Kanal

Они прошли еще немного вглубь, сам ход спускался вниз, под довольно хорошим уклоном, хотя должен был идти вверх. Двигаться стало труднее, завалы пошли все чаще. Стало страшно, ведь свод этого хода, прорытого несколько веков назад, мог рухнуть в любой момент.

Все закончилось в одном из залов, дальше ход сужался и через несколько метров кончался завалом. Кирпичи лежали один на другом, навсегда отделив историю, от современности. Что бы уже ни у кого не возникало вопросов. Этот зал был немного расчищен, а прямо в центре возвышался холм, то же из битого кирпича, который заканчивался огромной плитой. Она была принесена явно не отсюда.

– Истомин, ты же вроде следователь, иди сюда. Смотри здесь что-то написано.

Они подошли ближе к плите и присели. Кузнецов рукавом начал чистить плоскую плиту. После двух или трех попыток, на мраморной поверхности начали проступать буквы. На ней с вензелями и ятями была вырезана надпись, огромными буквами.

"Моим сыновьям Сергию и Матфею от любящего отца. Я обязательно вернусь за вами, когда красная, кровавая смута спадет, и взоры многих станут чистыми и ясными"

И подпись "Настоятель церкви Георгия Победоносца Чердынского уезда. А.Д"

– Ты понял. Прошептал Кузнецов и снял шапку с фонариком. Его луч почему то сразу осветил резные буквы на надгробье.

– Нет, ни чего еще не понял. Истомин стоял у могилы и видимо напряженно думал.

– Ну ты и следователь. Это сыновья священника, братья бабы Любы. Помнишь письмо капитана, в котором говориться, что они их похоронил у кирпичного завода на берегу Южной Кельтмы. Все сходиться. Золото рядом.

Дом

– А первая пуля, а первая пуля .....

В доме пили трое, уже долго. Слышно было, как один голос уже несколько часов пытается вывести куплет любимой песни. Но дальше первых строчек дело не идет. Спустя нескоро минут раздается второй голос.

– Заткнись, дай поспать.

И так повторяется снова и снова.

Капитан сидел на берегу, подставляя лицо весеннему солнцу. В доме находиться было невозможно. Кузнецов с Истоминым добрались до запасов спиртного и праздновали обретение будущего клада. Они были в полной уверенности, что находятся всего в нескольких шагах от баснословного богатства. Истомин даже уже начал тратить не заработанные деньги.

Река в этом месте постепенно освобождалась ото льда. И хотя до весеннего ледохода было еще очень далеко, уже на льду, в некоторых местах было опасно находиться. Но на берегу рядом с домом расположенном на притоке Южной Кельтмы - реки Джуричь, было очень приятно. Ни хотелось, ни о чем думать, а просто сидеть и смотреть на бегущую воду. Мысли лениво бродили в голове.

Истомин выпал из избушки, внутри было невозможно находиться. И капитан уже несколько дней спал в бане. Там никто не курил, и воздух пах свежей хвоей. Еще осенью, они вместе с Кузнецовым наварили особого экстракта и после бани, воздух еще очень долго пах елками и смолой, вперемешку с шишками.

– Саныч, дай лопату. Где она.

Следователь не мог подняться на ноги, поэтому передвигался на четырех конечностях.

– В сарае, за баней возьми. Далеко собрался?

– Буду клад откапывать, чувствую он где-то рядом.

За баней послышался скрежет по железу и через несколько минут грохот, а потом все смолкло. Капитан лениво посмотрел в сторону сарая и отвернулся. Он догадывался, что Истомин, скорее всего ни куда сегодня в таком состоянии не пойдет, поэтому не обращал внимания.

На берегу неожиданно, посреди белого льда, подсвечено весенним солнцем, показался красный флажок. Сработала одна из жерлиц. В течение нескольких дней, пока следователь и житель отдаленного поселка в Чердыни праздновали обретение клада, он занимался более насущными проблемами.

