Качели судьбы

Подошел Гарри, положил руки ей на плечи и хотел было что-то сказать, но смертельно уставшая девушка, с засученными рукавами ее безнадежно испорченного кровью праздничного платья, одетого по случаю выпускного, наклонившись к пациенту, строго сказала, вытирая марлей окровавленные руки, готовясь к очередному заклинанию:

— Не отвлекайте меня, герцог…, - ей сейчас было не до соблюдения всех правил субординации.

Еще два часа…

— Ну что ж, не знаю почему, но жить пока будет, — наконец сказала Айрин,

Ее тело представляло собой весьма странное сочетание больных, напряженных мускулов и жидких, желеобразных внутренних органов… а ее мозги, очевидно, были солидарны с последними: она не могла удержать в голове ни одной мысли, отрывки предыдущей ночи и ужасного утра маячили на переднем плане, но не могли оформиться в связную мысль.

Гарри вскочил со своего кресла, с надеждой распахнул свои карие глаза:

— Но переносить его пока нельзя…

— Айрин, сегодня его надо увезти из университета, иначе все это напрасно;

— А что мы скажем ребятам?

— Вот об этом я как раз и хотел с тобой поговорить.

Айрин устало села на стул. Ничего хорошего она не ожидала. В кабинете было темно и очень тихо, не считая тяжелого хриплого дыхания мутанта. Утро было задумчиво пасмурным. Гарри зажёг лампу под тяжёлым зелёным колпаком, отчего в громадном кабинете стало очень мирно, и начал мерять комнату. Долго и жарко светился кончик сигары бледно-зелёным огнём. Руки герцог заложил в карманы брюк и тяжкая дума терзала его красивый лоб. Он хмурился, напевал сквозь зубы «God`adm damn vous`af, God`adm!..» И что-то бормотал. Наконец он вскинул красные, воспаленные глаза на Айрин, она видела, что он на что-то решился.

— Айрин, душа моя, я, ммм, у меня есть просьба. — Помолчал. — Видишь ли, нам придется как-то все объяснить студентам и кураторам откуда мы взяли этого полудракатона, почему мы его не отпускаем, а главное, почему он в таком состоянии, — Гарри кивнул головой в сторону хрипящего мутанта. — А вопросов будет много. — Гарри вопросительно посмотрел на девушку, словно чего-то ожидая. Айрин почувствовала себя неуютно:

— И?

— И я хотел бы попросить тебя дать мне клятву, магическую, высшую, что не скажешь никому о том, что ты знаешь и видела, если это противоречит истории, которую мы всем расскажем. Вообще об этом не говори. Только то, что я тебя позвал из таверны для оказания медицинской помощи. Ты пришла ко мне в кабинет и начала лечить раненного.

Ну примерно это она и ожидала.

— А что тогда случилось с ним? И откуда он здесь взялся?

— Мы расскажем правду. Нашли в старой столице, разморозили, другие дракатоны были в ужасном состоянии, потеряли, скорбим. Вылечили, отправили домой. Это все, как и было. — Айрин кивнула. — А дальше чуть фантазии. Его схватили дракатоны на пути домой. А он убежал от своих соотечественников-дракатонов, которые пытали его и хотели убить. Хотя нет, не сбежал, а мы, ну я, например, со своими людьми, возвращался в столицу и увидел этот ужас, мы спасли его из их жестоких лап, что по сути и произошло, спас ведь я его, вылечили с твоей помощью, и теперь дракатоны преследуют мутанта, а мы бежим. Ну что-то в этом роде. Особо глубокая легенда и не нужна, недельки через две-три, когда все тут уляжется, мутант исчезнет в ближайшем лесочке.

Айрин поморщилась, хотя не стала возражать, да и не уверена она была, помогут ли ее возражения и протест. Несмотря на вопросительные интонации и умоляющие влажные глаза мужчины, Айрин понимала, что герцог просто ставит ее перед решеным фактом. Не ей идти против всесильного герцога Гарридана Кардина — самого сильного мага современности, единственного мага-универсала, он виртуозно владел практически всеми стихиями магии за исключением только магии целительства — чуть нахмуренные брови — это уже был смелый протест, на который решались не многие высшие маги. Слишком серьезная игра тут велась. Видя ее неудовольствие, Гарри добавил:

— Ну не можем же мы сказать всем, что всеми уважаемый ректор Евронийского университета сбрендил и жестоко пытал дракатона в стенах древнейшего в стране учебного заведения и помогал ему в этом всемирно известный светила со своими стажерами! Что о нас скажут! Студентам еще учиться здесь!

