Каменный век деревянных людей

Неожиданно откуда-то налетели стаи огромных бабочек: взмахивая белесоватыми крыльями. Они попытались отвлечь Виша от умирающей гусеницы, бросаясь ему чуть не в глаза. Виш отбивался голыми ветверуками: извлечь оружие из остывающего трупа не получалось, оно застряло.

Виш принялся тянуть копьё туда-сюда, дёргать в разные стороны.

«Не бросать же! – с тоской подумал Виш. – Чем тогда отбиваться от врагов?»

Он снова подёргал копьё, опасаясь сломать. А бабочки продолжали атаковать.

В конце концов Виш пропихнул копьё сквозь гусеницу и заотмахивался им, повредив крылья у нескольких бабочек.

И чего они взбесились?

«Мы раньше не обращали внимания на вьющихся бабочек, особенно если те порхали в отдалении. А они, получается, шпионили за нами!» – подумал Виш.

Бабочки продолжали порхать, мешая идти. Они залепляли глаза, с размаху налетали на Виша и били пусть лёгкими, но большими крыльями. Отмахиваться ветверуками не получалось: бабочки успевали увернуться. А вот копьём…

Он снова замахал копьём. Бабочки не успевали уворачиваться и падали, покалеченные, на опавшие листья, встрепыхиваясь время от времени. После ряда прицельных ударов бабочки стали вести себя осторожнее и близко не подлетали. А потом и вовсе упорхнули, словно поняв, что гусеница умерла, и они ничего сделать не могут.

«Выходит, какая-то доля соображения у них есть», – подумал Виш, протирая глаза от попавшей пыльцы.

А когда протёр, замер от неожиданности.

Впереди лежал люрас. Обычный, не шестирукий. А к нему, пожирая, приникла гусеница.

«Бао!» – чуть не выкрикнул Виш.

Пользуясь тем, что гусеница увлеклась, Виш подкрался к ней и ударил пикой. Бил сбоку, наотмашь, опасаясь при ударе сверху вниз задеть лежащего.

Гусеница дёрнулась и попыталась повернуться к Вишу. Это ей не удалось: Виш удерживал пику левой ветверукой, не давая гусенице схватить его своими страшными челюстями. А правой вытащил меч, и принялся рубить гусеницу.

Несколько мощных ударов – и тело гусеницы заизвивалось на залитой сокровью и лимфой траве. Голова осталась на трупе воина, продолжая закрывать верхнюю часть туловища.

Поднатужившись, Виш свалил голову.

Это оказался не Бао!

Виш всматривался в незнакомое лицо, потом быстро огляделся: нет ли других гусениц?

Гусеницы были, даже две. Но в одной торчало копьё, а в наголовник другой вонзился по рукоять тяжёлый каменный топор.

Павший люрас выдержал не одну битву. Но, к сожалению, гусениц оказалось слишком много для одного.

«Чего же он путешествовал один? – подумал Виш, и тут же возразил сам себе: – А я чего?»

У воина не осталось другого оружия, кроме каменного ножа. А с ним особо не посражаешься.

«Лучше бы он убежал, – подосадовал Виш. – Да, видно, не успел: гусеница оказалась быстрее».

Гусеница почти полностью изгрызла тело люраса. А вот голова оказалась нетронутой – её закрывал высокий глухой шлем из твёрдой кожи. Остались видны одни глаза да подбородок. Широкие поля защищали шею и плечи.

«Очень удобно! – подумал Виш. – По крайней мере, букашки на голову падать не будут».

Немного поразмыслив, он решил взять шлем себе и стащил с головы убитого. И замер.

Следует признать, выглядел воин довольно жутковато: из головы, являющейся обязательным, непременным, неотъемлемым (кроме исключительных случаев, вроде гибели от челюстей гусеницы) атрибутом каждого люраса, торчала кверху покрытая крупными мясистыми листьями остроконечная верхушка.

Теперь понятно, почему шлем сделали таким высоким.

Шею воина охватывало ожерелье из острых хоботков долгоносиков.

«Вот сколько он убил!» – подумал Виш. Да, это заслуживало уважения: убить бронированное создание очень сложно. Хотя и менее опасно, чем гусеницу: долгоносика достаточно пнуть ногой, чтобы отбросить в сторону. Правда, после этого он поднимался и вновь атаковал, но каменным топором его можно убить с трех-четырех ударов, если удачно попасть.

Виш решил вырезать у гусеницы челюсти.

«Если я встречу его сородичей, это будет знаком, что я отомстил за него. Да, челюсти большие и тяжёлые… Но селение должно быть поблизости».

Сначала Виш хотел нацепить челюсти на пояс. Конечно, это не самая большая гусеница, с которой ему пришлось сразиться, но всё же достаточно солидных размеров. Если уж другой поблизости нет.

Но челюсти на поясе мешали шагать. И он решил нести их за спиной.

Но это потом, когда он похоронит воина.

Виш вырыл могилу – такую же, как Черу. Труп гусеницы положил рядом с погибшим – чтобы тот мог питаться после смерти. Туда же поместил пику и каменный топор, выдернув из убитых гусениц.

«А может, он поправится?» – мелькнула в голове у Виша невозможная мысль, и он подумал: а как там Вурч? Тот ведь оставался живым, когда его прикапывали.

Прихлопав могильный холмик ладонями, Виш осмотрелся, решая, куда идти.

Здешняя земля не пустая. Туземцы имеются. Но… почему они не уничтожают гусениц? Неужели потому, что тут много Неподвижных Собратьев, и гусеницы нечасто нападают на люрасов? А почему люрасы не защищают Неподвижных Собратьев? Тоже потому, что тех много? Но иначе гусеницы сожрут всех! И подвижных и неподвижных.

«Если бы здесь было так же мало Неподвижных Собратьев, как у нас, – подумал Виш, – местные тоже защищали бы их!»

С этой мыслью Виш нахлобучил на голову высокий шлем и направился к зарослям Неподвижных Собратьев. Если люрас шёл в эту сторону, значит, там его соплеменники. Верхушка на макушке – не самое страшное. А вот добираться в одиночку до моря, через поля жуков и прыгунов…

Нож убитого он тоже положил в могилу – чтобы воин сражался на другой земле, под другим солнцем, на небесном поле. Тем более что там нож вырастет и станет мечом. Почему у погибшего не было меча? Имей он меч, может, и с третьей гусеницей справился бы… Да, но оставалась ещё четвёртая, которую только что убил Виш. Нет, что ни говори, а четыре гусеницы на одного – многовато.

Выйдя на опушку, Виш наткнулся на следы недавнего побоища: здесь валялось несколько колод – четвертованных трупов. Кто-то отрубил ветверуки, стволоноги и голову. А всю окружающую почву забрызгал сокровью. И, похоже, здесь недавно питались: поверхность земли изрыта ногокорнями и носит явные следы пищевого истощения. И толклось на опушке немало люрасов.

– Извращенцы! – пробормотал Виш. – Язычники!

Судя по следам, орава удалилась вдоль леса. Внутрь него убийцы-извращенцы предпочитали не заходить.