Как приручить принцессу

Лучше уж справляться самостоятельно, пока не останется иных вариантов. Перерыв весь дом — что, учитывая его размеры, оказалось не так уж сложно — я не нашла ничего, что подошло бы мне. Обращаться за помощью к мужу я, разумеется, не стала. Вместо этого я обошла дом и подошла к покосившемуся сараю, который приметила неподалеку. Невысокое сооружение, будто слепленное из глины с соломой напополам. Оконная рама из четырех ячеек, в трех из которых тускло поблескивали грязные стекла, а вот четвертое зияло чернотой. Здраво рассудив, что это, скорее всего, тоже его… в смысле наше имущество, я решительно распахнула дверь.

Попыталась, по крайней мере. Дверь распахиваться не желала и вовсе не от врожденной вредности, а потому что была заперта на большой висячий замок. Зато из крохотного окошка вылетела сердитая ласточка и начала что-то гневно выговаривать мне.

— Кыш! — бросила я, отмахиваясь. Не хватало еще, чтобы на меня тут птицы ругались.

Ласточка улетела, не забыв напоследок выплюнуть какое-то, без сомнения, неприличное птичье ругательство.

— Ну и лети себе, — обиженно пробурчала я вслед. — Не великоват ли домик, пичуга?

Даже ласточка в жизни устроена лучше, чем я. Вздохнув о своей тяжкой судьбе, я заглянула в окно. Вот это защита, конечно. Дверь заперта, а окно, пусть и маленькое, разбито. Так ведь может кто-то залезть внутрь. Кто-то достаточно худой. Например, одна костлявая принцесса могла бы забраться внутрь и поискать что-нибудь, что может пригодиться.

Оглядевшись и убедившись, что свидетелей нет, я придвинула поближе к стене деревянный чурбан. Окно хоть и невысокое, но все же без подставки мне не залезть. Решительно кивнув в попытке вселить в собственное сердце немного храбрости, я сунулась в незастекленное окошко, из которого минутой раньше вылетела ласточка. Если она смогла, смогу и я. Главное, не застрять.

Старый сарай стал для меня просто благословением богини. В дальнем его углу я наткнулась на сверток с каким-то тряпьем. Разобрать в полумраке, чем именно благословила меня богиня, оказалось сложно, но что бы это ни было, лучше, чем ничего. Потому что даже при моей худобе и новоприобретенной способности довольствоваться малым, я не могу ходить по округе в одной лишь юбке. Разумеется, остается еще мое платье и нательная рубашка, в которых я прибыла в дом мужа, но все это такое грязное и пропитанное потом, что надевать эту одежду на чистое тело меня не заставит ничто.

С трудом пропихнув сверток сквозь маленькое оконце, я полезла следом. Полезла головой вперед, словно ныряя в озеро, как когда-то в детстве. Разумеется, тайком, потому что няня бы не одобрила. И, разумеется, я повисла на раме. В живот впивалось твердое дерево, а ноги бестолково болтались внутри сарая, не находя точки опоры. Голове до земли было высоковато, и я рассудила, что, возможно, это вполне заслуженно. В конце концов, именно содержимое моей черепной коробки ответственно за то, что я полезла не ногами вперед, как залезала в помещение, а наоборот.

Прилетела сердитая ласточка. Где-то внутри жалобно и недовольно пищали ее птенцы. Ласточка кружила вокруг меня, недовольная тем, что какая-то девица перегородила ей вход. Если до этого она и воздерживалась, то теперь костерила меня на своем ласточкином языке без всякого стеснения.

— Помощь нужна? — зазвучал сверху спокойный мужской голос. Я внимательно смотрела на ботинки. Хорошие ботинки. Добротные. Даже любопытно: дом представляет собой разваливающуюся на части хибару, сквозь которую уже начинает трава расти, а вот ботинки хорошие. Наверное, это логично. Он же говорил, что дома бывает редко. А пешком явно ходит часто. Вот и расставил приоритеты. Выбрал надежную и крепкую обувь. А, может, ему просто выдали как-то гонорар ботинками. А что? Принцессами же выдают. Что принцесса, что пара сапог. Все едино.

От дальнейших размышлений на эту тему меня отвлекли две руки, крепко подхватившие мою теперь уже очень скромную персону подмышки и потянувшие вперед. Я вылетела из окна быстрее, чем ласточка успела сказать: «Дрянь блондинистая!». Впрочем, не сомневаюсь, что подумать нечто подобное она успела. Мстительно нагадив мне прямо на волосы, она метнулась в сарай — успокаивать своих птенцов.

— Я тоже не очень-то рада знакомству! — крикнула ей вслед я, поднимаясь на ноги.

Приземлилась я прямо на мужа, который, в свою очередь, упал на мой драгоценный сверток с тряпьем.

— Обзавелась подругой? — в темных глазах мужа плясали смешинки, хотя лицо оставалось серьезным.

— Не подозревала, что ты настолько гостеприимен. В доме растения, в сарае птицы. Надеюсь, я не обнаружу в матрасе змею, — с досадой произнесла я, изо всех сил пытаясь сохранить остатки достоинства.

— Нет, змеи у меня живут в конце огорода. Вон там, — охотно указал он. — Видишь вербу? Вот там маленький пруд, в котором обитают лягушки, а змеи на них охотятся. А ты зачем в ласточкин сарай полезла?

— Так он все же ее?

— Ну, да. Она там давно живет. Видишь, даже замок на двери висит. Одно время здесь кот шастал, так наловчился дверь толкать головой, чтобы та открывалась. Пришлось замок вешать, иначе бы передушил всех ласточек. А там целая семья живет. А ты зачем туда залезла?

— Я искала что-то, в чем можно постирать белье, — задрав повыше подбородок, заявила я. — Ничего не нашла, но зато нашла вот это, — легонько пихнув сверток, я пожала плечами. Не то, на что рассчитывала, но тоже улов.

— Для этого у меня есть таз. Он в старом хлеву.

— Каком старом хлеву? — кажется, у меня вот-вот начнет дергаться глаз. Я и без того не была очень уж опрятная и чистая, а после сарая на меня смотреть страшно. Еще и ласточка эта. Я чувствовала, что медленно, но неуклонно скатываюсь в истерику.

— Вот же, — махнул рукой Лаэрт. — Старый хлев. Там раньше коза жила, но она умерла давно. С тех пор только вещи и хранятся.

Проводив меня к этому своему старому хлеву, Лаэрт гостеприимно распахнул дверь, и в груде барахла я увидела большой неглубокий таз овальной формы.

— Знаешь, кажется, у тебя волосы чем-то испачканы, — деликатно сообщил муж, проводя ладонью по собственным волосам.

Пусть это все закончится, я так больше не могу.

Так вот и вышло, что остаток дня я полоскала собственные волосы в тазу и стирала каменным мылом платье. В основном из-за ласточки. Но и пыль, определенно внесла свою лепту.

После недолгих размышлений я решила надеть новую-старую юбку нестиранной. Ждать, пока она высохнет, не было никакого желания. Среди тряпья из сарая я нашла нечто похоже на ночную сорочку, видавшую лучшие времена.