Как приручить Обскура

Лоренс готов поклясться, что секунду назад Грейвз спал. Он лежал щекой на подушке, густые ресницы, сомкнувшись, прятали тёмный взгляд. Он дышал так размеренно, что попадал в такт громких настенных часов. Вдох — тик, тик, тик — выдох. Вдох — так, так, так — выдох. Но стоит Лоренсу пошевелиться, чтобы выползти из кровати, как Грейвз требовательно спрашивает:

— Куда.

И открывает глаза.

Всё случилось вчера. Лоренс помнит это так ясно — тысячу горячих, почти болезненных поцелуев. Губы саднит — вчера Грейвз его укусил. Кажется, случайно. Может быть. Лоренс проводит языком по губам и улыбается… хмммм… с гордостью?.. Никого из своих подруг Грейвз никогда не кусал. Они не заставляли его терять голову. А Лоренс — заставил.

Честно сказать, Лоренс по части кружения чужих голов — полная бестолочь. Но всё-таки это именно он сделал вчера что-то такое, что Грейвз глянул на него с дикой тьмой в глазах… и укусил. Было больно — немного — но намного приятнее было от осознания, что Грейвз… Персиваль. Лучше всё-таки называть его Персиваль, чтобы не путать рабочие отношения с личными. Так вот, было страшно приятно от осознания, что он может вскружить ему голову. Сделать то, чего не смогли Фредерика, Изольда, Вирджиния и десяток других девиц.

Всё случилось вчера, но как именно — Лоренс помнит довольно смутно. Только вспышками, движущимися картинками — какое-то новое, серьёзное лицо Перси над собой. Прядь волос падает ему на нос, а он даже не замечает, и не знает, в какого мальчишку превращает его эта прядь. Он довольно тяжёлый и очень горячий, будто под кожей у него разлит солнечный свет. Он краснеет ярко, на всё лицо — и кажется потом почему-то ужасно смущённым.

Вчера Лоренсу море было по колено, но сейчас ему страшно вспомнить, что они вдвоём вытворяли. И становится за себя ужасно неловко. Вчера он потерял всякий стыд, всякий страх, и вообще всё потерял, но главное, что его беспокоит — и он злится, что его это беспокоит — не окажется ли, что Грейвз, получив своё, охладеет и пойдёт искать новую жертву?.. Лоренс успевает унестись мыслями далеко в безрадостное будущее, оскорбиться, смириться, простить, прежде чем спохватывается и останавливает полёт фантазии.

Страшно хочется пить. Во рту сухо, а на губе всё-таки что-то саднит. След бурной страсти. Лоренсу и смешно, и неловко. Он тихонько отползает от Грейвза, надеясь, что неловкость исчезнет, как только он наденет что-нибудь на себя… хотя бы трусы.

Но Грейвз говорит ясным голосом:

— Куда, — и открывает глаза.

Трезвые, чёрные, абсолютно всё про вчера помнящие глаза.

Этот взгляд почему-то пугает гораздо сильнее, чем все мысли о том, что Грейвз может остыть к нему, получив, что хотел. Под этим взглядом стыдно выглядеть пугалом, и Лоренс машинально приглаживает всклокоченные волосы, хотя вряд ли ему это сильно поможет. Он не знает, насколько непривлекательно сейчас выглядит, но вряд ли он выглядит лучше, чем себя чувствует, а чувствует он себя довольно помятым. Интересно, так будет каждый раз после…?

— Оставь, — говорит Грейвз, и Лоренс опускает руку.

Грейвз смотрит на Лоренса, Лоренс смотрит в ответ.

Он молчит, не зная, что надо сказать, что вообще говорят в таких ситуациях. Молчание затягивается, становится каким-то неловким. Лоренс не знает, как именно должны просыпаться счастливые любовники, но явно как-то не так. Он напряжённо ищет, что бы сказать, не находит, а вчера ещё хваставший своим опытом Грейвз тоже молчит. Только смотрит, почти растерянно, будто весь его опыт был только выдумкой, а на самом деле он точно так же не знает, что делать теперь.

