Калки. История одного воплощения. Часть четвертая

Чтобы отвлечься, Цветана стала мечтать о… о да! О возлюбленном! Имеет ли она права называть этого мальчишку возлюбленным? Влюблена ли, любит ли она его? Цветана закрыла глаза… Ей очень… впервые ей очень захотелось мужской ласки. Чтобы маугли дотрагивался до нее, чтобы она чувствовала вихри токов от этих прикосновений…

…впервые пальчики Цветаны сами отыскали в трусиков… Стоп! Что она делает?! Она засунула руку в брючки кимоно, ладошку в трусики, но… Но бабка же видит!

Цветана открыла глаза, посмотрела на старуху. Та пожирала безумными глазами Цветану. Причмокивая, высовывала язык, водила им по своим губам…

24

…что со мной, подумала Маруся Ивановна Головнина. Женщине было семьдесят один год. Она себя считала еще ого-го в плане здоровья, хотя и аритмия, и гипертония, и сахарный диабет, но она себя гордо называла москвичкой и не любила жаловаться. Но… но то, что она чувствовала сегодня, такого с ней не было уже лет тридцать. А если еще взять во внимание, что она испытала сексуальное влечение к… женщине, такого не случалось с ней пятьдесят лет. Лесбийские увлечения были… ну, как у всех девушек в возрасте двадцати лет, когда она была студенткой медицинского, но они прошли быстро… И поэтому было невероятным, когда девчонка в метро весьма легким стриптизом (сунула себе руку в штанишки кимоно) довела Марусю Ивановну чуть ли… не до греха. Что со мной было?

Чтобы как-то прийти в себя, Головнина села на скамеечке на Черкизовской станции под информационным табло. В пожилой москвичке сейчас бушевал ураган. Очень хотелось мужчину, страстно… Она пощупала грудь… Ба! Соски налились и стали жесткими. Маруся, дурында, тебе восьмой десяток, упрекнула себя женщина. И… и не трогай себя сейчас. Но на станции сейчас безлюдно, возразил внутренний голос. И что? Усилием воли она убрала одну руку с груди, пальцами которой играла сквозь кофточку с соском, другую с бедра…

…у меня, наверное, сейчас и давление большое? Попыталась отвлечься от фантазий Маруся, в который грезились жесткие фаллосы. Она достала из сумки портативный тонометр на батарейках. Закрепила манжету на левом запястье. 120 на 80, и пульс 60. Не может быть! Она измерила снова. Как у космонавта! И при том, что она волнуется, а дыхание похоже на рыдание, поверхностное и учащенное.

Тебе нужна очередь, снова внутри ее головы кто-то сказал. Зачем? В плотной очереди ты потрёшься о мужские гульфики, ответил голос. Фу!!! Не будь брезгливой. Вставай и иди в супермаркет. Да и… сними сейчас трусы…

…Седая москвичка, без нижнего белья, шла как молоденькая. Её походка преобразилась. Стала пружинящей, свежей… Она шла к выходу метро. Вокруг стали появляться люди. Она могла бы взлететь сейчас по лестнице, но по привычке подошла к перилам.

Маруся всегда чуть приподнимала подол, когда забиралась по лестнице. На старческие колени всё равно никто не смотрит, а так край юбки не мешает ходить по ступеням. И теперь… О боже! Что она делает?! Мимо идут потоком люди. Слава богу, не обращают внимания… Ладонь сама скользнула к лобку…

Маруся понимала, край подола непозволительно сейчас слишком приподнят. Но голос в голове уверял, что ей нужно продолжать…

– Что с вами? Вам плохо? – услышала Маруся рядом, когда безымянный палец совершал нежные движения во влажной…

Она посмотрела. На ступеньке повыше стоял паренек. С виду явно не москвич, лицо было провинциальна наивным. Маруся молчала, продолжая ласкать себя…

– Вы… вы… – вдруг удивленно перевел взгляд вниз он и догадался, чем занимается бабушка…

Парень стал озираться. Поток людей усилился. Несколько раз он ощутил легкие толчки о плечи. Но… кажется, никто и не догадывался, что происходит у стены. А она… о нет! Она приподняла подол еще выше. Теперь это зрелище было во всех красе. Морщинистые пальцы утопали в пухлых губах лобка и редкими волосками.

