Как закалялась сталь - 2057. Том 4

– Борьба за существование, - подала голос Сабрина.

– Нет, не борьба, - гнула свое Кирато. – Просто существование. У биологических видов нет выбора на самом деле. Дерево, стоящее среди других, или заяц, который грызет кору с этого дерева, они лишь существуют. Чем дальше я думаю, тем больше прихожу к выводу что борьба и есть определение разума. Борьба есть свобода выбора. Идти в атаку, нападать или отступить и спрятаться. Причем оба варианта должны быть реальными. Но дерево не нападает на зайца. А заяц не нападает на волков. Они лишь приспосабливаются. Но не борются. Оттуда все беды биологической жизни, все проблемы.

Несколько секунд они молчали.

– Вот ты же знаешь, что такое лес. Была в нем, еще там, на Земле, - продолжала Кирато. – Когда заходишь в лес, то видишь... Что? Победившие великаны, у их ног гниющие трупы, и везде гниение и разложение. Грибы и бактерии, насекомые, пожирающие друг друга. Редкая трава, едва выживающая на клочках света. Ни грамма сожаления, сочувствия, единая бесконечная и холодная жестокость, вот что такое лес. И вот такие существа заселили нашу Землю…

– Я уже слышала все это, - с легкой улыбкой произнесла Сабрина. – От тебя и слышала.

– Мне нравится размышлять вслух, - отпарировала Кирато. – Ведь только подумай. Несколько миллиардов лет назад наша Земля была прекрасна. Пустынные величественные ландшафты, инертная атмосфера, причудливые изгибы песка, чистая горячая вода. По сути, много лет назад на нашу землю пришли совершенно безумные, беспощадные существа, и начали без каких либо причин и объяснений менять планету. Растения за несколько миллионов лет произвели кислородную катастрофу. Сделали из инертной восстанавливающей атмосферы – сверхагрессивную, окисляющую. Мы же знаем теперь, что во вселенной есть существа из метана, из всевозможных активных металлов, из плазмы. Как они могут теперь попасть на Землю, если они сгорят даже не успев попасть на поверхность?

Пришлось очень сильно потрудиться при высадке. Челноки, на которые в крайне спартанских условиях размещалось по десять тысяч человек – медленно отрывались от громадной туши корабля, и приземлялись на планете через сутки после отстыковки. Кирато делала эти модули плоскими, чтобы после касания люди были как можно ближе к поверхности. Ведь как только корпус такого челнока входил в плотные слои атмосферы, сразу же появлялись признаки нестабильности. Посадочный модуль словно истончался, плавился в воздухе. Плазменные двигатели Да Луня начинали работать нестабильно. Четкое управление Юты давало сбои. Посадку половины челноков можно было назвать «аварийной». Но обошлось без жертв.

Планета, которую назвали просто Землей, была точно так же, как и Земля, большей частью покрыта водой. Соленые океаны и моря занимали более половины площади. Имелся один огромнейший материк, превышавший по площади Евразию в полтора раза. Кроме него имелось еще три материка, поменьше. Самый большой чуть меньше Южной Америки, а самый маленький - чуть больше Австралии. В наличии также находились и горы, причем четыре вершины из них вылезали из плотных слоев атмосферы в стратосферу, то есть высота четырех пиков была более двадцати километров. Были и громадные реки, титанические озера, леса на много-много сотен километров протяженностью. Бескрайние равнины и безжизненные пустыни. Тысячи тысяч видов растений, бактерий, грибов, рыб, зверей.

Высадка в основном производилась в районе субтропиков и побережий с умеренным муссонным климатом. В одну точку высаживались около ста тысяч человек – то есть десять челноков. Каждое такое место высадки становилось по сути неким «городом». Уже через десять минут после касания поверхности, спасательный челнок, который невозможно было пробить никаким снарядом ни из какого человеческого орудия – истончался и пропадал. Улетучивался грудой пыли, словно его и не было никогда. Все, что люди брали с собой – еда, любые орудия или снаряжение, любые материалы или припасы – точно также истончались, и превращались в пыль. Протезы, вставные импланты, микрочипы в теле, все что было «нечеловеческим» - точно также исчезало, и нередки были случаи, когда человек оказывался без ноги или руки, лишь потому, что в свое время решил воспользоваться не органохирургией, а протезированием. Впрочем, о судьбе искусственных имплантов и микрочипов Кирато только догадывался. Связи с колонистами не было никакой.

