Камень королей

Сони отвернулся. На тракте было много родителей, которые везли своих бесчувственных детей, надеясь, что они очнутся, и еще больше людей, которым пришлось бросить родственников, чтобы не погибнуть самим. Истории не зря именовали када-ра Пожирателями Душ. Они убивали именно так — поглощали душу человека, превращая его в живого мертвеца. Гвардейцы пришли к этому умозаключению, вспомнив о том, что осталось от Тэби. Детям Ночи, порождениям темной энергии, как называл это Кален, не требовалась плоть, и питались они духом или душами. Сони было по большому счету все равно. Было бы проще, если бы их жертвы умирали по-настоящему. Сколько сможет та мать наблюдать за своим бессловесным и недвижным ребенком? Будет он питаться или зачахнет от голода, потеряв способность жевать? Если так, то эта семья однажды встанет перед поистине трудным выбором.

Стоили ли этого жизни Калена, Дьерда и Виньеса? Сони не знал. Вчера он считал себя героем, потому что примчался к друзьям на помощь, но теперь ему казалось, что он убийца. И все из-за одного-единственного слова "идите". С чего он взял, что Дети Ночи вернутся в державу, как псы в конуру? Она веками служила для них клеткой. Да и чего иного нужно было ждать от созданий Бездны, как не подвоха?

— Лучше б я сдох, — в тысячный раз пробормотал Сони себе под нос.

— Что? — переспросил Дьерд.

— Да так… — отмахнулся он, но потом спросил: — Думаешь, ваш король отправит нас сражаться с када-ра?

Маг пожал плечами.

— Должен, наверное. Я не знаю, как Кален оправдается за провал, может, нас вообще казнят. Хотя вряд ли. Хоть мы и целиком виноваты, мы одни из самых сильных магов, которые есть у… — он огляделся, вспомнив про секретность. — Ты понял, у кого. Кто еще разгребет эту кучу дерьма, если не мы? Мы всегда его разгребаем, — он вздохнул. — А если серьезно, я не знаю. Должен ведь и Тэрьин принять какие-то меры. Как они всю эту беду утрясут — только Бездне известно. Ну ладно, пойду достану еще вон тех ребят. Выглядят основательно. Может, хоть они собрались до центральных земель.

Дьерд, нацепив приветливую улыбку, ускорил шаг и догнал трех мужчин, больше похожих на воинов Шасета, чем на простых путников.

Его слова все еще звучали в ушах Сони. Про настоящего, не мятежного короля Кинамы он напрочь забыл. В самом деле, будет ли кто-то противостоять када-ра? Или проклятые играющие в чехарду короли скажут, что пускай люди сами разбираются со своими проблемами?

Сони остановился и подставил лицо бьющему в него ветру. Короли, не короли… Как поступит он сам? Сбежит, как всегда, сгорая от стыда, или наконец-то попытается что-то сделать? Но что он может сделать? Он повернулся к унылым ариминцам, бредущим по дороге. На ней было много детей — из города бежали в первую очередь люди семейные, хватая малышей и спасая их от участи быть сожранными када-ра. На взрослых Сони плевать хотел — уж эти-то разберутся, но дети… Их светленькие лица были чистыми или, наоборот, чумазыми, у некоторых — заплаканными, а у других — растерянными. Одна девочка беседовала с деревянной игрушкой и смеялась, не осознавая, что случилась трагедия. Дети не могли защитить себя. Сони по опыту знал, что большинство из них скоро окажутся предоставленными самими себе. Не дай Небеса, у кого-то сгорел дом, а вместе с ним — кормилец. Мать либо выгонит старших детей, чтобы они не висели на шее и не отбирали еду у младших братьев и сестер, либо сломается под ярмом обязанностей и загнется, тогда по миру пойдут все ее дети.

Похожая история приключилась и с Сони. Мать не выдержала смерти мужа и того, что у них за "долги" отобрал жилье хозяин-лорд. Мама прожила всего год после этого. Сони и Дженти, два мальчишки десяти и двенадцати лет, ничем не смогли ей помочь.

Сейчас ему было тридцать, но он все равно ничего не мог сделать. Его кошелек пустовал, а жизнь висела на волоске. Небеса! И он хочет кому-то как-то помочь? Да он ведь обрек всех этих детей на такое же существование, как и себя!

— Но я все равно хочу им помочь, — прошептал Сони, глядя на небо.

