Каменный век деревянных людей

Второй люрас всеми шестью руками обрывал листья с Неподвижных Собратьев и укладывал в кожаную торбу. А третий…

Виш не стал смотреть на третьего, а осторожно попятился назад, а затем бросился наутёк. Гусеницы стали казаться ему меньшей опасностью, чем неведомые люрасы. Но гусениц поблизости не было. Должно быть, испугались странных люрасов.

Немного успокоившись и перейдя с бега на шаг, хотя и постоянно оглядываясь, Виш подумал: «А хорошо, наверное, иметь много ветверук! Хотя бы в схватке с гусеницами. Если они, конечно, достаточно сильны!»

Но эта мысль мелькнула и исчезла. А другие – остались.

«Наверное, Мич неподалёку, и это – результаты его экспериментов! – подумал Виш. – Надо поскорее выбираться отсюда! А не то он и меня превратит в такое же чудовище! Где же море?»

Виш всё ускорял и ускорял шаг, вертя головой на все четыре стороны, опасаясь уже не гусениц, не жуков и даже не саблезубых прыгунов, а неведомых люрасов, а пуще того – колдуна-вивисектора Мича, который превращает люрасов в чудовищных и невероятных созданий.

«Перворостка на него нет!» – с отчаянием подумал Виш.

Когда он отошёл на достаточно большое расстояние, и уже хотел остановиться, чтобы передохнуть, между дальними ветвями что-то блеснуло.

«Не море ли?» – с надеждой подумал Виш.

Он бросился вперёд, раздвинул ветки – и обомлел. Открывшаяся ему большая поляна поросла невысокими кустиками, между которыми протянулись блестящие нити паутины.

Лохматые хозяева сидели в центре сети, или затаились в глубине кустов, поджидая добычу.

Так много пауков и паутины Виш никогда не видел, хотя часто бывал на паучьих фермах. Но там паукам не позволяли плести ловушки, а «выдаивали» паутину, наматывая на специальные веретена, а затем используя для разных целей. Интересы пауков при этом не учитывались. Но зато их кормили от пуза.

Здесь же пауки жили свободно. И всё пространство затянули блестящей паутиной.

Это была не грязно-тусклая паутина гусениц, подло обматывающая и удушающая Неподвижных Собратьев. Нет, то была гордо выставляемая напоказ настоящая паучья паутина, высоко оцениваемая знатоками. Она весело поблёскивала капельками росы в лучах солнца, прорывающегося сквозь кроны деревьев. Паутина не опутывала деревья, а опиралась на них, соединяла и связывала воедино!

И Неподвижные Собратья, гордо зеленея, бережно поддерживали паутину своих спасителей и защитников.

Тёмные точки запутавшихся насекомых покрывали ловчие сети. Иных, свежеуловленных, ловко пеленали мрачноватые на вид чёрные и тёмно-коричневые восьминогие создания.

«Интересно получается, – подумал Виш. – Шестиногие – враги двуногих, а восьминогие – враги шестиногих! А у гусениц вообще много ног… но это ложноножки, не следует обращать на них внимания».

Часть пауков поджидала добычу.

Но что это? В одну из паутин влетела звенящая оса.

И к ней направлялся, торжествующе помахивая паутинной петлёй, восьминогий охотник.

«Она же убивает гусениц! – испуганно подумал Виш. – А он убьёт её!»

Подскочив к паутине, Виш выхватил меч. Несколько взмахов перерубили несущие нити, оса освободилась, и, обрадовано звеня крыльями, взмыла над кронами деревьев.

Паук угрожающе поднял на Виша передние лапы с зажатой в них верёвкой, но Виш, отступив на шаг, низко поклонился и торжественно произнёс:

– Извини, великий ловчий! Но вы с осой делаете единое дело, и я не могу допустить, чтобы мои друзья уничтожали друг друга!

Паук прислушался к словам Виша, опустил лапы, и, словно глубоко вздохнув, принялся чинить нарушенную сеть. Прорехи он латал той же верёвкой, что держал в лапах. Но конец её исчезал где-то в глубине паучьего брюха.

Как заметил Виш, из брюха выходило множество тоненьких ниточек, которые паук одной лапой ловко скручивал в единую верёвку, а второй – беспрерывно вытягивал.

«Вот для чего ему столько лап!» – подумал Виш, удаляясь.

Под сенью паутин Виш шёл спокойно, не озираясь по сторонам. Он твёрдо знал, что ни одно насекомое не нападёт на него. Пусть идти не очень удобно, зато безопасно.

К сожалению, паутинная поляна скоро закончилась.

Небо ощутимо темнело: приближалась ночь. Наступала пора подумать и о ночлеге. Где приткнуться? Тёплой казармы с крепкой дверью поблизости нет, и когда появится – неизвестно. А солнце заходит уже сегодня, и собирается делать это неоднократно и регулярно, каждый вечер. Удастся ли за завтрашний день добраться до моря, встретиться со своими?

Для обеспечения собственной безопасности Вишу хотелось найти широкий камень посреди реки, нагретый за день солнцем. Уж там-то его никто не тронет! Но река осталась далеко позади, а голых скал, куда бы он с удовольствием залез, также не наблюдалось. Можно, конечно, забраться на Неподвижного Собрата… если гусеница или жук не опередили.

Словно в ответ мыслям раздалось басовитое гудение, и по небу пролетела огромная тень, закрывая начинающие прорезаться сквозь синеву звёзды.

Виш замер, выставив над головой пику. Но гудение затихло в ближайшей кроне.

Вопрос о ночёвке наверху отпал, как пустые шишечки с ветки Неподвижного Собрата.

Если бы отыскать такие же тёмные кустики, которые он оборвал! Или понадеяться, что запах ещё не выветрился?

Но укладываться спать на голой земле, натёршись измятыми листьями, Виш не рискнул. Он боялся, что его разбудит зловонное дыхание гусеницы, и ужасная пасть разверзнется над лицом, едва он раскроет глаза…

Стоп! Зачем искать кустики, когда позади – владения добропорядочных пауков?

Ради безопасности Виш решил вернуться и заночевать на паучьей лужайке.

Возвращаясь, Виш принюхивался: вдруг поблизости обнаружатся знакомые кустики? Спать под двойной охраной не в пример безопаснее.

Вечером привычные запахи стали не столь резкими и насыщенными, зато появились новые. Большие белые цветки, будто освещающие дорогу, пахли так сильно, что забивали всё остальное.

Возле их белого скопления Виш угадал лёгкое мельтешение невидимых крыльев: светлые бабочки, похожие на вспорхнувшие цветы, толклись возле цветов невспорхнувших.

На всякий случай Виш обошёл их стороной. Но бабочки не погнались за ним.