Камень. Книга вторая
Шрифт:
– Всем привет! – не смог я удержаться от улыбки. – После перевязок решили перекусить? Простите, Виталий Борисович, это я спросил у тех двоих! – я протянул руку начавшему подниматься из кресла Пафнутьеву. – Сразу хочу принести свои искренние извинения за ночной инцидент, виновный наказан. – я покосился на отца, который опять сделал вид, что увлечён чтением бумаг.
– Вам не за что извиняться, Алексей Александрович! – изобразил бледную улыбку Пафнутьев. – Вышло досадное недоразумение. – и, без перехода. – Мне Александр Николаевич с Прохором пообещали, что вы специально для меня в подробностях опишите ваше вчерашнее… приключение с Колдуном.
– Хорошо, Виталий Борисович. – кивнул я, и начал отчитываться.
Через некоторое время мне стало вдруг понятно, что я попал на самый настоящий допрос, только в лицо лампой никто не светил и иголки под ногти не загонял. Минут через пятнадцать я был весь мокрый – Пафнутьев
– Ну, сынок, я чувствую себя отмщённым! Держи коньяк, тебе надо! – с усмешкой глядя на мокрого и измученного меня, заявил довольный Цесаревич, двигая бокал. – У Виталия Борисовича даже позывной в своё время соответствующий был – «Клещ». Это сейчас его не иначе как «Первым» кличут, но за глаза Клещём так и продолжают называть.
– А почему Орлов Прохора Зверем называл? – поинтересовался я, отпивая коньяк.
– Это не мы, это его китайцы так прозвали! – ухмыльнулся отец, а Пафнутьев подтверждающе кивнул. – Лютовал сильно на войне твой воспитатель. Особенно ножиками всякими любил это делать… Очень его китайцы боялись, даже большие деньги за голову предлагали.
– А у тебя какой позывной был?
– Тихоня.
– Тихоня? – переспросил я.
– Самым быстрым был твой отец, Лёшка, вот и Тихоня. – пояснил мне Прохор. – Да и сейчас форму поддерживает. Ты и сам ведь уже пару раз убедился.
– Это да… – согласился я, и вдруг вспомнил про сегодняшние мысли. – Слушайте, а после Колдуна в Канцелярии никаких методичек по развитию навыков этой ментальной ерунды не осталось? А то я не знаю с какой стороны к тренировкам приступить… Да и с защитой надо разобраться.
– Соответствующего спеца по защите я вам пришлю, Алексей Александрович. А вот подобных методичек у нас точно нет. Да и Колдун с нами ничем подобным не делился… – начал вспоминать Пафнутьев. – Резонно заявляя при этом, что мы его всё равно не поймём. Зато он в стихиях был полный ноль, кроме крепкого доспеха ничем другим похвастаться не мог. А вот в ментализме!.. Дружок наш быстро в этом самом ментализме стал профессиональнее соответствующих инструкторов, даже преподавал им какое-то время, но потом они просто перестали понимать, о чём им говорил Колдун, и занятия прекратились. Тогдашнее руководство Канцелярии всё порывалось посадить Ваню за написание спецучебника, но война началась, не до того стало. Бумаг с записями наш дружок точно не оставил, а вот тренировался он в поле, если можно так выразится. В полицейских рейдах постоянно участвовал по всяким там злачным местам, – я сразу вспомнил разговор с полковником Орловым, – да и допрашивал многих в одиночку, у него все язык развязывали без применения силы, полиция пищала от такой своеобразной помощи… – Прохор с отцом подтверждающе кивали головой. – Там-то он эту сторону жизни и узнал, и, дезертировав, очень органично в неё вписался… А талант его раскрылся именно на войне, там Колдун по грани ходил! Но какие мы операции с помощью его способностей проворачивали!.. Если я так, при штабе планированием занимался, то вот Прохор!.. Алексей Александрович, учитывая природную скромность вашего воспитателя, я уверен, что вы не видели его наград за все эти операции! – Пафнутьев слегка улыбался, а я кивнул. – Полюбопытствуйте как-нибудь на досуге, только, прошу прощения, в обморок не упадите от этого иконостаса! Они, конечно, не для открытого ношения, все по секретным указам Государя нашего числятся, но набор знатный!
– Спасибо, Виталий Борисович, обязательно попрошу Прохора
мне их показать. – кивнул я.– А теперь вернёмся к нашему Ивану-Колдуну. – Пафнутьев посерьёзнел. – Мне кажется, самым оптимальным вариантом для вас, Алексей Александрович, будет повторение пути нашего друга – участие в рейдах полиции. Я же со своей стороны могу пообещать одно – если подвернётся что-то простенькое у нас, обязательно извещу. К чему-то серьёзному, поймите меня правильно, вас для тренировки допустить не имею права. Но если поступит указание… – он повернулся к отцу.
