Извращенное королевство

Ноги и руки дрожат, когда мы с папой стоим у парадного входа в дом.

Вход украшают две статуи львов, совсем как в моих обрывочных воспоминаниях.

Не думаю, что когда-то осознавала масштабы нашего дома. Но я помню освещение, собственное озеро и наши с папой долгие пробежки по периметру владений.

Наш дом больше, чем особняк Кингов. Возможно, это потому что они живут в Лондоне, а мы далеко от столицы, в Бирмингеме.

Пасмурное небо окутывает мрачной пеленой две высокие башни на восточной стороне.

При их виде меня охватывает дрожь, она скребет ребра, словно мечтающий об освобождении узник. Что-то все-таки есть в этих башнях, но что именно?

– Добро пожаловать домой, принцесса.

Отрываю взгляд от архитектурного шедевра и пристально смотрю на отца. Он глядит на меня с гордостью и удовлетворением, словно с самого начала хотел привести меня сюда.

– Я… Я думала, весь дом сгорел в пожаре.

– Так и было. – Во взгляде появляется и быстро исчезает ностальгия. – Было непросто, но мы отреставрировали его, чтобы он выглядел как прежде.

– Понятно.

Все это слишком… сюрреалистично.

Если сейчас дом окутает красный туман, то я совершенно точно пойму, что все это сон. Может быть, я все еще в кабинете доктора Хана, переживаю воспоминание о первой встрече с Эйденом.

Может быть, этого утра никогда не было. И может быть, Эйден не помолвлен с Сильвер.

При мысли об этом я качаю головой. Я не буду о нем думать. Не буду о нем думать…

Отец берет меня под руку.

– Идем внутрь. Ты, наверное, устала.

Ноги не слушаются, когда мы заходим в холл.

Мрамор.

Это первое, что бросается в глаза. Мраморные полы, мраморные ступени, даже статуя льва сделана из мрамора.

Подождите. Это все настоящее?

Мужчина средних лет, похожий на Роберта Де Ниро, и две горничные кланяются нам на входе.

Я неловко киваю в ответ. Так странно, что люди приветствуют нас, словно королевских особ. Однако исходя из того, что я знаю о «Стил Корпорейшн», папу вполне могут принимать за представителя знати в Бирмингеме.

Кажется, отец ни капли не стесняется прислуги. Он здоровается с ними и идет дальше.

Я иду рядом, словно бедная сиротка. Одежда до конца не просохла, волосы растрепались, так что выгляжу я соответствующе.

Мы с отцом входим в огромную гостиную со сводчатым золотым потолком и ослепительным освещением. Две мраморные статуи львов украшают мраморную винтовую лестницу. Две большие картины с китайскими воинами висят по обе стороны от лестницы, что придает виду совершенную симметрию.

Теперь я знаю, откуда у меня такая любовь к старинным китайским военным книгам и мыслителям.

В гостиной удобно расположены несколько панорамных дверей, через стекла которых можно увидеть сад.

Все, как в моем видении.

Возможно, все это мне тоже привиделось. Может, у меня галлюцинации, и отец вовсе не жив.

В горле ощущается что-то горькое и липкое. Сжимаю папину руку, чтобы убедиться, что это не обман разума.

Но нет. Папа здесь.

Он вернулся за мной.

– Вот вы где.

Перевожу взгляд направо. Мужчина средних лет спускается по лестнице с вежливой улыбкой на губах.

Он одет в костюм-тройку в полоску и выглядит стройным и подтянутым для мужчины его возраста. У него бледно-голубые глаза, как у снежного барса, и волосы цвета соли с перцем, хотя это его совсем не старит.

Подождите.

Кажется, я его уже где-то видела.

Присматриваюсь к мужчине, и глаза расширяются от удивления.

– Это вы?

– Я же говорил, что она узнает тебя. – Нокс с разбегу прыгает на мужчину и обнимает его рукой за плечи с хитрой ухмылкой. – Гони сотку, Агнус.

– Узнаешь меня? – спрашивает тот самый человек, Агнус, не обращая внимания на Нокса.

Я медленно киваю.

– Это вы всегда были в той кофейне.

– Бинго! – улыбается Нокс, протягивая руку. – С тебя сотка. И поскорее.

– Между прочим, это ты ставил. Я на такое не соглашался. – Агнус засовывает руку в карман и достает кошелек. Нокс хватает купюры и ухмыляется, пересчитывая деньги.

– Мне кто-нибудь скажет наконец, что происходит? – Мой взгляд быстро перемещается от человека к человеку в этой троице.

– Это Агнус, – говорит папа. – Моя правая рука, советник и лучший друг. Он заботился о компании и об этом доме, пока я был в коме.

– Ты меня не помнишь, Эльза, но вообще-то я был твоим любимым дядей, когда ты была маленькая.

– Моим любимым дядей был дядя Редж. – Слова беспокойным шепотом срываются с губ.

Лицо Агнуса бледнеет. Нокс чуть не рвет купюры от напряжения.

Папино же лицо остается непроницаемым.

– Реджинальда больше нет с нами, принцесса.

– Он был моим братом-близнецом. – Агнус легкомысленно улыбается, учитывая произошедшее. – Ты никогда бы не отличила нас друг от друга.

Еще раз всматриваюсь в лицо Агнуса. У него слегка выпуклые глаза, но не такие же, что я видела в кошмарах с дядей Реджинальдом. И потом… Агнус вполне симпатичный мужчина средних лет. А вот дядю Реджа я бы никогда не назвала привлекательным.

– Как он погиб? – спрашиваю я.

– Сгорел при пожаре в Бирмингеме. – Нокс убирает деньги в карман. – Поджарился, как поросенок.

– Нокс! – ругается папа. – Иди к себе в комнату.

– Не-а. – Нокс плюхается на диван, закидывает ногу на ногу и кладет руку на спинку дивана. – Эй, Ти. Будешь должна полтинник. Эльза не такая сучка, как ты предполагала.

Миниатюрная девушка в наушниках неторопливо заходит внутрь. У нее очень аккуратные милые черты лица. Черные волосы цвета полуночи ниспадают на плечи, а глаза огромные и черные – или темно-карие? Губы напоминают лепестки роз, а носик маленький и изящный, как и все ее личико.

Несмотря на то, что у нее хорошенькая внешность, как у Белоснежки, все в девушке кричит о том, что ей это не нравится. К примеру, на ней темно-фиолетовая помада и черные тени для век, что придает ее выразительным глазам колдовской вид. Кроме того, она еще и носит серьги в виде черепа.