Кабахи

— Вот так медицина старается избавить человечество от призрака смерти. Уже несколько тысячелетий, начиная с первого египетского лекаря и кончая последним потомком нашей врачебной династии Турманидзе, люди ломают себе голову над этой задачей. И вот сейчас весь мир как бы обезумел: изобретаются адские устройства для того, чтобы уничтожить лучшее создание природы.

Гость вернулся на свое место.

— Прекрасная живопись. Что же касается безумия, будто бы охватившего весь мир, то я с вами не согласен. Мне думается, нынче народы мира — это уже не те покорные овцы, которые еще не так давно опускали бюллетени в урну, даже не интересуясь, за кого они голосуют.

Доктор с любопытством глядел на молодого человека. Он задумчиво потер подбородок и спросил тоном вежливого удивления:.

— Неужели вам неизвестно, что избираемые считаются с избирателями, лишь пока они еще не избраны?

— Это-то известно, но весь вопрос в том, кого избирают и где. Можно мне стакан воды? — И гость потянулся к графину.

Доктор встал.

— Эта уже нагрелась. Давайте я принесу свежей.

Шавлего попытался протестовать:

— Я сам принесу, дядя Сандро.

— Да вы ведь не знаете, где кран. Дайте сюда графин.

Доктор вышел, а гость, оставшись один, стал осматриваться.

Комната, перегороженная пополам занавеской, была обставлена бедно и небрежно. Несколько хороших картин на стенах и шкаф, полный книг, не меняли впечатления. Около постели стоял стул, заваленный книгами и журналами, книги громоздились стопками и на чемодане у стены. В углу стоял маленький столик, на котором были беспорядочно разбросаны исписанные листы бумаги; тут же среди них скалил зубы пожелтелый череп. Над изголовьем постели, на стене, раскинулась большая карта Европы, а повыше на гвозде висел кортик с красивой рукояткой из слоновой кости. Под столом виднелись две-три колбы и несколько пробирок, изогнутые стеклянные трубки и спиртовая горелка. В общем, это помещение скорее походило на уединенное обиталище чудака исследователя, нежели на обжитую квартиру сельского врача.

Доктор вернулся с полным графином и налил гостю воды.

Шавлего выпил несколько глотков, поблагодарил и вернулся к прерванной беседе.

— Разве я неправильно говорю?

Доктор налил воды и себе.

— Нет, друг мой, не могу с вами согласиться. Человек всюду человек — с присущей ему психикой и поведением. Разве не одни и те же болезни поражают человека и там и здесь?

— Болезни у всех людей действительно общие, но идеи — не одни и те же, мысль различна. — Глядя, как стакан подрагивает в нетвердой руке собеседника, Шавлего думал: «Да, сильно подался, бедняга». Ему стало жаль старика.

Доктор поставил стакан и чуть ослабил галстук.

— Идеи могут быть разные, но сейчас весь мир объят одним общим страхом, нервической дрожью перед грозящей ему опасностью, так как в будущей войне, как сказал один умный человек, не будет ни победителей, ни побежденных.

— Вы так думаете? Моя формула иная: поднявший меч от меча погибнет.

— А по-моему, в грядущей войне погибнут все — и правые и виноватые. Знаете, что сказал Эйнштейн, когда его спросили, какой будет третья мировая война? А вот что: какой будет третья, не знаю, но в четвертой, без сомнения, будут драться дубинками. Вот как ответил Эйнштейн, молодой человек.

— Простите меня, дядя Сандро, но это — устарелый анекдот. Народы не позволят устроить еще одну мировую бойню.

Пододвинувшись со своим стулом ближе к столу, доктор облокотился на него.

Вдруг в дверь громко и настойчиво постучали.

Гость и хозяин вздрогнули.

Так стучатся, когда можно не чиниться с хозяином дома или когда горе и тревога придают пришедшему смелости.

Доктор встал, открыл дверь. В комнату вошла немолодая женщина.

— Доктор, помоги, в ноги тебе кланяюсь! Ребенок мой умирает.

Кончиком головного платка женщина вытирала слезы, катившиеся по ее морщинистому лицу.

Хозяин вздохнул с облегчением.

— Что с ним такое?

— Не знаю, доктор. Утром поел рыбы из жестяной коробки, и вот…

Врач кивнул Шавлего.

— Понятно. Поел консервов. Возможно, что отравился.

Он открыл домашнюю аптечку и стал в ней рыться. Торопливо укладывал он в сумку необходимые инструменты и медикаменты, успокаивая тем временем перепуганную женщину:

— Ничего страшного, что ты так переполошилась? Сейчас посмотрим его, сделаем все, что надо, и увидишь — завтра будет чирикать, как птичка.

— Да, да, вся надежда на тебя, доктор — поддакивала ему женщина. — С тех пор как ты здесь поселился, реже к нам пристает всякая хворь.

Доктор взял сумку с инструментами и, извинившись, попрощался с гостем.

— Продолжим нашу беседу в другой раз, если, конечно, вы пожелаете снова меня навестить. — Он повернулся к женщине: — Ну идем, показывай дорогу.

Женщина, держась за перила, торопливо спустилась по лестнице и, тихонько причитая про себя, зашагала по направлению к Берхеве.

2

Оглушительный хохот раскатился по двору сельсовета.

— Ох, лопну!

— Чтоб тебе пусто было. Ох, даже закололо в почках!

— Ну просто все внутри оборвалось!

— Что это ты сказал, волк тебя заешь?

— Ой, мамочка, умру! Будь ты неладен, Надувной!

Шакрия Надувной тем временем завязывал с невозмутимым видом распустившийся шнурок на ботинке.

— Ты сам видел? — сомневался Отар.

— Своими глазами! — уверял его Шакрия.

Из помещения, служившего одновременно клубом и читальней, вышла высокая, полная молодая женщина.

— Вы все еще тут? — спросила она резким тоном, остановившись на пороге.

— Нет, в Борчало перебрались.

— Неужели вам дома не влетает за то, что вы допоздна тут околачиваетесь?

— Наши только рады, что мы у них под ногами не путаемся.

— Что значит — «околачиваетесь»? Ты, пожалуйста, выражайся покультурнее. Заведуешь клубом, а не знаешь, как надо с посетителями разговаривать, особенно с такими почтенными людьми, как мы! — развалившись на траве, вмешался Махаре.

— Это вы-то почтенные люди? Да вас надо палкой гнать отсюда! Пошли бы куда-нибудь еще! Не нашлось для вас в Чалиспири другого места?

— А если нам тут нравится?

— Клуб-то здесь — куда же нам еще идти?

— Идите куда хотите! Только убирайтесь отсюда. Люди приходят почитать газеты, а вы им мешаете, посидеть в тишине не даете.

Ребята возмутились, зашумели:

— Что, что? Мы вам мешаем? А может, это вы нам мешаете?

— Вы развлекаетесь, а нам нельзя?

— Куда ты спрятала шахматы? Почему нам не выдаешь?

— А нарды где?

— Шашки куда дела?

— Да она их вытаскивает на свет божий только по особым случаям, когда кто-нибудь из Телави приедет!