Каирская трилогия
Шрифт:
— Тут очень темно. Я не люблю темноту!
Поставив ботинки под диван, он сказал:
— Через некоторое время ты к этому привыкнешь…
— У меня голова начала кружиться!..
— Только сейчас?!
Он неожиданно встал, не обращая внимания на её ответ, и в ужасе прошептал:
— Я не запер входную дверь…
Он также протянул руку, чтобы снять феску, и воскликнул:
— Я и феску свою забыл! Только вот где: в машине или в «Тут Фа Бьян»?
— К чёрту феску. Закрой лучше дверь, парень…
Он снова проскользнул в прихожую и к входной двери, и с великой осторожностью запер её. По пути обратно ему в голову пришла заманчивая идея; он подошёл к консоли, вытянув перед собой руку, чтобы не врезаться
— Я принёс тебе лекарство от любой болезни…
Она нащупала рукой бутылку и произнесла:
— Алкоголь?!.. Хватит тебе уже! Ты хочешь, чтобы он переполнил нас до краёв?!
— Один глоток, и мы сможем перевести дыхание после всего этого напряжения!
Он пил, пока не почувствовал, что способен на всё, а безумие было самым приятным состоянием для этого. Море опьянения разбушевалось, и его высокие волны то вздымались, то опускались, и Ясин закрутился в их бесконечном водовороте. Из углов комнаты доносились их голоса, нёсшие какой-то бред в темноте, а из их глоток вырывался буйный смех и шум, как будто на базаре, а за тем последовало пение. На пол свалилась бутылка с предупреждающим звоном. Однако перед Ясином ещё оставался путь, который он во что бы то ни стало должен был одолеть, даже если бы ему пришлось переплыть целое море. Много ли времени прошло так, мало ли, они не отдавали отчёт времени. Задвигались тени, но страх его прошёл, а веки были закрыты, и он не обращал ни на что внимания, словно счастливый мечтатель, что проснулся и протягивает руки, чтобы сорвать новое удовольствие.
Открыв глаза, он заметил свет и тени, танцевавшие на стене. Повернув шею, он увидел у двери Мариам, что стола с лампой в руках, освещавшей её хмурое лицо и метавшие искры гнева глаза. Пара, развалившаяся на диване и женщина, стоявшая у двери, обменялись долгим странным взглядом: уклоняющимся и растерянным с одной стороны, и сверкающим от гнева, с другой. Молчание было невыносимо. Зануба выразила свою тревогу, раскрыв рот, чтобы заговорить, но так ничего и не произнесла. Затем ею вдруг овладел внезапный смех, и она расхохоталась, так что даже была вынуждена закрыть руками лицо. Ясин же крикнул заплетающимся языком:
— Хватит смеха!.. Это приличный дом!
Мариам, казалось, хотела что-то сказать, но язык не приходил ей на помощь, или гнев был настолько сильным, что лишал её возможности говорить. Ясин, сам не зная, что говорит, сказал ей:
— Я обнаружил эту «даму» в сильном опьянении, и привёл её сюда, пока она не придёт в себя…
Зануба не стала молчать и протестующе сказала:
— Как видите, он пьян. И он привёл меня сюда силой!..
Мариам сделала угрожающий жест, как будто хотела запустить в них лампу. Тело Ясина напряглось и он поглядел на неё, готовый ко всему. Но она быстро отступила под влиянием серьёзности возможных последствий такого шага, поставила лампу на тумбочку и стиснула зубы в бешенстве. Затем заговорила первая хриплым дрожащим голосом, загрубевшим от гнева и ярости:
— В моём доме!.. В моём доме?! В моём доме, преступник, сын шайтанов!