А ещё друг, называется!..

Лоренс сердито откидывает на него одеяло и садится, спустив ноги на пол. Холодный паркет обжигает пятки, воздух кажется ледяным. Грейвз тоже подскакивает, обнимает обеими руками со спины.

— Стой, — шепчет он. — Подожди, подожди…

У него сердце бьётся так быстро, что, кажется, его слышно. Чувствовать на себе его руки так странно. На голой груди, поперёк голого живота. Чувствовать на плече его губы и короткую колючую щетину — ещё страннее. Грейвз — мужчина. Лоренсу кажется, он никогда к этому не привыкнет.

— Не убегай, — тихо говорит Грейвз.

— Ты сказал, — зачем-то вспоминает Лоренс, хотя знает, что наверняка Грейвз не забыл и наверняка не откажется от своих слов. Ни в честности, ни в смелости у Грейвза недостатка нет. Просто ему нестерпимо хочется услышать это ещё раз. — Сказал, поцелуешь меня при всех. Сегодня.

Грейвз тихо фыркает ему в ухо и негромко смеётся.

— Ага, — с предвкушением говорит он и фамильярно вешает Лоренсу на плечо руку.

Этот жест и этот самодовольный тон перещёлкивают что-то внутри, в голове, и Лоренс чувствует странный азарт от желания его поддразнить.

— Почему ты у меня ничего не спрашиваешь?.. — интересуется он.

— Например?..

— Например… понравилось ли мне, — с долей затаённой обиды к такому равнодушию говорит Лоренс.

— Тебе понравилось, — убеждённо говорит Перси.

— А вдруг нет?

— Без шансов.

— Почему?..

— Я слишком хорош, — прямолинейно говорит Персиваль, и это такая правда, такая бесхитростная самовлюблённость, что нельзя тоже не влюбиться в него, хоть чуть-чуть.

Грейвз целует его в голую шею и смотрит на часы на стене.

— Чёрт!.. — говорит он. — Не поторопимся — опоздаем.

По мнению Лоренса, времени у них предостаточно, но он решает не спорить. Ему самому хочется поскорее попасть на работу, чтобы всё поскорее случилось. Ещё сидя он натягивает бельё и носки, и встряхивает на вытянутых руках рубашку, чтобы понять, насколько она свежая и можно ли надеть её ещё раз.

— Чёрт, — тоскливо говорит Грейвз, облачённый только в трусы и майку, и поднимает с пола перед кроватью измятые брюки.

— У меня есть утюг, — говорит Лоренс, кидая взгляд на часы.

Перси смотрит в ответ с полным непониманием.

— Что?..

— Утюг, — повторяет Лоренс и кивает на подоконник, где на стопке книг стоит чугунный антиквариат.

— Хочешь, чтобы я явился в Конгресс с дыркой на колене в форме твоего утюга?.. — язвительно спрашивает Грейвз. — Как-нибудь обойдусь.

Он достаёт из-под кровати закатившуюся волшебную палочку, разминает кисть. Взмахнув палочкой, выпускает из неё густую струю пара.

— Марш, что у нас со свидетелями по железнодорожному делу? — спрашивает Грейвз, выходя из своего отгороженного закутка с чашкой и блюдцем в руках. — Есть хоть кто-то?..

— Никого, — Лоренс качает головой. — Тело нашёл проводник при утреннем обходе. Его уже допросили, он говорит, ничего не слышал.

Грейвз с неудовольствием кривится, подходит к его столу, допивая чай.

— А вагон был заперт?..

— Да.

Обычный разговор об обычном очередном деле, но почему-то головы за соседними столами начинают подниматься, когда Грейвз небрежно присаживается за стол Лоренса и отставляет чашку в сторону.

— Оптография жертвы ничего не дала?.. — спрашивает Грейвз.