В этой части Джурича была самая лучшая рыбалка. И как раз время года подходящее, весна щука нагуливает икру на подобных северных речках. Для того, что бы она хорошо клевала достаточно пробурить несколько лунок и установить нехитрое приспособление. Леска с катушкой, на крючке наживка, как правило, это мелкая, сорная рыбы, выловленная здесь же. На другом конце очень простого устройства флажок, если рыба клюет, срабатывает механизм и красный треугольник поднимается вверх.

Это была третья за сегодня крупная рыба. Она едва пролезла в лунку, килограммов пять не меньше. Капитан, не спеша, что бы, не оборвать леску начал доставать хищника из темной глубины. Из-за болот, которые простирались вокруг практически всех без исключения речушек на Севере Чердынского района, вода была довольно темного - болотного цвета. И даже белое мясо щуки, здесь отдавало желтизной.

Наконец из лунки показался хвост и у Якова Саныча неожиданно подкосились ноги, он упал на спину, а сверху на него грохнулась склизкая щука. Ее морда, была как раз напротив лица капитана, они смотрели друг другу в глаза несколько долгим минут, за тем зверь мигнул и отвернулся, а пенсионеру, отчего то, больше не захотелось сегодня рыбачить.

Он с трудом дотащил рыбу до поляны, где ни чего не изменилось, бросил ее в снег у костра и пошел в сарай за посудой. В той части, где должны быть дрова, спал Истомин, так и не сумевший найти лопату. Капитан поймал себя на мысли, что точно так же несколько дней назад, в Ольховке, у него в сарае лежал труп Егорыча. В этом было какое то сходство, пьяный следователь так же смотрел бездонными глазами в небо, от чего то сильно напоминая лесного отшельника.

Когда была готова уха, проснулся Кузнецов. С деревянной головой и мутным взглядом он вышел к костру, капитан, молча, протянул ему ложку, и тот начал хлебать, обжигаясь, изумительный золотистый бульон. Его капли падали на снег, уже через несколько минут, его взгляд стал более осмысленным.

– Следователь не просыпался.

– Нет, в сарае уснул, я его в дом перенес. Проветрить там надо и убрать после вас. Накурили, находится не возможно.

Затем они долго все втроем парились в настоящей бане, с единственным расхождением с традициями - она была сделана по белому. То есть не было закопченных стен и противно пахнувшей каменки. Здесь была душистая трава, которая лежала прямо на полу и на полоке и хвойный экстракт, который от души плескали на камни. После него вся кожа пропахла чем-то неповторимым лесным. А за тем несколько раз ныряли в воду, полынь на реке были в достатке.

После только, как они заснули буквально, через несколько минут, когда голова коснулась подушек, капитан раскрыл последнюю часть бумаг бабы Любы и углубился в чтение.

"... осенью 1915 года дело об исследование Екатерининского канала переходит в руки начальника Пермского Управления земледелия и государственного имущества А.Дубенскаго, который организует экспедицию на канал, для технического осмотра; позднее предоставляет докладную записку в министерство, получает кредиты, от министерства земледелия, привлекает к материальному участию Пермское губернское земство и ранее весной 1916 года преступает к работам, выполнение которых передается местному отделению Казанского водного круга, который, то же получает кредиты на работы и изыскания от Управления водных путей"

На этом бумаги заканчивались, все завершилось в 1916 году. Собственно как и история одного из самых сложных гидротехнических сооружений на территории Пермского Края и соседних регионов. В которое вложили кучу казенных денег и угробили сотни человеческих жизней. Закопав их, в бескрайней тайге и оставив после себя безмолвный, прямой как стрела, рассекающий Пермскую тайгу, памятник человеческому упорству и казнокрадству.

Клад

– Должно быть где - то здесь.

Два бурана стояли на пригорке, Кузнецов возился рядом с ними, у одной из машин полетело зажигание, и она постоянно глохла. Капитан и следователь стояли рядом с небольшой протокой, а дядя Миша ушел немного дальше. Это и были Южные ворота или первый шлюз, с которого начиналась сложная гидротехническая система Екатерининского канала. Сейчас, ранней весной, даже и не скажешь, что здесь век назад проходили огромные баржи, а на подходе была очередь из проезжающих.