– Борисыч, не юродствуй! – отмахнулся тот. – Ты же прекрасно знаешь, что такого указания не поступит. С младшим Орловым я договорюсь, хоть немного Москву от уголовничков почистим. От лица Рода, Лёшка, могу тебе сказать точно, прадед наш Александр чем-то таким обладал, но ничего напоминающего методичку по менталистике в архиве точно нет.
Моя попытка выяснить побольше о способностях Колдуна встретила неожиданное сопротивление со стороны присутствующих, а Прохор меня прямо осадил:
– Лёшка, мы этот вопрос между собой сегодня до твоего прихода обсудили, для твоего же блага. Давай, во избежание мотаний туда-сюда и попытки объять необъятное, сходим с полицией в пару рейдов. Ты «руку набьешь», уверенность почувствуешь, а там посмотрим? Договорились?
– Договорились. – вынужденно согласился я.
А пока отец набирал генерала Орлова и ставил перед ним задачу по постоянному поиску подходящих мероприятий, Прохор добавил:
– Колдун ещё мог сил добавить во время операции. Я имею ввиду физических. Вернее, он говорил, что помогает нам каким-образом мобилизовать скрытые резервы организма. Вот, видимо, вчера он тебя тоже «мобилизовал».
– Видимо. Я его вчера догонял на морально-волевых… А на стоянке уже чувствовал себя гораздо лучше.
Пафнутьев вскоре нас покинул, сославшись на неотложные дела, а мы продолжили сидеть, потягивая коньяк. Разговор плавно перетекал с одной темы на другую – с моей учёбы на нашу встречу с Машей и Варей, с тренировок в Корпусе на наш с Прохором и Виталием Борисовичем поход на Юсуповых. Обсудили даже поездку в Сочи. Когда я попытался пожаловаться отцу на скуку и повышенное внимание к собственной персоне на вечеринках Малого Света, услышал самую натуральную отповедь в стиле Прохора:
– А знаешь, Алексей, как я жил в твои годы? Был заперт в казарме так же, как твои братья Колька и Сашка сейчас! Для меня праздником было выйти за ворота училища! А там меня ждали родичи, которых надо было навестить, рассказать об успехах в учёбе, и, в свою очередь, поинтересоваться их здоровьем, делами и прочей ерундой! И за все выходные оставалось у меня часов восемь моего времени, не считая пары часов на сон, которые я мог потратить только с учётом фамилии и будущего статуса Наследника! А были ещё всякие бесконечные дни рождения, праздники и юбилеи, пропустить которые было бы оскорблением с моёй стороны. А у тебя что, Алексей? Лафа! Это я, взрослый мужик, прошедший войну, понимаю, что в твоей службе в Корпусе нет никакой романтики. Это тяжелая работа, связанная и в мирное время с риском для жизни. И последние события это доказали. А нападение на тебя двух воевод и конфликт с Юсуповыми? Вполне понятно, что после всего пережитого, тебе обычная жизнь начинает казаться пресной. Но тут ты Алексей несколько ошибаешься, что свойственно не только тебе, но и остальной массе молодёжи, – обычная жизнь с её обычными проблемами и есть норма, а вот твои… приключения, овеянные ореолом романтичности, – чудовищные отклонения от нормы, которых в жизни должно быть как можно меньше! Суть улавливаешь, сынок?
– Суть улавливаю, всё понимаю, но принять пока не могу. – вздохнул я.
– С годами и с опытом понимание и принятие придёт, даст бог! – кивнул отец. – Главное, чтоб не было слишком поздно. – он достал из кармана телефон и включил его. – Хочешь, Лёшка, посмотреть, как живут обычные, нормальные люди в моём возрасте? – я кивнул. – Наблюдай. – он указал мне на начавший пиликать сообщениями телефон. – Валера! – крикнул он одному из дворцовых.
Тот подошёл и молча достал из сумки ноутбук военного образца, а Прохор махнул мне рукой:
– Лёха, садись рядом со мной.
И тут началось… Постоянные звонки, разговоры на разные непонятные темы, просмотр электронной почты, каких-то графиков, докладных записок и экспертных заключений…
– Твой отец, Лёшка, помимо полуформального руководства Тайной канцелярией, обязан в качестве Цесаревича пропускать через себя всю ту гору информации, которую доводят до Императора министерства, ведомства и разные там службы. – начал мне пояснять воспитатель. – И не просто пропускать, но и принимать предварительные решения и давать отцу рекомендации. Понятно, что в Кремле сидит куча помощников, у Николаича в наличии свой аппарат, но всё же… А ещё, Лёшка, есть собственные дела Рода, с его политикой и экономикой. Проникся?