К себе возвращаюсь издалека...

Полная механизация Восточного портала была закончена (работы в тоннеле велись с двух сторон навстречу друг другу).

Западный портал отставал сильно. Начали думать, стоит ли его вообще механизировать, как бы это не отсрочило основные работы. Петр предложил создать комплексную бригаду: электрики, слесари, токари, сварщики — и в месячный срок все сделать. Бригада была создана, комплексную механизацию закончили в две недели. По предложению парторганизации Петра выдвинули механиком Западного портала.

— Столько шуму было, — вспоминает Абугов. — «Не пойду, вы меня сейчас поставите, а через месяц выгоните!..» За два года на Западном портале сменилось семь механиков: год на долю Петра, год на остальных… Вентиляции не было, породопогрузочные машины стояли, вагонетки с бетоном катали вручную — полная разруха. Три месяца Петр даже ночевать домой не ходил. Сначала проходчики ругались, когда он останавливал механизмы для профилактического осмотра. Придет ночью проверять, а они друг на друга накидываются: кто, мол, ему позвонил?.. Потом в конце концов поняли, что выработка у них гораздо выше, если все машины работают нормально. Сами следить стали, вызывать…

— Сейчас я ничего не делаю, — говорит Петр, демонстративно засовывая руки в карманы. — Видите: хожу — руки в брюки! Если механик свое дело знает, машины у него работают безотказно. Если плох — день и ночь загружен…

Спустя год, когда я снова добралась до Портала, уже была сбойка. Петр рассказывал мне, что перед сбойкой трое суток не пришлось спать, слесарям сознательно делал приписки в нарядах: они тоже день и ночь следили за исправностью механизмов. Мелкий ремонт — писать в наряды нечего, а вовремя не отремонтируешь, выйдет из строя дня на три. Зато за этот месяц дали шестьдесят два метра проходки, а обычно сорок пять. И проходчики понимали, что эти лишние метры — их большой заработок, — дело рук Анчева и его ребят. Когда после сбойки надо было разобрать и поднять на платформу породопогрузочную машину, Петр сказал проходчикам: «Сделаем, ребята?» Погрузили моментально…

Положительный герой, настоящий положительный герой, я видела его собственными глазами!.. Не такого, как Карелина, конечно (когда в Сухуми пришлось ему с семьей туго, Петр брал «левую работу»: подключал люстры в церкви), но умного, веселого, лезущего очертя голову в защиту слабого, любящего без памяти жену и дочь. Значит, он все же существует, положительный герой?.. Существует, но у этой идиллической истории все же грустный конец.

После сдачи тоннеля Петр с семейством приехал в Москву «распределяться» на другую стройку. Жили они у нас, я с утра до вечера твердила Петру, что ему надо обязательно пойти учиться, что его ждет большое будущее, если он окончит хотя бы техникум. Петр соглашался со мной: после напечатания моего очерка он ходил глядя на себя как бы со стороны, удивленно и уважительно. Однажды вечером я прихожу домой, чувствую, что-то произошло.

— Едем на Карельский перешеек работать, — говорит Петр и посмеивается.

— Понимаешь, — стала объяснять Ксеня, — ему уже тридцать три года, учиться вроде поздно. Потом три года жить на стипендию…

— А ты привыкла к вольным деньгам! — разозлилась я.

Мы поссорились, после помирились, и я подумала, что, может быть, они и правы. Действительно, заработок у механика часто выше, чем у техника, а три года жизни на четвертом десятке иные, чем когда тебе двадцать лет…

И все же мне грустно. Говорят, академик Колмогоров тоже когда-то был простым полуграмотным сибирским парнем. Петр Анчев по всему обещал стать незаурядным человеком, а незаурядные люди должны быть на виду, наверху — не так уж их много.

5. АНЯ РЫСАКОВА

— Ну, что? Рассказывать, как я родилась?.. Не помню, не видела.

