Как приручить принцессу

Птенцы под потолком только запищали, требуя еды. Надо же, какие прожорливые. Их мать-одиночка целыми днями летает и летает, а они только и делают, что жалуются. Им бы мою няню на пару дней, живо перестали бы возмущаться.

— Значит, пора приниматься за земледелие, — сказала я, ощущая, как длинное слово «земледелие» солидной тяжестью оседает на языке. Наконец-то у меня есть дело.

Пробежавшая по земляному полу мышь живо продемонстрировала мне, откуда взялись «рисинки». Она оставила за собой целую россыпь таких. Гадость какая. Гадость! Нет, это, определенно, не семена. Фу! И я их в руках держала!

Пришлось бежать мыть руки. Умывалась я с таким энтузиазмом, что чуть не стерла себе кожу. Какая же мерзость! Все понятно, птенцы не еды требовали, они просто глазели на меня сверху и потешались. Смеялись надо мной.

Плюхнувшись на крыльцо, я смотрела, как любящая мать носит своим детям еду и думала о том, что меня-то точно никто кормить не будет. Вся эта сельская жизнь оказалась сложнее, чем я думала. В огороде лягушки и змеи, в сарае мыши и ласточки. Сплошная живность, а есть нечего. Может, отправиться в город? А что там делать? Просить подаяние? Или устроиться на работу? Кем, интересно? Принцессой? У них есть король Дроздобород, чтоб ему там икалось, им принцессы не нужны. А больше я ничего не умею. Ласточка все летала в сарай и летала. Во время очередного ее полета я подняла взгляд и заметила, что сарай-то с чердаком. Вот где я еще не была! Может, там найдется что-то полезное?

Вход на чердак был не изнутри, как на чердаке в доме, а снаружи. Приставив лестницу к стене, я подобрала подол юбки, чтобы не мешался, и полезла наверх. Перекладины пошатывались и поскрипывали, но в целом вели себя послушно и не ломались. Старая иссохшая дверца, казалось, была приварена к проему и не желала поддаваться моим усилиям. Я тщетно дергала покрытую ржавчиной металлическую ручку, вцепившись в нее всеми силами, когда вдруг почувствовала, что лестница из-под моих ног куда-то исчезает. Мгновение, и она уже лежала где-то внизу, а я болталась в воздухе, вцепившись в ручку.

— Просто восхитительно, — не без сарказма произнесла я. Обер-гофмейстерина всегда говорила, что сарказм это низшая форма остроумия, но она, видимо, никогда не висела на сарае, цепляясь за ручку хлипкой чердачной дверцы. И пусть ласточкин сарай это довольно невысокое сооружение, падать с него я совсем не хотела бы. С моей удачей я переломаю себе ноги, и найдут меня только когда местная живность обглодает труп незадачливой принцессы.

— Иррумабо! Лестерусова ирдина! Чтоб вам всем икалось у лырса на вурсу! — отводила я душу ругательствами. Сама не знаю, откуда у меня такие познания, но в критический момент в моей памяти всплыла масса неприличных слов. Если бы это услышала обер-гофмейстерина, я бы месяц сидеть не могла.

Держась обеими руками за ручку, я уперлась ногами в стену и… и, конечно, на сей раз невысокая деревянная дверца поддалась и распахнулась. Меня замотало на дверце взад и вперед. Несколько секунд я болталась туда-сюда, а потом, дернувшись пару раз, как выброшенная на берег рыба, смогла зацепиться ногами за чердачный порожек. Рыбам такое и не снилось! Я молодец! Почти… Еще немножко… Чуть-чуть еще… Немножко подтянуться и закинуть свое тельце на чердак.

— Вам помочь? — вежливо, но с легкой насмешкой поинтересовался незнакомый мужской голос.

От унижения кровь прилила к ушам, а по шее поползла волна жара. Посторонний мужчина видит меня в таком виде: бестолково болтающейся на дверце сарая и ругающейся, как королевский садовник, когда отцовские собаки сбежали из псарни и, гоняясь за кошкой, вытоптали все бегонии.

— Знал бы, что услышу, пришел бы с бумагой и карандашом. Такие образцы устного жанра записывать надо.

Изогнувшись изо всех сил, я все же смогла впихнуться в чердачную дверцу, влетев в нее, как пушечное ядро. А мужчина продолжал:

— Мадам, если вам требуется помощь, я буду счастлив снять вас оттуда.

Мое тело лежало на грязном полу, а голова свисала вниз. Расположенный вниз головой мужчина на белом коне казался смутно знакомым. Я перевернулась на живот и принялась рассматривать мужчину внимательнее. Верхом на белом коне, задрав голову вверх, сидел привлекательный субъект с темными глазами и подозрительной знакомой бородкой. Ах, да… Это же мой старый приятель — король Дроздобород. И как я его сразу не узнала? Впрочем, что удивительного, я в тот момент была немного занята, пытаясь не свалиться на грешную землю.

— Добрый день, ваше величество. Погода дивная, не так ли? Урожай должен быть хорошим.

Первое правило жизни — не знаешь, о чем говорить, говори о погоде. Благо она дает нам неиссякаемую тему для разговоров.

— Действительно, погода хороша, — согласился он. — Ваше высочество здесь наслаждается погодой? Поговаривают, вы вышли замуж? Мне стоит вашего супруга поздравить или посочувствовать?

— Поздравления были бы вполне уместны, благодарю. Я передам мужу.

Аккуратно расправив платье, я села и свесила ноги вниз. Высоковато. А лестница моя лежит на земле. Но просить его величество о помощи я не стану. Не дождется. Почему тяжелее всего просить о помощи того, кого унизила и оскорбила?

— Так что вы здесь делаете? — не унимался он, сверкая светской улыбкой.

— Здесь я живу.

— Прямо на чердаке? Условия не самые лучшие, — цокнул языком король и скроил сочувствующую физиономию. — Как видно, ваша жизнь сильно переменилась за последнее время.

— На чердаке я ищу брюкву.

— Брюкву? — искренне изумился он. — И как успехи?

— Просто потрясающие. Сегодня же посажу ее в землю. Я большая ценительница брюквы, если вы не знали.

— Действительно не знал. Сколько нового можно узнать о человеке, если встретить его в нужной обстановке. Значит, ваше высочество любит брюкву. А ваш супруг? Он тоже поклонник этого полезного овоща?

— Безусловно, — с жаром сообщила я. — Обожает брюкву! Просто ничего другого есть не может. Так и говорит каждый день, приготовь-ка мне брюквы, дорогая. Я, конечно, не возражаю. Это очень полезный и питательный овощ.

— Даже удивительно, сколько всего вы успели за несколько дней брака. У вас очень насыщенная жизнь, ваше высочество.

— Не жалуюсь, ваше величество.

— Где же сейчас ваш супруг? — король простодушно огляделся. — Разве он не должен помочь вам спуститься вниз с этой чудесной брюквой? Неужели он допускает, чтобы вы, такая хрупкая особа, перенапрягались?

— Мой муж скоро вернется. Он отошел ненадолго. А что вы делаете в этой глуши, ваше величество? Разве вам не полагается проводить дни в своем роскошном дворце? Архитекторы могут подумать, что зря старались, если вам куда милее дома наша мирная глушь.

— Как заботливо. Увы, архитекторы давно мертвы, так что в вашей заботе не нуждаются. И, предупреждая ваши вопросы, дворец строился во времена моего прадеда, так что все строители почили от глубокой старости.

— Приятно это слышать.