Как приручить Обскура

— Нет, — уверенно сказал Персиваль.

— А если ваши друзья пригласят вас… в гости?.. или в театр?.. — с затаённой надеждой спросил Криденс.

— Ты пойдёшь со мной, — спокойно ответил Грейвз.

— Как ваш воспитанник?..

— Нет, — снова сказал тот.

Криденс ждал продолжения, но Грейвз молчал. Криденс тоже не знал подходящего слова, чтобы назвать, кем они приходятся друг другу. Невидимые нити связывали их вместе, и никакое из слов не было полным. Любовники?.. Да, конечно, но этого было мало. Друзья?.. Возможно, но им ещё предстояло стать настоящими друзьями. Опекун и его воспитанник?.. И это тоже не всё.

Криденс жалел, что Грейвз не хотел усыновлять его — такое родство, в представлении Криденса, было бы наиболее близким к правде. Он ощущал, что рядом с Грейвзом много вакантных мест, и хотел бы заполнить собой каждое. Быть его любовником, учеником, другом, сыном, кузеном, племянником, дальним родственником, быть всеми сразу, чтобы никто никогда не посмел приблизиться к Грейвзу. Пусть остаются коллеги и приятели, дальние знакомые, полузабытая родня, пусть они будут, но близко, вплотную — никого, никого, только Криденс.

Нью-Йорк, новые учителя, работа Грейвза — всё это было зыбкой, туманной возможностью. Станет ли она правдой? Стоит ли обрывать жизнь здесь, сейчас, когда всё только-только наладилось?.. Они помирились, они начали разговаривать, Криденс каждое утро просыпался с радостным ожиданием нового дня. Он открывал глаза, улыбался, и его первой мыслью было — «Сегодня произойдёт что-то хорошее».

Он ещё не успел напиться этого счастья — прошло так мало времени, он едва-едва поверил, что оно больше не кончится. Он хотел бы провести здесь всю жизнь, и неважно, что им придётся прятаться и быть осторожными. Друг для друга у них будут целые дни и целые ночи. Прогулки над озером и в холмах, шахматы по вечерам, книги, много книг, и синематограф, и разговоры, и поцелуи, и этот сад. Скоро зацветут сирень и липа. Розы вспыхнут бутонами. Можно будет срезать их и ставить в вазы. Как всё это оставить, не увидев, не прожив до конца эту весну, а потом — лето, не встретив здесь осень, не украсив в гостиной ёлку к Рождеству?..

— Вы будете здесь счастливы?.. — спросил Криденс.

— Я буду счастлив рядом с тобой, — тихо сказал Персиваль.

— Мне очень нравится здесь, — сказал Криденс. Взял его за руку, развернул, поцеловал в ладонь. — Я люблю этот дом… и свою новую комнату. Мне нравится ждать вас, когда вы уходите в Министерство. Я только здесь узнал, что такое… когда не надо бояться. Когда… всё хорошо.

— Значит, хочешь остаться?.. — спросил Грейвз.

— Да, — сказал Криденс. Он завёл руки за голову, обнял Персиваля за шею. Погладил ладонями по затылку. — Очень хочу. Но больше всего… — тихо сказал он, закрыв глаза, — больше всего я хочу, чтобы вы были счастливы. А вы здесь — не будете…

Грейвз потёрся щекой о его волосы, сдержанно вздохнул.

— Возвращаться опасно, — сказал он. — Мы рискуем потерять всё, что у нас есть сейчас. Какие бы планы я ни строил, я не могу уверенно сказать, что знаю, о чём думает Гриндевальд. Если он передумал использовать тебя, и если я ему больше не интересен — он может просто убить нас.

Криденс улыбнулся.

— Когда я встречался с вами в Нью-Йорке — я боялся, что кто-то увидит меня и расскажет обо всём Мэри Лу. Она была бы в ярости, если бы узнала, что я гуляю с вами вместо того, чтобы раздавать листовки. Иногда она узнавала, — признался он. — Когда я возвращался, она сидела на лестнице, сложив руки, и ждала меня. У неё было такое лицо, будто я оскорбил её. Она злилась, хотя даже не знала, что вы — волшебник.