— Положим, все мы родимся более-менее одинаково.

— А вот и нет! Я родилась в санях…

Мы разговариваем на ходу: я искала Рысакову целый день, рабочие сказали о ней: «Вертолет!..» Ну, а когда я уже собралась уезжать с вечерним поездом в Абакан, облегченно подумав, что вот, мол, и хорошо, напишу, что Дмитрий Иваныч мне о ней рассказал, — Аня вдруг сама догнала меня.

Дмитрий Иваныч рассказывал мне про две супружеские пары, прибывшие по окончании института на строительство. Он сильно жал на мораль, но почему-то меня это не насторожило, наоборот, я подчинилась его выводам, и будущий очерк складывался в голове почти в точном соответствии с повествованием начальника строительства.

Супруги Коротаевы, окончившие Хабаровский железнодорожный институт, вошли в кабинет начальника втроем. «Вот как? — удивился Дмитрий Иваныч. — Третий инженер? Нас об этом не извещали!..» — «Будущий…» — смущенно пробормотала мать.

Дмитрий Иваныч предложил им поехать на Красную Сопку, где уже обжитой поселок, есть ясли и для маленького можно достать молоко. Обоих супругов поставили строймастерами, хотя, как это обычно бывает с выпускниками института, они даже наряда не умели выписать. Но никто особого значения этому не придавал: дело нехитрое — будут работать, научатся всему. Коротаев-муж ошибался, путал, но работал. Жене для начала поручили разметить склад: сооружение временное, не очень-то ответственное, ошибись — никто с тебя не спросит. Она возилась с разметкой пять дней, в конце концов повыдергала колышки: «С моей разметкой прошу не считаться!..» Попросили ее подсчитать кубатуру прибывшего леса — задача, посильная ученику пятого класса: нужно определить средний диаметр бревна, затем подсчитать количество бревен. Она тоже ходила три дня вокруг да около, после отказалась. Просит: поставьте меня что-нибудь чертить или копировать.

«Инженера на копировку?.. — громыхал по селектору Дмитрий Иваныч. — Ни в коем случае! Пусть ошибается, портит, но учится работать!..» Однако местному начальству надоело возиться с Коротаевой, ее посадили переписывать наряды. Дело кончилось тем, что она стала ходить на работу с ребенком: положит его возле себя на стол и сидит, разбирает для виду бумаги — лишь бы день прошел.

Вторая пара: Аня и Валерий Рысаковы, окончившие Московский транспортный институт. Назначили их тоже строймастерами.

Аня девчонка бойкая, хваткая — все в руках так и горит, рабочие ее слушаются, начальство не нахвалится. Валерий же работал с прохладцей, лениво. Когда встал вопрос, что в Хоныхе нет прораба, Аню назначили туда прорабом, а Валерия — строймастером. Аня примчалась в Абакан к Дмитрию Иванычу: «Пожалуйста, я ему помогу, если нужно будет. Перед рабочими неловко: муж у жены под началом!» Коротаев поменял их ролями, но про себя пожалел: очень она ему нравилась — бойкая, энергичная, умная. Из положительных качеств Валерия начальству было известно только, что он хороший волейболист.

Проработали Рысаковы в Хоныхе год, затем их перевели в Аскиз: Валерия по-прежнему прорабом, Аню строймастером на бетонный узел. Спустя какое-то время Рысакова пришла к Дмитрию Иванычу и расплакалась: работа на бетонном узле у ней не ладилась, все время шел брак, много вычитали из зарплаты. Маленькая дочка часто болела, нужно было сидеть с ней дома, а бетонные изделия требовали глаза: то цемента рабочие переложат, то воды перельют, то не пропарят как следует. Нервы у Ани совсем расшатались. Дмитрий Иваныч пораздумал и распорядился перевести Рысакову на стройдвор: спокойнее, брак дешевле и исправим. Там она до сих пор и работает.