Как приручить дракона 5

Все время, пока я размахивал руками и вещал, Лучиэнь Илидановна сверлила меня укоризненным взглядом. Я даже подошел к ней после мероприятия и сказал:

— Будут на вас давить — смело обращайтесь. Ко мне, к Элессарову… Здесь, на своей земле, мы кого угодно в бараний рог скрутим. Да и земский предводитель у нас теперь принципиальный, тоже в обиду не даст.

— Элессаров… — вздохнула она. — Эх!

Очень многозначительный вздох у нее получился. Что-то их связывало, определенно…

А вот в моей шестой школе никто не вздыхал. Всё прошло бодро.

Я припарковал «Урсу», пригладил бороду, нарочито энергичными шагами добежал до школьного крыльца и поднялся на третий этаж. Старшие классы уже собрались в холле, включили проектор, поставили кафедру… Я взял в одну руку пульт от мультимедийки, в другую — микрофон, нажал на кнопочку и начал без прогрева аудитории:

— Смотрите, в общем… Это — зарплаты самых типичных профессий в Лондиниуме, в переводе на деньги. Вот — доктора, вот — заводские рабочие. Это — бариста в кофейне, а вот это — учителя. Вот — цены на мясо. Вот — на коммунальные услуги. Гляньте, сколько арендная плата за двушку на окраине!

— Так это ползарплаты! У нас в Вышемире за такие деньги коттедж можно снять! — выкрикнул кто-то, и я понял — дело пошло!

Так что я кое-что им рассказал и показал, со статистикой, с основными способами переезда в счастливый зарубеж, ну, и с данными о пропавших без вести. Конечно, девятые классы поняли, к чему всё это и рассказали остальным про «Гимелин»… Ну, и ладно. Для того, в общем-то, оно и затевалось. Да, да, война с ветряными мельницами… Но когда эти мельницы вдруг оказываются около самого твоего окна и грозят лопастями твоим детям — вот тут уж призадумаешься о том, чтобы кликнуть Санчо Пансу, надеть старую кирасу и морион, сесть на Росинанта и хоть что-то попытаться сделать.

Взбодрила меня родная школа, это точно. Как-то настроила на борьбу, что ли?

Так или иначе — всё это было вторично. Первичным, конечно, оставалась учеба. А точнее — подготовка к экзаменам! Здесь, конечно, в центре внимания оказались десятые классы, коих было два: 10 «А», с которыми я связался с самого начала плотно и всерьез, и 10 «Б» — тоже класс неплохой, но — как бы это сказать… Менее яркий. Вот в «Б», кстати, и напихали целую кучу всех этих Пеговых, Танов, Невских и прочих, появившихся в шестой школе после первых двух или трех инициаций. На что они рассчитывали — не знаю, но оккупировали все первые парты и едва хвостом за мной не ходили. Вся эта стая девчонок и мальчишек — очень разных, из разных кланов, но все равно — очень одинаковых, просто постоянно, постоянно сталкивались со мной в дверях и на лестницах! Это уже начинало бесить, но я пока держался. Дети не виноваты, что клановая аристократия настропалила их выжать из меня инициацию хоть мытьем, хоть катаньем. Однако, стоило отдать засланным казачкам — незаконнорожденным шляхтичам, должное: на факультативах и дополнительных занятиях, в том числе и по подготовке к экзаменам, явка была сумасшедшая. Человек по тридцать! Что там говорить — они в кабинет не всегда вмещались!

Вот и теперь старшеклассники столпились у моего кабинета — и ашки, и бэшки — с билетниками в руках. Подучивали и готовились сдавать.

Мы встречались два раза в неделю: во вторник я им проводил обзорную лекцию по нескольким темам сразу, а в четверг — устраивал мини-экзамен. Только тянули ребята не билеты, а вопросы — по одному. В четвертой четверти — не то восемь, не то девять недель. Всего — двадцать пять билетов. В каждом билете — два вопроса. Пятьдесят вопросов! Получается, количество бумажек с вопросами на столе каждую неделю увеличивалось на семь — то есть попасться могла как свежая тема, так и та, которую проходили месяц назад. Это детей пугало, но держало в тонусе.