– Как тебя зовут? – спросила Маруся.

– В…в… Витя, – ухватившись за перила, потому что ноги подкашивались, ответил парень.

Ему захотелось прикрыть телом её, и он приблизился, спиной став к толпе.

– Витя… какой ты красивый… Сколько тебе лет?

– Двадцать один… Что вы делаете? – в ужасе проговорил Витя.

Маруся перестала купать пальцы в своем соке, и этой рукой расстегнула пуговицу на джинсах парня. Он не носил ремня…

– Я хочу увидеть твоего дружка… – говорила Маруся, сама поражаясь, как она… интеллигент в пятом поколении, врач гинеколог высшей квалификации, человек, который ни разу в жизни не ругался матом и не говорил пошлости, как может такое говорить. Но голос внутри приказывал ей говорить эти пошлости… – Лучше помоги…

Она не справлялась с металлической молнией.

– Что вы делаете? Не надо… – шептал он, но подчинялся.

Витя стал озираться еще больше, когда из ширинки выпрыгнул его жесткий, покрытые вздутыми венами дружок….

– Так. Что здесь происходит?

Витя побледнел и был на грани потери сознания, когда обернулся и увидел перед собой полицейского…

25

…я… я не знал. Я впервые здесь… Ну, поверьте, мне… Ну, пожалуйста… Я из тверской области. Я приехал к девушке. Она в Люблено живет. Мы должны встретится. Я ей сейчас звонил, она приедет и расскажет, какой я. Я… я хороший человек. Она вам расскажет… Ну, почему вы мне не верите? Я… я шел по… по этой чертовой лестнице. Смотрю женщине плохо. Подошел… а она… она… у себя между ног… – Витя весь дрожал и ерзал на стуле. По его лицу текли слёзы. Было страшно. Витя чувствовал, что капитан ему не верит. Взгляд у полицейского такой циничный, насмешливый.

– Я тут навел справки, – вдруг оборвал капитал плачущего Витю. – Маруся Ивановна Головнина заслуженный врач России. Это очень уважаемый человек. Я вижу ситуацию иначе. Ты подошел к немощному пожилому человеку, чтобы изнасиловать. Вот Головнина написала заявление о попытки прилюдного изнасилования, – спокойно показал полицейский. – Вот слушай. «Мне стало плохо. Поднялось давление. Некий молодой человек подошел ко мне и пытался засунуть в рот половой орган…»

– Этого не может быть! – вскочил Витя. – Всё было не так!

Капитан тоже поднялся. Он обошел стол и присел на краешек. Взял за плечи Витю.

– Послушай, парень… Я знаю, ты не насильник. Ты просто эксгибиционист. Я вашего брата за версту чую по запаху малафьи. А от тебя сейчас прёт. Если я сейчас пущу заяву бабки вход, ты можешь сесть на семь лет…

– Нет… – зашептал и заплакал Витя.

– Но я могу и не давать делу вход… Понимаешь?

– Вы… вы хотите… – в ужасе подумал Витя о том, что ему сейчас предстоит.

– А нет! – рассмеялся капитан. – Я не хочу тебя трахать (он чуть толкнул Витю, тот плюхнулся на стул). Ты любишь показывать, а я… я люблю смотреть (капитан улыбнулся и помял пенис сквозь штаны). Люблю смотреть и пересматривать… У меня … (он подошел к шкафу и достал видеокамеру) большая видеотека…

– Я не понимаю. Что мне нужно делать? – Витя как никогда был напряжен, даже чувствовал эрекцию.

– Всё просто. Расстегнуть пуговку и ширинку. Спустить штанишки, затем трусики. И … и ласкать себя… Главное, стараться подольше не кончать. Хочу большое видео…. А я буду твоим кинодокументалистом…

Витя поднялся и взялся пальцами за пуговицу джинсов.

– Погоди. Не сейчас, – остановил его капитан. – Ты сказал, что твоя девушка скоро приедет? (Витя закивал). Давай так… она войдет, будет сцена вашей встречи. Ну там объятия. Я включу предварительно камеру. Начнем разговаривать. Я потом дам знак и ты начнешь… при ней…