из арки. Лунный свет был так ярок, что, казалось, можно читать газету. Лунный свет казался густым и текучим как сметана, он стекал по стенам.

Лунный свет гравировал каждую неровность и оттого вещи были видны яснее, чем днем. Как будто лунный свет усилили для удобства зрителей. Луна сияла так ярко что было больно на неё смотреть. Улицы совершенно пусты. Главный вход в госпиталь светлел слева.

– Странная сегодня луна, - сказал Пестрый.

– Ты все хорошо запомнил?
– спросил Черный.

– Угу.

– Ты знаешь ближние улицы?

– Знаю.

– Что будет, если мы пойдем прямо?

– Мы вернемся в ту же точку, совершив кругосветное путешествие. Но восьмидесяти дней нам не хватит - воздушного шара нет.

– Я говорю серьезно.

– А если серьезно, то мы прийдем к моему дому, только нужно будет чуть свернуть в конце.

– Тогда пошли.

– Ко мне?

– К тебе.

Они пошли и дошли до темной части переулка; они шли по прямой.

– Что теперь?

– Теперь дойдем до фонаря и посмотрим на следы.

Они дошли до фонаря и увидели следы на тонком снегу.

– Да, это наши следы, - согласился Пестрый, - но нас здесь не было. Этого не может быть. Я думал, что он врет.

Он дошел до ближайшего поворота и снова увидел арку и рядом с ней вход в госпиталь.

– Здесь пространство закручено в какую-то улитку, - сказал он.
– Куда ни иди, возвращаешься обратно. Антитопология.

Он уже расстегнул плащ и шел быстро.

– Я предлагаю вот что, - сказал Черный, - сейчас мы обойдем эту улитку, может быть в ней есть дырочка. Мы пройдем по всем переулкам. Но теперь ты мне веришь? Мы в Машине, мы всего лишь на экране; мы не можем выйти из него!

– Непохоже, - сказал Пестрый, - я слишком хорошо себя знаю, чтобы быть нарисованным. Но все-таки проверим. Я такой настоящий, что просто дух захватывает. Я просто ас настоящести. Чемпион по настоящести в легком весе среди юношей. У меня даже волосы не накладные, можешь потрогать.

– Ты не можешь не шутить?

– Увы, нет.

Они прошли тем же путем ещё два раза, постоянно встречая собственные следы. Один из переулков не заканчивался госпиталем.

– Здесь пустота, - сказал Пестрый и протянул руку вперед.

Рука коснулась чего-то гладкого и скользкого.

– Похоже на стекло. Если стекло, то его можно разбить. Я попробую.

Он выломал из забора кирпич, согрел замерзшие пальцы и метнул в преграду.

Кирпич прошуршал сквозь воздух и ушел за территорию игры.

– Он не выпускает только нас. Конечно, остальные спокойно ходят на работу. Даже ничего не подозревают. Надо бы проследить за человеком, который будет здесь идти. Посмотреть, как он проходит сквозь это, - сказал Черный.

– Но нам это все равно не поможет.

– Может быть, это и есть экран?

– Экран?
– Пестрый прислонился лицом к преграде и попытался разглядеть то, что за нею.
– Экран? И сейчас какой-то изверг смотрит на меня, как я толкаюсь рукой в этот экран и потирает ладошки от удовольствия, и предвкушает, как он меня, к примеру, поджарит на сковороде? Прыгая по кравитатуре одной рукой, другой засовывает в рот жирный бутерброд, лоснясь от удовлетворенности собой? Все это - экран?

Он развел руками, будто пытаясь охватить все пространство вокруг.

– Все, что я вижу? Все это - ненастоящее? Да моя единственная мысль более настоящая чем все эти Машины вместе взятые! Все это я вижу - полная луна, а вон там созвездие Ориона, я его знаю с детства, это мое любимое созвездие. За два квартала отсюда - горка, с которой я катался на санках каждую зиму. А вон там, видишь? Вон там, там живет моя девушка. Я её целовал. Она была без ума от счатья, когда я её целовал! У меня уже есть своя девушка и она меня обожает.