— А если дракатон заговорит и расскажет другую историю?

Гарри снисходительно посмотрел на девушку, упрямо поджавшую губы, и грустно улыбнулся, как-будто удивляясь ее наивности:

— Он не заговорит, не волнуйся, это уже моя проблема… Айрин, зайчик мой, ты очень цельный человек — и я очень восхищаюсь этим. Это твое качество, но и твой недостаток. Ты сама цельный характер и хочешь, чтобы вся жизнь слагалась из цельных явлений, а этого не бывает. Поверь мне, я все-таки постарше тебя. Ты вот презираешь ложь, потому что тебе хочется, чтобы жизнь постоянно соответствовала правде, а этого не бывает. Правды как таковой не бывает, сколько людей, столько и правд, а твоя задача выбрать и навязать твою, самую правильную правду. Ты вот хочешь тоже, чтобы деятельность одного человека всегда имела одно и то же значение, чтобы любовь и жизнь всегда были одно. А этого не бывает. Все разнообразие, вся прелесть, вся красота жизни слагается из тени и света, наша жизнь — это многогранная, прекрасная призма, переливающая тысячами цветов и правд.

Айрин вздохнула и ничего не ответила. Он думала о своем и не слушала больше Гарри — «все это неправда, какая призма и многограние, когда он говорит об убийстве и лжи. Хотя…»

Гарри не договорил — внезапно, очарованный, как подкошенный он упал на колени подле стула Айрин. Его руки охватили ее стройную талию. Он склонил голову — в порыве преклонения и страсти одновременно — и припал губами к атласной коже, там, где раздваивались груди вдыхая волшебный аромат, таившийся там в тени, аромат Айрин. Та с писком отпрянула, оттолкнула мужчину, пораженная силой и страстью нападения — «ничего, ты будешь моей…»

— Да и не так далеко от истины мы отходим, — продолжал мужчина, с трудом приходя в себя, стоя на коленях и удерживая ее руки в плену своих. — Судя по всему, дракатоны едут в Евронию, чтобы уничтожить мутанта. — Гарри показал Айрин письмо от неизвестной любовницы бывшего ректора: «…надо им там чего-то срочно уничтожить, чуть ли не весь мир спасти…» — так что этот чешуйчатый все равно не жилец. Или мы или свои, кто-нибудь его прибьет. Чего же он такого страшного натворил? — как бы про себя проговорил Гарри, задумчиво смотря на мутанта. — Хотя, тот факт, что он мутант — уже сам по себе смертный приговор.

Гарри смотрел ей в глаза, невозможно забыть, как его пронзительный взгляд проникал в самую глубину ее души, обволакивая ее, завлекая, — «Верь мне», — казалось, без слов призывал он. И она верила.

— За что они так всех ненавидят, даже своих?

— Я не уверен, что они умеют ненавидеть, — возразил мужчина. — Никто не знает, что они чувствуют. Они не люди, не забывай, они не такие как мы, и мы не должны приписывать им свои эмоции. Все, что мы знаем о них — это то, что они делают с нами, если мы нарушаем их тупой закон и это ужасно. Я не знаю, что за договоренности у дракатонов с императором и какие рычаги управления, но императоры Суларии все это время пока не отказывают дракатонам в этом их праве… — Тяжело, очень устало вздохнул, все-таки это была трудная ночка, даже для такого мощного мужчины. — Они не признают никаких условий, — продолжил он. — Никогда не шли на уступки, никого не пощадили.

Айрин бросила на мужчину взгляд и увидел, как посерело его лицо, а вокруг глаз появились морщины. Ей стало стыдно.

Клятва дана, кинжал проколол кончик пальца, капля крови капнула на пол, тяжелое заклинание, сердце глухо бухает где-то в горле — все, теперь Айрин ничего не сможет рассказать или она умрет в жестоких мучениях.

— А теперь, сердце моё, иди отдохни, умойся, собери вещи — через несколько часов вам выезжать.

— Но…

— Я посмотрю за ним, не волнуйся, если что, сразу позову тебя…