Марат, Юта и Да Лунь имели все основания гордиться собой. Капитаны справились с задачей. Человечество получило новый дом.

И все равно Кирато чувствовал какое-то разочарование. Упрощенность. То есть в новой Солнечной система было не девять планет, а четыре. Воды и суши на новой Земле было поровну. И большой материк всего один. А Луны не было вообще. Вообще не было у новой обители человечества никаких спутников. До ближайшей звезды световому лучу надо было пройти сорок два года. Такое ощущение, словно бы им подсунули суррогат прежней Земли.

Терра висела на удаленной орбите Земли-Два уже больше года, не приближаясь более чем на миллион километров. Ежедневно космический корабль принимал десятки грузовых челноков с четвертой планеты системы, газового гиганта, по триста тысяч кубических метров сжиженного газа. Одного такого рейса хватало, чтобы разгонять Терру на ускорении «девять и восемь» в течении недели. Но сколько таких недель будет? Тысячи? Миллионы?

Кирато принимала на борт около пятидесяти грузовых кораблей в сутки, каждые полчаса. Не заморачиваясь перекачкой газа – просто сжимала очередной автоматический транспорт до размера… примерно пули калибра «двенадцать и семь».

И попутно Кирато и почти весь экипаж Терры наблюдали, как развивается человеческая цивилизация на новом месте.

Сначала голые люди быстро, практически на второй-третий день обзавелись каменными орудиями. Ножами, а главное – топорами. Которые позволили им рубить деревья. Снимать со стволов кору. Срезать гибкие лианы и травы. Получать из них веревки. Дымы над поселениями, свидетельствовавший, что огонь уже получен - появлялись буквально на первых минутах, как только нога человека ступила на новую Землю.

Через неделю человечество, которое при высадке оказалось абсолютно голым – обзавелось травяной одеждой. Охотники поголовно к концу первого месяца получили кожаную обувь, благо зверья хватало. Хищники были обречены с первых минут, как только людские орды высадились на поверхность. Всех этих саблезубых тигров, пещерных медведей и седогривых волков уничтожили ко второму месяцу, чуть ли не руками, на всех освоенных территориях. Не считаясь ни с какими жертвами. К третьему месяцу шалаши поселений стали сменяться домиками – из деревьев, а чаще из глины. Появились первые кузницы, в которых некоторое время работали каменным инструментом. Через полгода на планете стали появляться невиданные ранее места, где земля была словно вывернута наружу. Люди начали пахать землю. Пока лопатами, или впрягаясь в самодельные плуги сами.

Через год в колонии начали появляться болезни. Против здешних бактерий и вирусов у людей не было иммунитета. Первая же эпидемия болезни, названная впоследствии «потливой горячкой» - унесла жизни каждого десятого. Никакие сделанные ранее прививки почти не помогали. Микрофлора и вообще микромир планеты был совершенно другой. Если с небольшими царапинами человеческий организм еще справлялся, то серьезные раны практически всегда означали смерть.

Экипаж Терры с тревогой следил за человечеством внизу, не в силах с ними связаться, не имея возможности передать ничего – ни информации, ни тем более, каких-то материалов или технологий. В разряженных слоях атмосферы, в двадцати пяти километрах от поверхности висели десятки октокоптеров – старых, боевых и надежных машинок, сейчас оснащенные мощнейшей оптикой. Которая при желании позволяла наблюдать на планете даже передвижение муравьев по муравейнику. Но человеческая активность не была похожа на муравейники. Скорее колонии напоминали страшные пятна, которые медленно расползались по окрестностям планеты.