Как приручить принцессу

Вяло шевельнувшись, я села. Кожаная куртка соскользнула с моих плеч. Не глядя на Лаэрта, я молча протянула ему куртку. По привычке потянулась к волосам и нащупала запутавшиеся в них сухие стебли. Выгляжу, наверное, чудовищно. А разве это важно сейчас? Какая разница, как я выгляжу?

— А что… — пискляво-хриплый голос не был похож на звуки, которые издавала бы я. — Кхе-кхе, — я попробовала еще раз: — А что на завтрак?

— Ну, поскольку вчера я толком ничего не заработал, кроме, разве что, моей прелестной женушки, — он весело подмигнул мне, словно я не более чем удачная добыча. Впрочем, так оно есть. Просто досталась я не королю или герцогу, а нищему музыканту. — Сегодня у нас на завтрак яблоки.

Лаэрт извлек из карманов пару красных яблок, небрежно вытер их об собственную рубашку и протянул одно из них мне.

— Приятного аппетита, дорогая.

Плюнув на нечищеные зубы, правила этикета и прочие глупости, я впилась зубами во фрукт. Сладкий сок брызнул в стороны. Я заглатывала куски быстро, почти не жуя. Никогда в жизни я не была так голодна. Последний раз я ела вчера днем. Тогда, на королевском обеде, я едва ли проглотила больше пары кусков, поскольку так нервничала, что сводило желудок. Сейчас желудок тоже сводило, но уже от голода.

Дожевав яблоко, я подняла глаза и натолкнулась на проницательный взгляд Лаэрта.

— Нам пора идти.

Голод утолен не был, но капризничать смысла мало. Мысленно оплакав свои несчастные ноги, я натянула туфельки.

И вновь мы шли вперед и вперед. Осталось позади мое родное королевство, мы двигались все дальше и дальше и, казалось, конца и края этому не будет.

— Чья это земля? — наконец, нарушила я молчание.

— О, это владения короля Дроздоборода, — не сбавляя шага, сообщил Лаэрт. — А если бы ты вышла за него замуж, были бы твои.

Я лишь угрюмо дернула плечом.

— Погоди, а откуда ты знаешь, что я его так назвала? — вдруг сообразила я.

— Об этом уже все знают, моя дорогая. Ты не представляешь, как быстро разносятся слухи. Не удивлюсь, если с твоей легкой руки он и в историю войдет не иначе как король Дроздобород. Наверняка, карикатуристы уже взялись за карандаши, а поэты за перья. Через три дня каждый уличный мальчишка будет распевать песни о короле Дроздобороде.

Может, стоило бы посочувствовать этому бедняжке-королю, который ни с того ни с сего заполучил такое прозвище, но… не получалось сочувствовать! Ни капли сожаления! Я делала то, что было нужно. Да, я высмеяла его и прочих. Нет, мне не кажется, что нелепое прозвище, ушедшее в народ, это такая уж трагедия по сравнению с тем, что случилось с моей жизнью. В конце концов, каждый из моих несостоявшихся женихов уехал домой и вернулся к своей богатой жизни, и лишь я сейчас стираю ноги в кровь, направляясь неизвестно куда с человеком, которого знаю меньше суток. Нет, не получается у меня сочувствовать!

Напротив, из-под апатии подняла голову злость. Ярость, сжигающая все вокруг, начала пылать в моей душе. Никогда еще я не металась так часто между различными эмоциями. Не удивлюсь, если к концу дня меня просто разорвет. Злость сменяется апатией, апатия усталостью, за ней появляется тоска и печаль, потом снова злость и так по кругу. Я попеременно готова разорвать каждого, кто попадется на пути, и зарыться в какую-нибудь нору, чтобы оплакать свою несчастную жизнь.

— Полагаю, это большая трагедия для короля Дроздоборода, — ядовито процедила я. — Даже не знаю, как он справится с подобным переживанием. Наверное, впадет в тоску и перестанет есть.

Мой муж промолчал, лишь бросил на меня короткий взгляд и зашагал быстрее. В следующий раз он заговорил только, когда мы проходили мимо большого замка, видневшегося на соседнем холме.

— Не жалеешь, что не вышла за него замуж? Этот замок был бы твой, будь ты женой Дроздоборода. Кажется, это его зимняя резиденция.

