Как приручить дракона 5

— Ащ-щ-щ! Какого беса? — левое плечо и шею обожгло болью, а потом — раздался чудовищный, полный страдания вой.

— Ы-ы-ы-ы-а-а-а-у!!!

Честно сказать — я и понять не успел, что произошло! Ухватил себя за шею, почувствовал что-то теплое, поднес ладонь к глазам — там была кровь! Бледный шляхтич в кунтуше, расшитом узорами из петухов, скорчившись на траве, блевал чем-то комковатым, красным и черным, и выл, выл…

Сначала подбежал Бахар, потом — Бабай, после этого — кто-то из стражи…

— ПРОКУСИЛ, ГАД! — в голосе дракона я услышал изумление. — ЭТО Ж НАДО! ПРОКУСИЛ! НИЧЕГО-О-О, ПОДОХНЕТ В СТРАШНЫХ МУКАХ!

— Упырь все-таки… — Гоше, похоже, дорогого стоило не ляпнуть что-нибудь в духе «я же говорил, я же говорил».

— Носферату! Стража, стража!!! — суета поднялась страшная, все стали искать жертву, а я — то есть жертва — спрятался в кустах и не отсвечивал.

И вообще — при первом же удобном случае слинял к фургону. Нужно было переодеть рубашку — рана-то затянулась, а рубашка-то пришла в негодность! Благо, запасная имелась в саквояже, так что я принялся стучать в фудтрак. Дверца отворилась, и гоблин Кузя с сырой куриной ножкой в зубах проговорил:

— Ваще-то я ем. И ваще-то Бабай звонил, тебя искал.

— Скажи ему, что я здесь. И готов продолжать операцию, — определенно, происходящее на этом приеме стоило того, чтобы во всем этом поучаствовать.

Пока я переодевался — пришли орки. Они живо обсуждали откинувшего коньки носферату и были этим событием весьма возбуждены.

— Он как будто серной кислоты хлебнул! — радовался Бахар. — Или царской водки. Красота, как проблевался-то! Любо-дорого смотреть. Скотина какая, а? Это он девчонку ту себе в свиту приметил, похоже… Подумать только, пришел на прием…

— Следствие разберется, — мрачно кивнул Бабай. — И вообще — какая кислота? У него там все запеклось, как будто в микроволновке! Это все не может быть совпадением: Курбский, носферату… И паразит! Теперь мы точно знаем, кто — лярва. О, Пепеляев! Не подскажешь, что там такое случилось?

Благо, я успел переодеть рубашку, и они не могли видеть, что четыре крохотные ранки у меня на шее и трапециевидной мышце уже затянулись.

— Нормально все. Я его кое-чем из арсенала поискового батальона накормил, — на ходу сочинил я. — У нас с упырями разговор короткий!

— Поискового? Так ты что, тоже — федоровский? — поинтересовался ордынский атаман. — Это хорошо. Значит, у нас еще больше точек соприкосновения… Как разберемся с этой мутью — надо будет сесть рядком да поговорить ладком…

— Если Гражина Игоревна нас не сожрет, после всей это бесовщины, — с сомнением произнес я.

— Знаешь ее?

— Больше с Иеремией Михайловичем общался, но и с ней знаком. Грандиозная женщина! — не кривя душой, признал я. И тут же перевел стрелки: — Пойдем искать дикую бабу? Где она?

— Была на танцульках, но как носферату нашли — смотреть, небось, побежала… — задумался Кузя. — Лярвы ваще-то до чужих эмоций весьма охочие. Ща я пацанам позвоню, уточню…

И он удалился в фургон. Что у него там за пацаны? Может — гоблины? С другой стороны — откуда в юридике гоблины? А с третьей стороны — а где их нет? Небось, бутылки после приема будут собирать и прочее вторсырье… Такой ушлый народ — ужас!

Представитель ушлого народа дал нам информацию буквально через секунду:

— Женщина эта как раз там, где носферату пакуют. Ваще я все правильно догадался. Я догадливый. Всегда догаживаю… То есть…

— Паразит ее туда привел, точно. Лярве этой чем сильнее эмоции — тем лучше, это совершенно точно известно! — пояснил Бабай, ловким движением хватая гоблина за нос. — План такой: выслеживаем ее, свистим в три свистка, когда дрянь эта себя проявляет — наш нулевка ее хватает и бросает в контейнер!

— А если под кожей будет? — уточнил я.

— Тогда надо скальпелем чикануть! — отмахнулся урук, махнув при этом и Кузей тоже. — Да падажжи ты паниковать, мы ж не убийцы! Чиканем, а потом ультрапантенолом запшикаем сразу, как только вынимем эту бяку! Погнали, щас всё будет!

Честно говоря, меня его напор тоже заряжал. Я никогда не мог похвастать такой бьющей через край энергией, я — человек рассудочный, сначала думаю — потом делаю. А тут… Слабоумие и отвага, как есть! С другой стороны — панночку нужно спасать. Все, что я знал о хтонических паразитах, говорило о том, что срок реабилитации и вероятность возвращения к нормальной жизни напрямую зависят от скорости экстракции симбионта. Поэтому мы рванули вперед. По старой схеме: я — по дорожке, уруки — по кустам. Пробегая мимо того самого фонтана с шампанским, я вдруг увидел Ясю, а она — увидела меня!

На самом деле, все было чуть по-другому: я увидал самую красивую девушку в красном платье, то есть — абстрактную девушку, мой мозг сразу не распознал в ней Вишневецкую. А потом — в голове стрикнуло, я понял, что предо мной — дражайшая Ядвига Сигизмундовна, а я соответственно — пробегаю мимо с большим пластиковым контейнером в руках!

— Пепеляев?! — глаза ее стали величиной с хорошие такие блюдца.

— Яся! Я все объясню! — пропыхтел я на бегу. — Люблю тебя!

А ветер уже в спину с некоторым запозданием доносил ее слова, выкрикнутые с крайним негодованием:

— Опять!.. Без меня!!!

Заминка с Ясей позволила оркам удалиться от меня чуть ли не на полсотни метров, бегали они быстро, примерно как два гоночных бульдозера — если такие бывают. Пришлось снова включать драконьи глазки — и ускоряться! Потому что на поляне впереди происходило некое непотребство: два черных урука дули в свистки, зафиксировав ту самую чуть раскосую панночку в положении вниз головою, при этом Бабай пытался пальцами удержать ее рот открытым, а Бахар лупил ладонью по… Хм! По ягодицам! Как будто они мечтали из нее что-то вытряхнуть!

— Пепеляев! — заорал Бахар. — Контейнер!

Мигом я подскочил к этой странной мизансцене, запоздало думая о том, что, пожалуй, стоило надеть хотя бы какие-то перчатки. Сунув в рот свисток, я дунул что было сил — и изо рта у девушки показалось нечто! Рассуждать стало некогда — я цепко ухватил это нечто двумя пальцами и потянул на себя! И оно полезло! Гадость страшная, на ощупь — что-то вроде слайма, на вид — как черное желе. Я его тянул и беззвучно свистел в собачий свисток, и уруки трясли панночку и тоже свистели, уровень сумасшествия нарастал. Когда огромный ком этой хтонической мерзости ляпнулся наконец на дно контейнера, я мигом закрыл его крышкой — и распрямился.