— Она наказывала тебя за то, что ты говорил со мной?.. — тихо спросил Грейвз.

— Да. Я говорил ей, что вы интересуетесь нашими собраниями, но она не верила. Она думала, что если накажет меня как следует, я перестану разговаривать с вами. Но я знал… я каждый раз знал, что когда вы снова придёте — я снова пойду с вами. Даже если она узнает. Я всё равно пойду.

Грейвз глубоко вздохнул, ничего не ответив, прижался губами к его волосам.

— Чтобы снова увидеть вас, — добавил Криденс, — чтобы вы меня обняли, я всегда рисковал.

— Тогда тебе грозило только наказание, но не смерть, — возразил Грейвз.

— Зато сейчас на кону жизнь с вами, а не короткая встреча, — серьёзно ответил Криденс. — Гриндевальд говорил мне, что маги живут в тени, прячутся… Я прятался всю свою жизнь. И сейчас мы тоже скрываемся. Я хочу узнать, что такое… настоящая жизнь. И хочу вернуть вам — вашу.

— Ты не боишься, что мы можем погибнуть? — спросил Грейвз.

— Я не боюсь… — прошептал Криденс. — Вам не нужно защищать меня от авроров или других магов. Я знаю, что никто больше не причинит мне вред. Вы защищаете меня от того… что внутри. Тьма вас слушается. А остальное… не страшно.

— Ты так изменился, Криденс, — сказал Грейвз после долгой паузы. — Ты владеешь огромной силой. Пока никто не знает об этом — это наш козырь. Гриндевальд помнит тебя совсем другим. Мы постараемся этим воспользоваться.

— Как мы это сделаем?..

— Заманим его сюда, обезвредим и доставим в Америку. Скоро я встречусь с одним человеком, о котором рассказал Ньютон. Попрошу у него помощи. У Гриндевальда много сторонников, а у нас пока мало друзей. Силой его не взять — будем действовать хитростью.

Криденс промолчал. Он был готов следовать любому плану Персиваля. Он ничего не понимал в таких вещах, Грейвзу точно было виднее, как поступать.

— Посидим так ещё немного?.. — попросил Криденс, попытавшись свернуться в клубок в его руках.

— Давай лучше я научу тебя чему-то новому, — предложил тот, и поцеловал Криденса в краешек уха.

— Новому колдовству?.. — оживился Криденс.

— Почти колдовству, — Грейвз засмеялся. — Танцевать.

— Вы умеете?.. — радостно удивился Криденс. В его голове тут же вспыхнула музыка, которую он слышал, проходя мимо отелей и ресторанов: фортепиано, саксофон и виолончели. Перед глазами промелькнули пары, будто слетевшие с красочных афиш: мужчины в чёрном и белом, женщины в длинных платьях, струящихся, будто вихрь. Локти, чёткие профили, гибкие спины… О, конечно же, Персиваль должен был уметь танцевать, как неловко было спросить об этом!..

— Конечно, умею, — с ласковой снисходительностью ответил Грейвз. — Каждый хорошо воспитанный человек должен уметь.

— Давайте, — смущённо отозвался Криденс. — Но… мне же не придётся танцевать с другими в гостях у ваших друзей, когда мы вернёмся?.. Я бы не хотел… Или… чтобы вы танцевали с девушками, — ревниво добавил он.

— Я не позволю тебе ни с кем танцевать, — с шутливой суровостью отозвался Грейвз. — Даже не мечтай.

— Шкуру спустите?.. — не без кокетства спросил Криденс.

— Отшлёпаю так, что сидеть не сможешь.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился тот. — Тогда я не буду сидеть, я буду лежать.

И добавил шепотом:

— Попой вверх.

Грейвз рассмеялся, легко и весело. Поцеловал его за ухо. Прикусив губу, Криденс таинственно улыбался. Значит, вот как это делается… Это уже флирт?.. Да?.. Нет?.. Неважно. Это заставляет Персиваля смеяться. Он любит шутки про стыдные вещи… О, теперь Криденс знал множество стыдных вещей, и шутить о них, не краснея, он обязательно научится.