— Ах, если бы я стала женой Дроздоборода! Как было бы замечательно стать госпожой Дроздобород, — фальшиво пропела я. — Об этом лишь мечтала в жизни я.

Супруг начинал раздражать. Словно мне и без того недостаточно плохо, он еще и подливает масла в огонь. А если я буду тыкать во всех встречных женщин пальцем и спрашивать, не жалеет ли он, что не женился на вон той или этой девушке?

Я голодна, утомлена и хочу нормально сесть куда-нибудь в уголок, чтобы выплакаться вволю. Простые человеческие желания: поесть, помыться и поплакать. Базовые потребности, я бы сказала.

Дорога вилась дальше, и конца-края этому не было видно. Лаэрт больше не пытался завести разговор, лишь время от времени бросал на меня косые взгляды, видимо, проверяя, не упала ли я в обморок. Пару раз мы останавливались выпить воды и немного отдохнуть. Когда солнце уже начало клониться к закату, мы вошли в город.

— Добро пожаловать в Мизил, моя дорогая женушка, — радостно объявил Лаэрт. — Совсем скоро будем дома. Уверен, ты счастлива.

— Мизил? — переспросила я.

— Славная столица этого королевства.

Как раз это я знала. Принцессе полагается знать географию. Хотя бы для того, чтобы не допустить какую-нибудь ужасную политическую ошибку, оскорбив кого-нибудь безумно важного.

Мизил довольно симпатичный город. Именно здесь находится волшебный фонтан, к которому толпами ездили страждущие и жаждущие. Магия давно ушла, так что теперь это просто достопримечательность и еще один способ привлечь в город путешественников. Кажется, это называется туризм. Министр экономики все время предлагает отцу сделать наше королевство более привлекательным для туристов. Туристы это люди, у которых огромное количество денег и они готовы платить за все, если сказать им, что это местная особенность и замечательный сувенир. Кажется, в соседней Родровии продают глиняные черепки, выкопанные из-под земли. Таких черепков больше нигде нет, и на каждом из них красуется автограф древнего короля Ульриха Кровожадного. С чего это древний король расписывался на черепках, история умалчивает. Зато казна Родровии процветает.

— Твоего королевства? — спросила я, пытаясь понять, как этого типа занесло в наш город, если живет он в Мизиле.

Лаэрт потер щетину, пряча ухмылку:

— Ну, принадлежит здесь все королю Дроздобороду, но я тут периодически живу. Не так уж часто на самом деле, мне нравится кочевая жизнь. Но ты не беспокойся, теперь я постараюсь бывать дома чаще. Не оставлять же мне молодую жену совсем одну.

Я сделала лучшее, что могла в данной ситуации. Промолчала. И ни слова не сказала о слепоглухонемом капитане дальнего плавания.

Лаэрт провел меня через весь город. Мы прошли мимо центральной части с фонтанами, королевским дворцом и богатыми особняками, окруженными садами, миновали кварталы зажиточных буржуа и обошли стороной рабочие районы и вышли, наконец, на окраину. И вот, когда мне казалось, что я больше не смогу сделать ни шагу и просто упаду вот прямо тут, Лаэрт с гордостью сообщил:

— А вот и наш дом, женушка.

— Ты мог бы не… — просьба не называть меня женушкой умерла, так и не родившись, когда я увидела это. Строение, возле которого мы стояли, бесспорно, можно было назвать домом, но… но зачем, если к нему больше подходили слова вроде «лачуга», «развалюха» и «хибара». Возможно, существовали еще какие-то подходящие слова, но я, увы, их не знала. Возможно, некоторые из этих слов были не совсем приличные.

— Это?..

— Наш дом, — повторил он. — Кажется, мне стоит перенести тебя через порог.

— Нет! — взвизгнула я, отшатываясь.

— Как скажешь, — ничуть не смутился он.

Из-под покосившегося крыльца был извлечен ключ. Дверь гостеприимно распахнулась.

— Входи же.

Если я войду, это все станет еще более реальным. Старый крохотный домик, заросший плющом. Все такое потрепанное и неухоженное. Все это теперь моя жизнь. Не хочу! Заберите меня отсюда! Верните меня домой! Пожалуйста, пусть это все будет чудовищным кошмаром! Пусть это окажется неправдой.