— Серьезно?

Он вздрогнул, услышав голос Калена прямо над ухом. Ну вот, инстинкты начали его подводить, раз не сообщили о приближении человека, который так тяжело дышит. Хотя, если подумать, ничего странно в этом нет. Удивительно, как после таких двухдневных испытаний они все на ногах держатся, а уж инстинктам тут немудрено притупиться.

— Ты серьезно хочешь помочь этим людям? — переспросил командир, кивнув на тракт.

Встретившись с оценивающим взглядом Виньеса, Сони поморщился. Неужели нельзя было оставить этого лордика где-нибудь позади?

— Да, — сухо ответил он.

Вопреки его ожиданиям, никто не стал смеяться или язвить.

— Когда еще был жив король Ильемен, это было перед его гибелью… — зачем-то начал сбивчиво рассказывать Кален. — Отряд гвардейцев, в котором я служил, отправили устранить группу заговорщиков. Мы подожгли дом, в котором они собирались, и сделали так, чтобы они не выбрались, а выглядело все, как пожар, — он закашлялся, произнеся такую длинную фразу, и глотнул воды, опустошив фляжку. Сони передал ему свою, зная, что у Виньеса вода уже закончилась. — Получилось так, что вместо одного дома сгорела целая улица. У одного из наших парней в дыму задохнулся кто-то из родственников. Сестра с детьми, кажется… На следующий день он повесился.

И какая мораль в этой истории — что ему, как тому бедняге, стоит повеситься, раз он стал причиной гибели стольких людей? Сони нахмурился.

— Отличное решение, — с сарказмом произнес он. — Но я самоубиваться не буду.

Ему показалось, или Виньес буркнул: "Жаль?"

— Почему? — без намека на усмешку спросил Кален.

Он что, издевается? Или они с горбоносым решили, что новичка, который постоянно приносит неприятности, нужно поскорее убрать? Нет, вряд ли. Не станут же они убивать его у всех на глазах. Хотя бы потому, что тогда придется снова искать камень королей, привязанный к кому-то из беженцев. Тем не менее Сони на всякий случай подобрался.

— А что, должен?

— Я не пытаюсь тебя поддеть. Мне интересно, как твоему командиру.

Да уж, ничем этого упрямого северянина не проймешь. Даже предательство подчиненного он перенес так, словно только и ждал удара исподтишка. Сони вздохнул.

— Самоубийство было бы подлостью. Однажды я провернул очень смелое ограбление… Несколько смелых ограблений. Другим бандам это не понравилось. Они решили разобраться с новичком, пока он не возгордился и не полез еще выше. Мой брат об этом узнал и сказал им, что я слишком молод и глуп, чтобы такое устроить. Что грабил он, — Сони сглотнул, смачивая пересохшее горло. — Дженти подставился вместо меня, чтобы я мог жить. Его убили из-за меня.

— Значит, я не соврал лорду Тьеру, и ты действительно хороший вор, — задумчиво произнес Кален.

Сони остолбенел. Он тут самую сокровенную тайну выложил, а все, что волнует Калена, это какой он вор! Он давно продемонстрировал все свои способности! Да и вообще, разве об этом сейчас стоит беспокоиться?

— Я не хороший вор, — сердито ответил он. — Хороших, лучших, плохих — такого не бывает. Бывают живые воры и мертвые. Лучшие часто становятся мертвыми раньше самых хреновых воров. И вор ли я теперь? — тихо добавил Сони.

— А кто? — равнодушно спросил Кален, как будто совсем без интереса.

— Человек, который выпустил на свободу ужасных чудовищ, — Сони дернул плечом. — Ваш пленник. Болванка для передачи осколка короны Акельену.

Похоже, Калена этот ответ разочаровал. Он вздохнул и перевел взгляд на хребет Самира, возвышающийся вдалеке над трактом.

— Ну, ты лучше меня знаешь, кто ты.

— Естественно, — резче, чем надо, произнес Сони. — И, увы, моя смерть никак никому не поможет.

Кален вздохнул гораздо громче, чем раньше. Кажется, он понял намек на то, что Акельен, будь он связан хоть с тысячью волшебных кристаллов, не станет волноваться об ариминцах. Ни один из тех мешков с дерьмом, которые занимали трон на протяжении десяти лет, не почесался, чтобы сделать что-то для обычных людей.