К чёрту правила! Это говорю Я - Гермиона Грейнджер

— Что за рисунок? — удивился Рон. На удивление, Гермиона спокойно вытащила из-под подушки книжку и положила перед Роном. Она кивнула на книжку, и парень открыл её. На первой же странице, Рон увидел знак, напоминающий глаз. — У отца Полумны цепочка с таким символом.

— Мы уже поняли, — сказала Гермиона, — Виктор рассказал Гарри, что такой символ вырезан в Дурмстранге самим Галлертом Грин-Де-Вальдом, когда он был там. Получается, что этот символ действительно является его меткой.

— Вот только как он попал сюда, — сказал вслух Рон. Он начал о чем-то думать, и Гермиона услышала имя Драко.

— Что с Драко? — спросила Гермиона. Рон понял, что не сдержался, и подумал об этом, Гермионе не составило труда прочесть его мысли.

— Когда я… В общем, когда я трансгрессировал, то попал прямо недалеко от Малфой-мэнора. Я вначале не понял, что случилось, оказалось, что я думал над словами Драко, и переместился к его дому, благо, что меня никто не заметил. Я только слышал, что Драко кричал, как бешеный, его тащили в особняк, он кричал, что не помогал нам и т.д. Оказалось, что после нашей встречи его нашли Пожиратели, и отвели к родителям.

— Ты видел, что с ним делали потом?

— Нет, — сказал Рон, — его завели в особняк, и я решил отправляться дал да, чтобы поскорее вас найти.

Мысли Гермионы теперь были заполнены лишь тем, что она подвергла любимого опасности, когда попросила найти Рона, ведь его могли спокойно поймать и отвести к Волан-Де-Морту.

«Что же я наделала…» — подумала Гермиона.

Воодушевившись победой над медальоном, они принялись вычислять, где могут находиться другие крестражи. Хоть они уже сто раз все это обсуждали, Гарри был полон оптимизма. За первой удачей наверняка последуют другие! Мрачный вид Гермионы не мог испортить ему настроения. Внезапный поворот к лучшему, таинственная лань, обретенный меч Гриффиндора, а главное — возвращение Рона… Гарри был так счастлив, что с трудом сохранял серьезное выражение лица…

— Нам надо поговорить. — Он посмотрел на книгу, которую Гермиона держала в руке: «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора».

— Ну что? — спросил он неохотно. У него мелькнула мысль: вдруг там есть глава, посвященная ему? Гарри не чувствовал в себе сил знакомиться с тем, как Рита излагает свою версию его отношений с Дамблдором. Однако Гермиона сказала совсем не то, что он ожидал.

— Я хочу повидаться с Ксенофилиусом Лавгудом. Гарри вытаращил глаза.

— Что-что? — Ксенофилиус Лавгуд, папа Полумны. Я хочу с ним поговорить!

— А… зачем? — Гермиона сделала глубокий вдох.

— Гарри, не тупи! — Гермиона дала ему подзатыльник, — у Грин-де-Вальда или Дамблдора мы не можем спросить, значит, придётся спрашивать у Лавгуда. Рон, ты ведь знаешь, где он живёт?

— Да, — кивнул Рон.

На следующее утро, переместившись, они оказались на продуваемом всеми ветрами склоне холма. Оттуда открывался прекрасный вид на деревушку Оттери-Сент-Кэчпоул. С высоты домики казались игрушечными. Косые лучи солнца падали на землю в разрывы облаков. Заслоняя глаза руками, друзья смотрели в сторону «Норы», но смогли разглядеть только живые изгороди и деревья в саду, защищавшие нелепый домик семьи Уизли от взглядов любопытствующих маглов.

— Странное ощущение — совсем рядом, а зайти нельзя, — сказал Рон.

— Давай вперед, Рон, у нас нет времени, — возмутилась Гермиона.

Возле покосившейся калитки были прибиты три самодельные таблички. На первой была надпись: «Кс. Лавгуд, главный редактор журнала «Придира», на второй: «Омела на ваш выбор», на третьей: «Не наступайте на сливы цеппелины!». Калитка скрипнула, открываясь. Дорожка, зигзагами ведущая к дому, вся заросла самыми причудливыми растениями, включая куст, увешанный оранжевыми плодами в форме редисок, — Полумна часто носила их в ушах вместо серег. Гарри заметил растение, похожее на цапень, и постарался обойти его как можно дальше. У входной двери стояли, как часовые, две старые яблони, согнувшиеся от ветра, без единого листочка, зато на их ветвях висели ярко-красные яблочки размером с вишню и лохматые клубки омелы в бусинках белых ягод. С одной ветки на гостей смотрела маленькая сова с приплюснутой ястребиной головкой.