Её голос сотрясал весь дом, подобно грому; она поливала его грязью и слала всяческие проклятия, крича так громко, что сотрясались стены; взывала к жильцам дома и соседям, клялась вывести его на чистую воду и призывала в свидетели спящих людей. Ясин предостерегал и пытался заставить её молчать различными способами, махал на неё руками, с рёвом кричал на неё, но поскольку ничего не удалось, он в волнении встал и пошёл к ней, чтобы широким шагами догнать как можно быстрее, так как боялся потерять равновесие. Затем он набросился на неё, накрыв ладонью её рот, но она завизжала ему прямо в лицо, словно отчаянная кошка и ногой пнула его в живот. Он с мрачным лицом отступил назад, пошатываясь от злости
и боли, затем упал на пол лицом, словно рушащееся здание. Зануба издала пронзительный крик, и Мариам бросилась к ней, навалившись на неё сверху, и потянула правой рукой за волосы, а левой вонзилась в её шею ногтями. Она начала плевать ей в лицо, ругая и понося её. Ясин поспешил подняться во второй раз, яростно качая головой, словно чтобы изгнать похмелье, подошёл к дивану и направил на спину жены, лежавшей поверх своей соперницы, тяжёлый удар. Мариам вскрикнула и подалась назад, уклоняясь от него. Он последовал за ней, и ослеплённый своим гневом, начал последовательно обрушать на неё кулаки, пока между ними не оказался обеденный стол. Тут она сняла с себя тапок и швырнула в него; тот попал прямо в его грудь. Ясин побежал за ней, преследуя её по всей комнате и крича: «Убирайся с глаз моих долой! Ты разведена… разведена… разведена…» Тут послышался стук в дверь и голос соседки, живущей на втором этаже, что звала: «Госпожа Мариам… госпожа Мариам!..» Ясин прекратил бегать за ней и с трудом переводил дыхание. А Мариам открыла дверь и так громко, что голос её был слышен по всей лестнице, сказала:— Пожалуйста, загляните в комнату и скажите, видели ли вы нечто подобное?! Проститутка в моём доме, пьяная и шатающаяся. Проходите и поглядите сами…
Соседка смущённо сказала:
— Успокойтесь, госпожа Мариам. Пойдёмте ко мне, побудьте там до утра…
Ясин, не обращая на это внимания, заорал:
— Уходи вместе с ней. Ты не вправе оставаться в моём доме…
Мариам закричала ему в лицо:
— Прелюбодей! Преступник! Привёл домой к жене шлюху…
Он стукнул кулаком по стене и выкрикнул:
— Ты сама шлюха. Ты, и твоя мать!..
— Ты поносишь мою мать, когда она умерла и находится на небе рядом с Господом?
— Ты шлюха, я это точно знаю. Не помнишь разве про того английского солдата?!.. Я сам виноват, что не внял предупреждениям добрых людей!
— Я твоя госпожа и венец на твоей голове. Я благороднее всех членов твоей семьи и твоей матери. Спроси себя о том, какой мужчина женится на женщине, зная, что она шлюха, как ты сейчас сказал! Никто, кроме подлого сутенёра! — она указала рукой на гостиную… — Женись вот на этой, она как раз из той породы, что подходит твоему грязному темпераменту…
— Ещё одно слово, и твоя кровь прольётся прямо там, где ты стоишь…
Однако из горла женщины по-прежнему вылетали пламенные крики и ругань, пока соседка не вмешалась и не встала между ними на всякий случай. Она погладила Мариам по плечу, умоляя пойти вместе с ней, пока не наступит утро. Ясин разозлился ещё больше и закричал на неё:
— Забирай свои вещи и убирайся вон отсюда, чтобы глаза мои тебя больше не видели! Ты не моя жена, и я тебя не знаю. Сейчас я пойду к себе в комнату, и чтобы когда я вернусь, тебя больше тут не было…
И он бросился в комнату, и захлопнул за собой дверь с такой силой, что задрожали стены. Затем он бросился на диван, вытирая пот со лба. Зануба прошептала:
— Мне страшно…
Он грубо ответил:
— Заткнись… Чего тебе страшно?!.. — затем уже более громко. — Я свободен… Я свободен…
Зануба сказала так, как будто обращалась сама к себе:
— Что случилось с моим разумом, что я послушалась тебя и пришла с тобой сюда?
— Заткнись!.. Что было, то было, и я не сожалею ни о чём… Уф…
Через закрытую дверь до них донеслись голоса, указывающие на то, что его разгневанную жену окружили другие соседки. Затем он услышал голос Мариам, которая плача, говорила:
— Слышали ли вы о подобном когда-нибудь?… Шлюха с улицы в семейном доме! Я проснулась от их шума, когда они галдели, смеялись и пели! Да, клянусь Богом, они бесстыдно распевали песни, когда алкоголь заставил их позабыть обо всём. Скажите мне, это нормальный дом или бордель?!
Одна из женщин запротестовала: