Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Камень. Книга вторая
Шрифт:

– Всем привет! – не смог я удержаться от улыбки. – После перевязок решили перекусить? Простите, Виталий Борисович, это я спросил у тех двоих! – я протянул руку начавшему подниматься из кресла Пафнутьеву. – Сразу хочу принести свои искренние извинения за ночной инцидент, виновный наказан. – я покосился на отца, который опять сделал вид, что увлечён чтением бумаг.

– Вам не за что извиняться, Алексей Александрович! – изобразил бледную улыбку Пафнутьев. – Вышло досадное недоразумение. – и, без перехода. – Мне Александр Николаевич с Прохором пообещали, что вы специально для меня в подробностях опишите ваше вчерашнее… приключение с Колдуном.

– Хорошо, Виталий Борисович. – кивнул я, и начал отчитываться.

Через некоторое время мне стало вдруг понятно, что я попал на самый настоящий допрос, только в лицо лампой никто не светил и иголки под ногти не загонял. Минут через пятнадцать я был весь мокрый – Пафнутьев

мягко требовал вспомнить всё произошедшее в мельчайших подробностях, начиная с того, как Ведьма расположила своих девушек, как были расставлены машины на стоянке, сколько точно зашло внутрь «Плакучей ивы» бойцов, каким хватом они держали автоматы, сколько было выстрелов, из какого оружия, какое стекло разбилось первым, какое вторым, как на это реагировали остальные «волкодавы»… Оказалось, это было только прелюдией – главное, что интересовало Виталия Борисовича, тот момент, когда я заметил светящуюся фигуру. Тут уж он заставил меня рисовать план ресторана с точным обозначением всех обнаруженных мной людей, их количество, передвижение, направление этого передвижения и место, где они точно упали. Потом мы начали рисовать новую схему, в которой обозначали моё движение по «Плакучей иве» во время преследования Колдуна. Отдельно отметили лежащих «волкодавов», в том числе и на стоянке, и около чёрного хода. И тут Пафнутьев достал фотографии задержанных бандосов, и попросил указать на плане место, где хоть кто-нибудь из них был мной замечен лежащим. Пару человек я всё же узнал… И опять всё по новой! И я вспоминал, вспоминал, вспоминал… Отдельно описал приближение к Колдуну в Тихом переулке, его походку, невысокий рост, плащ и кепку. Вспомнил даже тот факт, что руки тот держал в карманах… А уж слова Голоса мы обсуждали все вместе, с отцом и Прохором.

– Ну, сынок, я чувствую себя отмщённым! Держи коньяк, тебе надо! – с усмешкой глядя на мокрого и измученного меня, заявил довольный Цесаревич, двигая бокал. – У Виталия Борисовича даже позывной в своё время соответствующий был – «Клещ». Это сейчас его не иначе как «Первым» кличут, но за глаза Клещём так и продолжают называть.

– А почему Орлов Прохора Зверем называл? – поинтересовался я, отпивая коньяк.

– Это не мы, это его китайцы так прозвали! – ухмыльнулся отец, а Пафнутьев подтверждающе кивнул. – Лютовал сильно на войне твой воспитатель. Особенно ножиками всякими любил это делать… Очень его китайцы боялись, даже большие деньги за голову предлагали.

– А у тебя какой позывной был?

– Тихоня.

– Тихоня? – переспросил я.

– Самым быстрым был твой отец, Лёшка, вот и Тихоня. – пояснил мне Прохор. – Да и сейчас форму поддерживает. Ты и сам ведь уже пару раз убедился.

– Это да… – согласился я, и вдруг вспомнил про сегодняшние мысли. – Слушайте, а после Колдуна в Канцелярии никаких методичек по развитию навыков этой ментальной ерунды не осталось? А то я не знаю с какой стороны к тренировкам приступить… Да и с защитой надо разобраться.

– Соответствующего спеца по защите я вам пришлю, Алексей Александрович. А вот подобных методичек у нас точно нет. Да и Колдун с нами ничем подобным не делился… – начал вспоминать Пафнутьев. – Резонно заявляя при этом, что мы его всё равно не поймём. Зато он в стихиях был полный ноль, кроме крепкого доспеха ничем другим похвастаться не мог. А вот в ментализме!.. Дружок наш быстро в этом самом ментализме стал профессиональнее соответствующих инструкторов, даже преподавал им какое-то время, но потом они просто перестали понимать, о чём им говорил Колдун, и занятия прекратились. Тогдашнее руководство Канцелярии всё порывалось посадить Ваню за написание спецучебника, но война началась, не до того стало. Бумаг с записями наш дружок точно не оставил, а вот тренировался он в поле, если можно так выразится. В полицейских рейдах постоянно участвовал по всяким там злачным местам, – я сразу вспомнил разговор с полковником Орловым, – да и допрашивал многих в одиночку, у него все язык развязывали без применения силы, полиция пищала от такой своеобразной помощи… – Прохор с отцом подтверждающе кивали головой. – Там-то он эту сторону жизни и узнал, и, дезертировав, очень органично в неё вписался… А талант его раскрылся именно на войне, там Колдун по грани ходил! Но какие мы операции с помощью его способностей проворачивали!.. Если я так, при штабе планированием занимался, то вот Прохор!.. Алексей Александрович, учитывая природную скромность вашего воспитателя, я уверен, что вы не видели его наград за все эти операции! – Пафнутьев слегка улыбался, а я кивнул. – Полюбопытствуйте как-нибудь на досуге, только, прошу прощения, в обморок не упадите от этого иконостаса! Они, конечно, не для открытого ношения, все по секретным указам Государя нашего числятся, но набор знатный!

– Спасибо, Виталий Борисович, обязательно попрошу Прохора

мне их показать. – кивнул я.

– А теперь вернёмся к нашему Ивану-Колдуну. – Пафнутьев посерьёзнел. – Мне кажется, самым оптимальным вариантом для вас, Алексей Александрович, будет повторение пути нашего друга – участие в рейдах полиции. Я же со своей стороны могу пообещать одно – если подвернётся что-то простенькое у нас, обязательно извещу. К чему-то серьёзному, поймите меня правильно, вас для тренировки допустить не имею права. Но если поступит указание… – он повернулся к отцу.

– Борисыч, не юродствуй! – отмахнулся тот. – Ты же прекрасно знаешь, что такого указания не поступит. С младшим Орловым я договорюсь, хоть немного Москву от уголовничков почистим. От лица Рода, Лёшка, могу тебе сказать точно, прадед наш Александр чем-то таким обладал, но ничего напоминающего методичку по менталистике в архиве точно нет.

Моя попытка выяснить побольше о способностях Колдуна встретила неожиданное сопротивление со стороны присутствующих, а Прохор меня прямо осадил:

– Лёшка, мы этот вопрос между собой сегодня до твоего прихода обсудили, для твоего же блага. Давай, во избежание мотаний туда-сюда и попытки объять необъятное, сходим с полицией в пару рейдов. Ты «руку набьешь», уверенность почувствуешь, а там посмотрим? Договорились?

– Договорились. – вынужденно согласился я.

А пока отец набирал генерала Орлова и ставил перед ним задачу по постоянному поиску подходящих мероприятий, Прохор добавил:

– Колдун ещё мог сил добавить во время операции. Я имею ввиду физических. Вернее, он говорил, что помогает нам каким-образом мобилизовать скрытые резервы организма. Вот, видимо, вчера он тебя тоже «мобилизовал».

– Видимо. Я его вчера догонял на морально-волевых… А на стоянке уже чувствовал себя гораздо лучше.

Пафнутьев вскоре нас покинул, сославшись на неотложные дела, а мы продолжили сидеть, потягивая коньяк. Разговор плавно перетекал с одной темы на другую – с моей учёбы на нашу встречу с Машей и Варей, с тренировок в Корпусе на наш с Прохором и Виталием Борисовичем поход на Юсуповых. Обсудили даже поездку в Сочи. Когда я попытался пожаловаться отцу на скуку и повышенное внимание к собственной персоне на вечеринках Малого Света, услышал самую натуральную отповедь в стиле Прохора:

– А знаешь, Алексей, как я жил в твои годы? Был заперт в казарме так же, как твои братья Колька и Сашка сейчас! Для меня праздником было выйти за ворота училища! А там меня ждали родичи, которых надо было навестить, рассказать об успехах в учёбе, и, в свою очередь, поинтересоваться их здоровьем, делами и прочей ерундой! И за все выходные оставалось у меня часов восемь моего времени, не считая пары часов на сон, которые я мог потратить только с учётом фамилии и будущего статуса Наследника! А были ещё всякие бесконечные дни рождения, праздники и юбилеи, пропустить которые было бы оскорблением с моёй стороны. А у тебя что, Алексей? Лафа! Это я, взрослый мужик, прошедший войну, понимаю, что в твоей службе в Корпусе нет никакой романтики. Это тяжелая работа, связанная и в мирное время с риском для жизни. И последние события это доказали. А нападение на тебя двух воевод и конфликт с Юсуповыми? Вполне понятно, что после всего пережитого, тебе обычная жизнь начинает казаться пресной. Но тут ты Алексей несколько ошибаешься, что свойственно не только тебе, но и остальной массе молодёжи, – обычная жизнь с её обычными проблемами и есть норма, а вот твои… приключения, овеянные ореолом романтичности, – чудовищные отклонения от нормы, которых в жизни должно быть как можно меньше! Суть улавливаешь, сынок?

– Суть улавливаю, всё понимаю, но принять пока не могу. – вздохнул я.

– С годами и с опытом понимание и принятие придёт, даст бог! – кивнул отец. – Главное, чтоб не было слишком поздно. – он достал из кармана телефон и включил его. – Хочешь, Лёшка, посмотреть, как живут обычные, нормальные люди в моём возрасте? – я кивнул. – Наблюдай. – он указал мне на начавший пиликать сообщениями телефон. – Валера! – крикнул он одному из дворцовых.

Тот подошёл и молча достал из сумки ноутбук военного образца, а Прохор махнул мне рукой:

– Лёха, садись рядом со мной.

И тут началось… Постоянные звонки, разговоры на разные непонятные темы, просмотр электронной почты, каких-то графиков, докладных записок и экспертных заключений…

– Твой отец, Лёшка, помимо полуформального руководства Тайной канцелярией, обязан в качестве Цесаревича пропускать через себя всю ту гору информации, которую доводят до Императора министерства, ведомства и разные там службы. – начал мне пояснять воспитатель. – И не просто пропускать, но и принимать предварительные решения и давать отцу рекомендации. Понятно, что в Кремле сидит куча помощников, у Николаича в наличии свой аппарат, но всё же… А ещё, Лёшка, есть собственные дела Рода, с его политикой и экономикой. Проникся?

Поделиться с друзьями: