Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 6

С лёгкой усмешкой на губах на нас взирал лорд Бертрам фон Харген.

Гноллы от неожиданности зарычали и обнажили топоры, дракончики припали к земле. Все были заранее предупреждены о невероятном «фамильном сходстве» меня и моего далёкого предка, но всё равно, выглядело это, как появление доппельгангера. Прошло несколько секунд, призрак не двигался, и страсти быстро улеглись. Если подумать, это был даже не призрак, что-то вроде голограммы…

Я поднял руку, чтобы коснуться видения — и это послужило активацией.

— День третий девятого месяца. Год девять тысяч девятьсот семидесятый по летоисчислению Полуночи. Запись два-семь-ноль.

Голос лорда Бертрама, как ни странно, лишь отдалённо напоминал мой. Он не звучал как-то ужасно, что можно было ожидать от чудовища во плоти, совсем напротив. Красивый тембр, спокойная, размеренная речь — как у человека, с затаённой гордостью рассказывающего о любимой работе. Его было приятно слушать — до того момента, как не приходило осознание, о чём он говорил.

— Три секции комплекса закончены и готовы к началу эксплуатации. Наиболее перспективные результаты ожидаются от серии тестов по вторичной мутации плоти, а также исследования стабильной амальгамы в старой шахте. Заметка — не забыть обновить защиту на входе, поскольку физический барьер оказался малоэффективен. Особь проявляет интеллект, при жизни не присущий ни одному из её составляющих, и один раз почти выбралась. Повторное применение штамма «Мортум» не требуется.

Видение померкло, зеленоватый куб вернулся ко мне в ладонь. Я молча положил его назад, на постамент, и взял крайний куб слева.

— День шестой первого месяца. Год девять тысяч девятьсот шестьдесят восьмой по летоисчислению Полуночи. Запись один-девять-три. Кто бы мог подумать, что у вечного замка окажется столь капризный характер? Полночь всегда благоволила нежити, но мои скромные эксперименты оказались для неё… чрезмерными. Парадокс. Безусловно, это потребуется скорректировать в будущем, но сейчас нужно найти новый полигон для исследований. Желательно неподалёку от замка, и с достаточным количеством подопытного материала. Заметка — проверить, когда в последний раз из Пепла поступали грузы с золотом, железом и углём.

Следующий куб.

— День третий второго месяца. Год девять тысяч шестьдесят девятый по летоисчислению Полуночи. Запись два-один-шесть. Проклятие нежити — чудесный инструмент. Невероятный, вдохновляющий… и лишь слегка устаревший. Для полноценной модификации понадобится множество экспериментов, но результат обещает стать прорывом в истории запретного искусства! Трёх тысяч единиц подопытного материала недостаточно для проекта таких масштабов, но для начала сгодятся и они. Заметка — придумать подходящее название для финального варианта разработки…

Куб за кубом, один монолог за другим. Некоторые из записей явно отсутствовали, другие шли не по порядку, а два слегка повреждённых на вид куба и вовсе отказались запускаться. И всё же, магическая голограмма лорда Бертрама спокойно и последовательно излагала одну из самых кошмарных историй, какую я только слышал в своей жизни. Всё население Пепла было схвачено и пущено на эксперименты по созданию нежити — все до единого, без исключения, вместе с женщинами, стариками и детьми. Те, кто пытался прятаться, просто были заперты и заражены «штаммом» на расстоянии, а после за их трансформацией наблюдали из удалённых лабораторий.

И это было только начало — эксперимент по модификации проклятия нежити продолжался десятилетиями. Армия лорда Бертрама опустошала города в других мирах, а пленные тысячами отправлялись в подземелья под Пеплом. Из них производили чудовищ, одно описание которых заставляло волосы по всему телу вставать дыбом. Даже марионетки, музыканты и танцоры Князя в Жёлтом казались более… гуманным способом изувечить живых людей до состояния нежити.

Единственное, что по-настоящему раздражало лорда Бертрама — его «Мортум», его гениальная модификация проклятия нежити, практически никогда не оказывала стабильного эффекта. Его творения годились для краткосрочных походов и завоеваний, но разваливались на куски спустя пару лет. А ведь оригинальная формула создавала нежить, способную существовать столетиями. Стабилизации помогала подпитка Полуночи, но замок всё ещё отказывался держать в своих стенах эксперименты своего хозяина — чем вгонял того в бешенство. Бертрам сосредотачивался на изучении единичных удачных образцов, потом ставил всё более смелые опыты, и всё начиналось сначала.

Полагаю, он бы не оценил судьбу, постигшую «амальгаму» из шахты. Туда ей и дорога.

Ещё один куб — и моё сердце пропустило удар, когда речь зашла об эксперименте.

…десять тысяч пятьдесят восьмой по летоисчислению Полуночи. Запись девять-пять-ноль. Наконец-то, партия подопытного материала, состоящая из семей с молодыми самками. Идеально для сотворения умертвий, в случае большого успеха — баньши. Обычная процедура предписывает ритуальные пытки с медленной казнью членов семьи на глазах цели трансформации, с постепенным повторением ритуала на ней самой. Процесс занимает около недели, но для верности стоит растянуть его вдвое. Тела утилизированного материала пойдут на корм стабильным образцам, души отправятся в накопитель энергии. Заметка — дать поручение слуге записать имена особей, назначенных на трансформацию. Может пригодиться для манипуляции проекции сознания в будущем.

И сразу же, почти без паузы, изображение Бертрама сменилось другим. Девять молодых девушек, скованных кандалами и стоящих плечом к плечу в мрачном помещении, похожем на камеру темницы. Отрывистый хриплый голос требовал назвать имя у каждой из заключённых — и те отвечали, одна за другой. Аргена, Нилла, Мерида… Кассиопея.

Моё сердце перестало пропускать удары. По ощущениям оно попросту застыло, вызывая жгучую, тягучую боль в груди. Проекция Кас смотрела на меня из колдовской «голограммы», смотрела не меньше двух секунд: живая, невыносимо прекрасная и хранящая ледяное спокойствие. Смотрела, пока не сменилась другим лицом.

Не имело значения, что чудовищное преступление случилось тысячу лет назад. Не имело значения, что Кас вероятнее всего не помнила ничего из случившегося, и лишь отголосок её старого имени остался в новой памяти, дарованной милосердием Полуночи. Не имело значения, что лорд Бертрам сгинул в веках, и все забыли даже его омерзительный проект с новым названием. Мне хотелось убивать, калечить и разрывать на куски. Хотелось вцепиться ему в глотку, сорвать с него лицо заживо, которое по злой шутке предков принадлежало нам обоим.

Мне хотелось крови. Крови и смерти.

Ян и Ава, не говоря ни слова, шагнули вперёд, и крепко прижались к моим ногам с двух сторон. Клокочущий гнев не отступал, но хотя бы прекратил нарастать.

Очень осторожно, почти не трясущейся когтистой лапой, я положил хрупкий зеленоватый куб назад на постамент. Это была слишком ценная вещь, слишком нужная для единственного важного дела в обозримом будущем. Исцеление Кас, моей ненаглядной, милой Кас, которая не заслужила ничего из того, что с ней произошло. И если можно было исправить хотя бы толику этой необъятной несправедливости, я мог взять контроль и сдержать чудовищный гнев.