Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 6

Следующие полминуты я потратил на то, чтобы деформировать уже коконы, сдавить, смять мощью «Зверя в лунном свете», превратить в единый ржавый ком. Но и внутри этой сплющенной мешанины я ощущал лёгкое движение, так что не оставалось сомнений — масса только и ждала, чтобы вернуться в цикл. Больше времени на эксперименты мне не отвели — скрипящий стрёкот раздался из-за угла ближайшего коридора, предваряя появление ещё пяти особей.

Путём простейших вычислений за следующую секунду я понял, что вернуться за драконами — это всё-таки не худшая идея. Гораздо более интересная, чем позорно проиграть паре тонн ожившей ржавчины, которая научилась восстанавливаться в кратчайшие сроки!

Пять точных ударов, чтобы лишить тварей возможности преследовать меня по воздуху — и назад, проверенным путём тактического отступления. Я с ходу набрал хорошую скорость и успел преодолеть пару коридоров, пока с размаху чуть не влетел в объятия ржавого «баобаба». Точнее сказать, одного из его боков — сплошной стены из ржавого металла, ощетинившейся пилами, клинками и цепями с крючьями.

Стена наглухо перегораживала дорогу назад — и, кажется, потихоньку ползла на меня. Полное ощущение, что я вновь оказался в первом испытании на пути к сердцу Полуночи — только на этот раз без очевидного выхода.

Я всадил в ползущую преграду пару выстрелов из Райнигуна, но без уязвимых точек это было лишь чуть более эффективно, чем стрелять в обычную стену. Ещё вариант — нарастить костяную броню и попробовать врезаться с размаху, вдруг стенка окажется хлипкой? Нет, без шансов. В состязании метаморфизма я этой твари безнадёжно проигрывал, несмотря на все преимущества. Опять же, приблизиться вплотную — это позволить захватить себя, сковать ближним боем до подлёта новых подкреплений жуков.

Тонкий, почти неслышный голосок в голове напомнил, что на крайняк можно просто дать себя убить и самому вернуться с подкреплением.

Я послал его нахрен и рванул в обратном направлении — туда, где в теории должна была располагаться мастерская артефактов. За месяцы пребывания здесь я кое-что понял, и не только когда Полночь постепенно умирала. Нельзя было пользоваться смертью и возрождением как удобным инструментом, это шло против всех негласных устоев. Хозяин вечного замка имеет право на ошибку, может оказаться в засаде, может проиграть и погибнуть в бою. Но сдаться, позволить себя сожрать и разорвать на куски без сопротивления — ни за что.

Не говоря уже о том, что эта вечно голодная мразь тут же воспользуется случаем и слопает всё моё оружие и артефакты, где есть хотя бы грамм металла.

Вперёд, вперёд, вперёд! Не обращать внимания на рой ржавых насекомых становилось всё сложнее, даже с костяной бронёй, выращенной на голове и других уязвимых местах. «Вуаль» не помогала, меня с лёгкостью находили на ощупь. Тварей становилось всё больше с каждой минутой, и постепенно количество начинало перерастать в качество. Ржавые крючья нет-нет, а добирались до незащищённых участков кожи, впивались, раздирали. Масса налипшего на меня ожившего металла замедляла и сбивала равновесие. В один момент я резко остановился и встряхнулся как вылезший из воды сенбернар, сбрасывая с себя большую часть ржавой нечисти. Но оставшихся пришлось уже отдирать по одной, подставляясь под новые атаки.

Это продолжалось долго, невыносимо долго. Два-три месяца назад я бы давно упал, захлебнувшись ржавчиной и собственной кровью, но сейчас повышенная выносливость и усиленная регенерация «Зверя» держали меня на ногах. При этом, как ни смешно, моему врагу тоже приходилось экономить — жуков было чудовищно много, но не бесконечно много. Часть массы проклятого артефакта ушла на то, чтобы перекрыть выход, а оставшейся чуть-чуть не хватало на всеобъемлющий натиск.