Гермиона трижды стукнула дверным молотком в форме орла по массивной черной двери, утыканной железными гвоздями. Не прошло и десяти секунд, как дверь отворилась. На пороге стоял Ксенофилиус Лавгуд, босой, в одеянии, похожем на замызганную ночную рубашку. Его длинные седые волосы, напоминающие сладкую вату, были не чесаны и, похоже, давно не мыты. По сравнению с этой картиной на свадьбе у Билла и Флер Ксенофилиус был прямо-таки элегантен.

— Что такое? Кто вы? Что вам нужно? — закричал он пронзительным, сварливым голосом, глядя сначала на Гермиону, потом на Рона и, наконец, на Гарри. Тут его рот раскрылся, образовав идеально ровную букву «О».

— Здравствуйте, мистер Лавгуд, — сказал Рон, протягивая руку. — Это я, Рон. — видимо, Ксенофилиус узнал парня своей дочери, и тепло обнял его, вместо того, чтобы пожать руку. — Это Гарри, и Гермиона — мои друзья, и друзья Полумны, мы были тут недалеко, решили навестить вас и Полумну, мы зайдем, если вы не против? — Лавгуд осмотрел гостей с ног до головы, и запустил их в дом.

Едва они успели переступить порог, мистер Лавгуд захлопнул за ними дверь. Они оказались в самой удивительной кухне на свете. Она была совершенно круглой, как будто они стояли внутри гигантской солонки. Все в комнате было изогнутым по форме стен: плита, рукомойник, шкафы с посудой — и все расписано птицами, цветами и насекомыми ярких, чистых оттенков. Гарри подумал, что тут чувствуется стиль Полумны; эффект в замкнутом пространстве получился довольно-таки ошеломляющий. Чугунная винтовая лестница в центре комнаты вела на верхние этажи. Над головой что-то громко лязгало и громыхало. Что же такое там делает Полумна?

— А где Луна? — спокойно спросил Рон, проходя мимо кухни.

Гермиона и Гарри, да и Панси с Блейзом и Драко, знали, что Рон каждое лето несколько недель проводит здесь, дома у Полумны, она сама его приглашает. Впервые он приехал сюда вместе с отцом, и они познакомились, это было летом, перед пятым курсом. Лавгуд тепло принял будущего тестя и свата, правда, Артур долго тут не задержался. Рон был счастлив что, наконец, познакомился с отцом Полумны, ведь он души в ней не чаял

— Она скоро придёт, пошла за травами. Поднимемся наверх, — пригласил мистер Лавгуд. Держась по-прежнему скованно, он первым начал подниматься по лестнице.

Комната этажом выше оказалась одновременно гостиной и мастерской, а захламлена она была еще сильнее, чем кухня. Чем-то она напоминала Выручай-комнату в тот незабвенный день, когда та превратилась в громадный лабиринт скопившихся за долгие столетия припрятанных вещей, только эта была поменьше размером и круглая. Повсюду лежали высоченные стопки разных бумаг и книг. С потолка свисали искусно сделанные модельки самых невероятных существ, и все они хлопали крыльями и щелкали челюстями. Гремела, как выяснилось, загадочная деревянная штуковина с магически вращающимися штырьками и колесиками. Она была похожа на какую-то странную помесь верстака и старого шкафа. Присмотревшись, Гарри понял, что это старомодный печатный станок — из него непрерывным потоком лезли «Придиры».

— Прошу прощения, — сказал Ксенофилиус, выдернул из-под мгновенно развалившейся груды книг неопрятную скатерть и накрыл ею станок. Грохот и лязг стали чуточку глуше. Мистер Лавгуд повернулся к Рону. — Зачем вы сюда пришли? — Рон помялся, затем сел на стул. Гермиона и Гарри сели по обе от него стороны.

— Мы пришли проведать вас и…. Кое о чем спросить, — сказал Рон.

— Спросить? — удивился Ксенофилиус, садясь в кресло, — о чем же?

— Да, — кивнул Рон. — Гарри скажет вам.