Как воспитать ниндзю
Шрифт:
Все уже начали прощаться и заряжать ружья.
И тут я поняла, насколько я люблю сестру. И мать, и отца. Сердце разрывалось от боли, что я не смогла их защитить.
Было так печально. И жаль было, что я это никогда не говорила открыто.
– Я люблю вас, мои родные... – тихо прошептала я. – Господи, спаси их!
И тут я увидела нашу многострадальную лодку. И этот чертов пролив между островами рядом.
– А ну живо переворачивайте лодку! – скомандовала тихо я. – Быстро! И в воду!
Они ошеломленно замолчали, не понимая, и думая, что я чокнулась.
– Используем ее как ведро
Индеец, который в детстве не раз сам проделывал такие штуки, быстро сообразил, что к чему.
– В это озерцо-заливчик, оно глубокое, – скомандовала я и сползла к воде.
Перевернутую лодку быстро сдвинули, и, покидав быстро оружие в воду, вошли в воду, неся над собой слишком тяжелую пирогу, как гроб. А потом потянули на себя вниз, войдя с головой в глубину... Но, если б не индеец, который мгновенно сообразил и помог привязать мне к веревке два тяжеленных камня, перекинув веревку через лодку, мы бы погибли, ибо вода вытолкнула бы нас и нашу лодку наружу... А так, тяжелая лодка ушла в глубину. Мы держали лодку, зацепившись за водоросли и корни на глубине ногами и веревками, крепко держа руками за седушки и моля Бога о том, чтоб лодка была сделана на славу.
Мы погрузились в воду полностью на глубину как раз в тот момент, когда поверху по воде озерца вжикнула картечь. Было слышно, как падают в озеро срубленные начисто ветки деревьев.
По счастью, мы зашли слишком глубоко на середину, чтоб можно было попробовать штыком, но все равно в воду стреляли. Залпами.
Очнувшаяся мама стучала зубами вместе со всеми и молилась – Господи, пронеси, – когда очередной залп сек воду над нами.
Периодически эта сволочь на корабле стреляла из пушки вертикально прямо в воду ядром, чтоб выплыли не только покойники, но и все живые. Они были здорово учены. Такой выстрел ядра прямо в воду приводил к тому, что если кто прятался и сидел, нырнув в воде, или дышал через тросточку, то он получал такой удар по ушам резким перепадом давления, что выплывал если не трупом, то без сознания. Такое давление выдавливало со дна даже трупы, и они всплывали.
В наше озерцо стреляли пару раз, и мы получили в своем тайном куполе здоровый удар по куполу и чуть не сошли с ума. Но, по счастью, тут было много людей, и они удержали наше подводное средство под водой, даже если кто потерял сознание. Да и удар в воздушном мешке перевернутой лодки был не таким страшным, как если б это было бы напрямую. Еще нас спасло, что корабль в это озерцо зайти не мог, бахнуть прямо не мог, потому нам “повезло”... Хорошо, что я сообразила, как до нас доносятся дальние удары, и все позатыкали уши до этого. А то был бы колокол.
Но, все равно, было слышно даже сквозь воду, как солдаты стояли над озером и смотрели, смотрели, смотрели, не выплывет ли кто, не выдержав. Нас, еще, наверное, спасло то, что озеро сплошь было покрыто слоем порубленной листвы и плавающей дряни... И, ночью, никто ничего не заподозрил и не разглядел в тине след. А картечь взрыла те следы, которые не успел спрятать индеец.
Мы даже не
дышали.Мы даже не знали, сколько так простояли. Пиявки налипли на мне десятками.
И лишь когда стало нечем дышать, и все утихло, а удары сместились далеко вверх, самый шустрый из нас, индеец, тихо вынырнул наверх, и послушал пару минут под прикрытием водорослей.
И только потом всплыли мы.
Понимая, что возможна и почти наверняка где-то есть засада...
Они нашли и вырезали ее с китайцем.
А потом мы на лодке спустились до самого того полуострова, о котором говорил адмирал, причем индеец и китаец крались по берегу впереди.
Корабли ушли вверх по реке.
Перед этим полуостровом мы чуть не умерли от усталости. Спать хотелось ужасно.
– Потерпи, Лу, – сказала печально пришедшая в сознание мама, лежавшая рядом. – Уже не долго осталось.
– Ничего себе утешение! – хмыкнула я.
Мы с мамой попросили подтащить нас ближе, чтоб мы могли стрелять из отобранных у убитых ружей, если у отца, Мари и телохранителей дело не пойдет. Впрочем, Мари также только прикрывала их с мушкетами.
Затея была авантюрой.
Но мы настолько одурели от усталости и боли, что навалились на заставу, пользуясь тем, что их наверху было лишь двенадцать человек, и ни о чем не думали. Даже о том, что остальные, наверное, были где-то в хорошо скрытых землянках, которые мы ночью так и не нашли.
Но я махнула рукой и приказала атаковать, надеясь на то, что вход в землянки обнаружится, и китаец, индеец или я сама сумею перекрыть их.
Мы открыто сняли их в три залпа, выбрав позицию, сменив винтовки только один раз.
Они даже не успели развернуть пушки.
Вылезло еще два человека, но их убили ножами индеец с китайцем под шумок.
– Мать твою! – сказала я, видя, как открывается покрытая дерном крышка прямо из-под земли.
А потом из-под земли полезли люди из какого-то хода, и началась жестокая рукопашная.
Не знаю, чем бы это кончилось, если б индеец и папа с Мари не подтащили к входу в это отверстие, которое мы с китайцем к этому времени еле удерживали, их пушку с картечью, и бахнули из нее вниз дулом. А потом скинули вниз, пользуясь перерывом, бочонок с порохом, и закрыли крышку, поджегши короткий фитиль.
Напрасно папа это сделал.
Там рвануло так, что нас подбросило метра на четыре в воздух, хотя мы отбежали, а земля ушла из-под ног.
Оказывается, это мы сообразили после, там они замаскировали пороховой погреб и арсенал. Во-первых, чтоб дождь не промочил порох; во-вторых, чтобы случайное попадание с нашего корабля не вознесло в воздух весь арсенал, а им наказали, что мы стреляем очень точно.
Никто из подвала не вышел. Да и найти его мы не сумели. Подвала этого. Ни входа, ни подвала, ни людей.
Придя в себя и очухавшись, мы уже хотели по-доброму смыться, как увидели спускающиеся сверху реки на шум два корабля.
Живо отец, мать и все остальные были переодеты в голландскую военную форму.
Я лихорадочно заряжала ружья, Мари возилась с пушками и картечью. Сорок пушек. Страшная мощь. Узкое русло.
Было видно на фоне далекого зарева, что корабли набиты битком солдатами и моряками, – только на палубе каждого было человек двести...