И всё-таки, я с трудом вывозил ничью и терял силы с каждой минутой. Когда с бега я перешёл на шаг, то сменил тактику — отряхнулся и закрылся в ближайшей пустой кладовой, удерживая дверь левой рукой. Тварям потребовалось минут пять, чтобы проесть насквозь старое дерево, и за это время я успел вколоть себе лекарство Терры, зарастить раны. Через пятнадцать минут продвижения вперёд — повторил фокус. Без подпитки лунным светом мои возможности выживать рано или поздно иссякнут, но за это время можно придумать новый план, найти запасной выход, или…

Или дождаться визита Жнеца.

Я живо представил, как одновременно отмахиваюсь от ржавой орды, уворачиваюсь от серпов Жнеца, а до кучи откуда-то сбоку вылезает «босс» мастерской артефактов. Представил — и затрясся от нервного хохота. В мастерскую мне однозначно рановато, разве что обозначить её расположение на мысленной карте и вернуться, когда окончательно разберусь со ржавой ордой. Который это раз, когда я недооценил противника? Причём противника уже известного, фактически списанного со счетов!

К третьей кладовой я начал слегка пошатываться — нехороший знак. Но сил на освобождение от лишнего груза всё-таки хватило, и я нырнул в тёмную каморку, захлопывая за собой дверь и как обычно удерживая её за ручку левой рукой.

Только после этого до меня дошло, что эта дверь немного отличалась от двух предыдущих.

Вместо хлипких рассохшихся досок — крепкая и надёжная дубовая основа, почти не тронутая временем. На поверхности изображён охранный круг Сив, украшенный неизвестными мне рунами. Как только я захлопнул дверь, руны ярко вспыхнули зелёным, и тут же стало понятно — ручку можно больше не держать. Через эту преграду твари прорвутся совсем не скоро.

Я, впрочем, тоже мог не надеяться на спокойный выход. Значит, единственным вариантом оставалось обернуться и осмотреться.

Мастерская артефактов — а это была именно она — оказалась совсем невелика. Больше кладовки, понятное дело, но меньше любого другого ключевого помещения Полуночи. Пять на шесть метров? Пять на семь? Стены здесь заметно отличались от обычных каменных блоков замка — они состояли из серо-зелёного камня, напоминавшего шершавую кожу старого ящера. Окон не было и не могло быть, мы находились глубоко под землёй, и воздух стоял неподвижно, не потревоженный ничьим дыханием последние сотни лет.

Каменные полки вдоль стен. Уцелевшие шкафы из тёмного дерева. И там, и там — странные предметы, покрытые пылью и пятнами окиси, но некоторые словно мерцающие изнутри. Цепочки без амулетов, рукояти мечей и кинжалов, оправы очков без стёкол, механизмы неизвестного назначения, статуэтки без голов и других частей тела. Незаконченные работы. Один из артефактов — кажется, крохотный бронзовый колокольчик — тихонько звенел. То ли в честь моего визита, то ли по какой-то иной причине.

Центр комнаты занимал старый рабочий стол, испещрённый царапинами и слегка обгоревший, но всё ещё крепкий. Над ним нависал крошечный фонарь, внутри которого мерцал тусклый синий огонёк, едва разгоняющий мрак. Стол был пуст, а вот стул за ним — нет. На нём восседала… тень, буквальная тень, будто всё ещё продолжающая работу. Не человек, даже не призрак, просто тёмный полупрозрачный силуэт, отбрасываемый оттуда, где никого не было. Все монстры Полуночи и загрязнённые слуги, живущие за её счёт, звались «тенями», но такой буквальный случай я наблюдал впервые.

Я молча воззрился на силуэт. Тот будто поднял голову, смотря на меня в ответ. Молчание затянулось. Откуда-то из-за спины, из-за толстого дерева зачарованной двери, раздавалось едва различимое поскрёбывание. «Ненасытный дух распада» был полон решимости добраться до ускользнувшей добычи и расправиться с ней.

В отличие, как ни странно, от старого артефактора — если я правильно идентифицировал тень за рабочим столом.

— Приветствую, — сказал наконец я. — Меня зовут Виктор фон Харген, хозяин Полуночи. Мы можем поговорить?