Каирская трилогия
Шрифт:
— Нет у меня друзей, ни старых, ни новых…
Он покрутил кончиком усов и сказал:
— Так говорят только тем, у кого нет мозгов. Однако те, у кого есть хоть чуточку ума, и представить себе не могут, как можно находиться рядом с тобой и не стараться стать твоими друзьями…
— Это всего лишь представления таких благородных людей, как вы!.. Однако это остаётся только плодом вашего воображения. Причина в том, что вы старый друг этого дома. А не хотелось ли вам однажды подарить и мне частичку такой дружбы?
Он нахмурился от замешательства,
— В те времена я был им. Я имею в виду, что просто обстоятельства были такими, что…
Она щёлкнула пальцами и насмешливо сказала:
— Может быть, это те же обстоятельства — увы! — встали между мной и другими!
Он откинулся на спинку дивана быстрым наигранным жестом, затем взглянул на неё поверх своего крупного носа, и покачал головой, будто прося у Господа избавить его от неё:
— Ты загадка. Я признаю, что беспомощен перед тобой!
Она скрыла улыбку, вызванную его восхищением перед ней, и сделала удивлённый вид со словами:
— Я не понимаю ничего из того, что вы говорите. По-видимому, вы и я находимся по разные стороны. Самое главное, вы сказали, что пришли к моей тёте. Так есть ли у вас какое-нибудь послание, которое я передам ей, как только она вернётся?
Господин Ахмад усмехнулся и сказал:
— Скажи ей: «Ахмад Абд Аль-Джавад приходил сюда пожаловаться на тебя, и не застал её дома!»
— Пожаловаться на меня?! А что я такого сделала?
— Скажи ей, что я пришёл пожаловаться ей на твою жестокость. Это несвойственно красавицам!
— До чего эти слова достойны мужчины, который из всего делает предмет для своих шуток!
Он выпрямился и уже на полном серьёзе сказал:
— Упаси Господь, если я сделаю тебя предметом своих шуток! Моя жалоба искренняя, и как мне кажется, ты осведомлена о ней. Но все красавицы кокетливы, и имеют полное право флиртовать. Однако они должны также и быть милосердными.
Облизав губы, она пробормотала:
— Удивительно!..
— Нет ничего удивительного, конечно же! Помнишь ли ты, что было вчера в лавке ювелира Йакуба? Разве такое сухое обращение при встрече заслужено человеком, который гордится своей дружбой с тобой и таким давним знакомством? Я бы хотел, чтобы ты обратилась ко мне за помощью, например, в торге с ювелиром, хотел бы, чтобы ты дала мне шанс проявить свой опыт в твоих интересах, или даже согласиться пойти на одну ступень выше — предоставить всё это дело мне, как если бы тот браслет был моим или его хозяйка была моей госпожой!..
Она улыбнулась, вскинув брови с некоторым смущением, затем лаконично ответила:
— Благодарю…
Мужчина глубоко вздохнул, наполнив воздухом широкую грудь, затем с воодушевлением сказал:
— Таких как я, не убедить благодарностью. Какая польза голодному от того, что ты отвернулась от него, сказав: «Аллах подаст»? Голодному хочется поесть, и поесть вкусно.
Она сложила руки на груди с притворным удивлением, затем саркастически заметила:
— Вы голодны, господин Ахмад?! У нас есть мулухийя и кролик,
что растает у вас во рту…Он громко засмеялся:
— Отлично. Договорились. Мулухийя и кролик. Прибавь к этому бутылочку виски, а потом мы потешим себя лютней и плясками. Целый час вместе, пока идёт процесс переваривания…
Она отмахнулась от него рукой, словно воскликнув: «Идите вы уже!», но на словах сказала:
— О Боже, Боже… Если мы не замолчим, то он ещё и осла своего приведёт… Только после вас!
Он сложил пальцы своей правой руки в кулак, так что он стал похож на сжатый рот, и помахал им вверх-вниз, тоном проповедника заметив:
— Девочка, не трать своё драгоценное время на слова…
С гордостью и кокетством она качнула головой и сказала:
— Нет уж, скажите-ка лучше: «Не тратьте своё драгоценное время на зрелых мужчин…!»
Господин Ахмад потёр свою широкую грудь ладонью, словно бросая ей весёлый вызов. Однако она лишь засмеялась и пожала плечами:
— Даже если…
— Даже если?… Ну и ребёнок же ты. Не спать мне спокойно до тех пор, пока не научу тебя, что следует уметь делать. Принеси-ка мне мулухийю и кролика, а также виски и лютню, и принарядись для танцев. Давай же… Ну…
Она согнула указательный палец левой руки и прижала его к левой брови, затем пошевелила правой бровью, спросив его:
— А вы не боитесь, что госпожа застанет нас врасплох?
— Не бойся, сегодня вечером госпожа не вернётся…
Она пристально посмотрела на него резким подозрительным взглядом и спросила:
— А откуда вам это известно?
Тут он понял, что язык его сболтнул лишнее и его почти что обуяло смущение, однако он сумел с этим справиться и деликатно произнёс:
— Госпожа остаётся в других местах до такого позднего часа и даже до утра, лишь если есть на то необходимость!
Зубайда долго и внимательно вглядывалась в его лицо, не говоря ни слова, затем покачала головой с явной насмешкой и вполне уверенно сказала:
— Ну и хитрецы эти зрелые мужчины! У них с возрастом слабеет всё, кроме хитрости! Вы сочли меня простушкой? Нет, клянусь вашей жизнью, мне всё известно…
Он снова стал покручивать кончик своих усов с некоторым беспокойством, и спросил её:
— А что тебе известно?
— Всё!
Она немного помедлила, чтобы заставить его беспокоиться ещё больше, затем продолжила:
— Вы помните тот день, когда сидели в кофейне господина Али и пялились из окна на наш дом? В тот день ваши глаза просверлили стену в нашем доме! А когда я садилась в экипаж вместе с членами ансамбля, я спросила себя: «А интересно, последует ли он за потихоньку за нами, словно подросток?» Но вы поступили разумно и стали выжидать более подходящего случая!
Мужчина расхохотался, так что лицо его покрылось краской, затем заявил, что сдаётся:
— О Аллах, пощади нас…
— Но вчера вы забыли свой ум, едва увидев меня в Хан Джафар, и преследовали меня до тех пор, пока я не вошла в лавку ювелира Йакуба…