— Поступите — будете за три дня по сто вопросов учить, — говорил я неверяще хлопающим глазами десятиклассникам.

Никто из выпускников не верит. А потом берут — и сдают сессии. Тут за год билетник выучить не могут, а уже к следующему лету будут по три книжки к каждому предмету вызубривать… Ну, кто в ВУЗ поступит, понятное дело. В технарях — своя специфика, но тоже нелегко.

— Давайте, заходим, первая пятерка! — махнул рукой я. — Правила те же. Берем листок, ручку, тянем бумажку с вопросом, садимся, пишем всё на бумажку, поднимаем руку, если готовы — идем ко мне рассказывать. Не списываем, не переговариваемся. Карты — на последней парте брать можно. Список вопросов — перед вами. Давайте, я не кусаюсь… Отвечаете, и, если чего-то мне будет не хватать для того, чтобы поставить вам отличную отметку — я вам поясняю. Договорились? Договорились…

Я вошел в кабинет, открыл окно, впуская в пыльную и жаркую, нагретую весенним солнцем атмосферу класса свежий воздух, и стал раскладывать на столе карточки с номерами вопросов. Наконец-то можно было просто взять — и поработать!

* * *

— Никогда не угадаешь, что я сейчас делаю, чес-слово! — Ясин голос звучал интригующе. — Давай, три попытки!

— Лежишь в ванне с пеной, обнаженная, с бокалом вина в руке? — предположил я. — И свечки вокруг горят?

Мне-то пенная ванна не грозила, у меня в квартире ванна обычная, почти «хрущевская». Ноги распрямишь — все тело торчит. Тело засунешь — ноги на стенку закидывать нужно. Так что я просто стоял на балконе по давней привычке и чай пил — крепкий, раджпутский, черный, без сахара.

— Мысль интересная — но мимо, — откликнулась моя невеста. — Давай вторую попытку.

Думать о ней как о невесте было приятно и вместе с тем — странно. Наверное, мне понравится быть женатым человеком.

— Пьешь коньяк? С сыром и шоколадом? — закинул я еще один вариант.

— Сыр дед съел! — Яся фыркнула. — Представляешь — прилетел в Мозырь, зашел в дом, ни здрасьте, ни до свидания, подошел к холодильнику, съел весь сыр — и улетел куда-то. Сказал еще его комнату на потолке не трогать!

— Самодур и деспот, — заулыбался я. — Может, его до конца не вылечили?

— А если его и не надо до конца лечить? — в голосе Вишневецкой послышалось сомнение. — Или — он всегда таким был, просто, когда я маленькая была, принимала это как должное?

— Тоже может быть… Мы вообще, когда маленькие — воспринимаем своих взрослых как небожителей и все их поступки и слова считаем откровением свыше… А потом уже, спустя время, начинаем переосмысливать и порой сильно удивляемся… Значит, коньяк не пьешь?

— Ты же знаешь, я больше люблю игристое! Вот его-то я и пью и смотрю комментарии под твоим видосом… Знаешь что? Людей размотало!

— А? — удивился я. — Под каким видосом? В каком смысле — размотало?

— А вот где один рыжий учитель очень живо и с огнем в глазах рассказывает гимназистам о ценах на квартиры в Лондиниуме и о том, что в модельном бизнесе ничего за последние пятьдесят лет не изменилось… Откуда ты все это знаешь-то? И чего тебя так подпекло, Гео-р-р-ргий? Это из-то того трикветра, который ты мне отправил и ничего не пояснил?

— В том числе, в том числе… Заело меня, понимаешь? — и я коротко рассказал ей историю про «Гимелин», сердолик и «кузенов» Лючиэнь Илидановны.

— Нет, ну… Ну, я тоже во Флоренцию ездила часто, и как бы проституткой не стала! — даже возмутилась она. — Кажется, ты нагнетаешь.

— Однако, ты это — ты! Ты осознанно выбрала жизнь в Мозырском сервитуте, променяла рококо и диадемы на компанию сумасшедшего старика и должность ассистента кафедры… И что, много среди твоих знакомых такой выбор одобрили?