Капитан Соври-голова или 36 и 9

— Отец! — закричала мама, выходя из сарая. — А мы с тобой охотничьи сапоги забыли! Они ведь тоже кожаные!

— Неси их сюда! — крикнул папа.

Мама демонстративно поволокла по лестнице папины сапоги и даже на секунду задержала их перед Женькиным носом. Назло, наверное. Наверное, она уже знала, что он, после того как съел свои ботинки, не мог переносить даже запаха кожи. Женька и так сидел не дыша, когда мимо него проносили что-то кожаное.

— Вот, — сказала мама, — вот! До чего дожили!

«Какая жестокость, — подумал Женька. — И без того тошно, так нет — сыплют соль на его незаживающие раны все утро!»

В это время звякнула калитка, и во дворе в сопровождении своей мамы появился Дима. При виде его Женька вдруг испытал два совершенно противоречивых чувства — чувство ужаса и чувство радости. Поодиночке эти чувства, конечно, приходили к нему не один раз, но одновременно он испытывал их впервые.

Папа побледнел и, приложив одну руку к сердцу, опустился в плетеное кресло. Мама застыла на пороге веранды. А Женька как сидел, так и закрыл глаза, чтобы не видеть своего троюродного брата, который пришел почему-то с каким-то чемоданчиком. В темноте перед Женькой закрутились в кипящей воде ботинки. Поэтому он тут же открыл глаза — лучше видеть Диму, чем…

— А, Димочка пришел! — сказала очень добрая мама Женьки как бы радостным, но в то же время тревожным голосом.

— Я сегодня дежурю, — сказала Димина мама. — Пусть он у вас побудет до завтрашнего утра.

Папа улыбнулся кисло-прекисло, почему-то вздрогнул, осмотрел Женьку с ног до головы и вытянул у него из брюк кожаный ремень. Потом подошел к Диме и, указав пальцем на его ноги, обутые в кожаные сандалии, сказал:

— Снимай!

Дима разулся.

После обыска Дима как ни в чем не бывало уже направился на берег Москвы-реки, и Женька уже сделал за ним три шага, как вдруг папа как закричит:

— А ну-ка голубчики, постойте-ка!

Женька и Дима остановились.

— Вы куда?

— Туда… — сказал Женька, указывая рукой в сторону злополучного берега реки.

— Никаких туда! — сказал папа. — Только сюда!.. Или сюда!.. Или сюда!.. — Он указал рукой сначала на гамак, потом на веранду, потом на поляну перед самой дачей. — И чтобы быть все время у меня на глазах!

Димина мама сказала:

— Сейчас придет Зинаида, она за ними посмотрит! Ты не беспокойся, пожалуйста!

— Вот это хорошо, — сказал папа.

Дима все это спокойно выслушал и спокойно направился к гамаку. «Кажется, сегодня подготовка к отважным путешествиям не грозит», — подумал Женька одновременно и с радостью и с разочарованием. И стал устраиваться в гамаке рядом с Димой. «Ну, и хорошо, что не грозит! — думал он. — Ну, очень хорошо!.. Но и плохо, конечно! Очень плохо!» Женька уж как-то привык, чтобы с Диминым появлением на даче ему обязательно что-нибудь грозило.

Гамак тихо качался. Свесив одну ногу за борт, Женька тихонько толкался ею об землю, посматривая на Диму. Димино лицо горело, как в огне, но было, как всегда, непроницаемым. Только губы его все время что-то колдовали беззвучно. Пришла Зинаида и стала рядом с ними делать вид, что с интересом читает какую-то книгу. Папа изредка из-за газеты бросал на них довольные взгляды. Заметив, что папа был ими очень доволен, мама тоже стала очень довольна. И Зинаида это тоже, видимо, все почувствовала и тоже была довольна тем, что мама была довольна тем, что папа был очень Женькой и Димой доволен.

Женька вдруг тоже стал доволен. Но вдруг Дима перестал беззвучно колдовать своими губами и сказал тихо:

— Я продумал, как тебе защищаться и как мне защищаться от подавляющих… Мы так защитимся, что они с ума сойдут…

— Правда! — ужасно обрадовался Женька не столько за себя, сколько за Диму. — А как?

— Как? — сказал Дима. — По методу Субанга! Помнишь, я тебе рассказывал про негра с анакондой?

Услышав имя какого-то Субанга, Женька вздрогнул. Он уже знал, что любое непонятное слово или имя, произнесенное Димой, ни к чему хорошему еще не приводило и, вероятно, не приведет. Из-за итальянца Пигафетти, который тоже, наверное, съел парус, они чуть не отравились ботинками. А теперь еще этот Субанга… Ну и пусть Субанга! А чего бояться?

Папа с них глаз не сводит и мама рядышком — стол накрывает на веранде. И Зинаида сидит невдалеке и читает книжку, то есть не читает, а подслушивает, о чем они разговаривают. Значит, в худшем случае Дима может рассказать про метод этого самого Субанга только теоретически.

— Так я тебе просто так, что ли, все рассказывал. Вот я тебе сейчас в доказательство почитаю, — сказал Дима. Затем достал из кармана кусочек бумаги, вырезанный то ли из газеты, то ли из журнала, и начал шепотом читать:

— «…Субанга — житель Африки. Он нашел в лесу маленького питона и решил его выходить. Для этого он с ним вместе спал и ел»…

Когда Женька только представил, как этот Субанга обедал с этим питоном, а потом спал, может быть, даже в обнимку, ему стало уже нехорошо и волосы у него на голове стали торчком. Зинаида заметила в Женькиной прическе что-то неладное и подсела к ним поближе. Дима это заметил и понизил голос:

— «Питон вырос — теперь это восемнадцатиметровая змея весом сто сорок килограмм. Днем она забирается в джунглях на кокосовые пальмы и стряхивает с них орехи, —

тихо читал Дима, —

а ночью свертывается на земле вокруг спящего хозяина кольцом, охраняя его жизнь и сон».

Теперь понял? — спросил Дима.

— Конечно! Свертывается! И оберегает! — ответил Женька.

— Значит, с помощью кого мы будем оберегать себя?

— С помощью… Субанги… — предположил Женька.

— Как это Субанги?

— Так, — сказал Женька, — возьмем у него питона…

— Как — возьмем?

— Так, — сказал Женька, — напрокат. Днем он будет свертываться вокруг… орехов… а ночью… трясти нас… — Женька все от ужаса перепутал, но Дима не обратил на это внимания.

— «Напрокат»! — сказал Дима. — Что тебе питон — «Москвич» или пылесос? Мы должны лично вырастить и воспитать! Так что ты на Субангу не очень-то надейся! Ты, в общем, это… давай… готовься…

— К чему? — спросил Женька.

— Как — к чему? — удивился Дима. — Какой бестолковый! К этому… чтобы воспитывать…

— Кого? — спросил Женька. — Питонов, что ли?

— Ну, — прошептал Дима, — питонов не питонов… но в общем, тоже из класса пресмыкающихся…

От этих зловещих слов в воздухе сразу запахло практикой. Женькин лоб стал покрываться не теоретическим, а взаправдашним холодным потом. И тут впервые после прихода Димы Женька вспомнил о чемодане и о том, что на нем были какие-то странные пластилиновые пломбы. Раз в Диминой голове были мысли о том, как им защищаться от подавляющих, стало быть, в чемодане было то, на чем они будут практиковаться! То есть в чемодане были питоны! Ну, питоны не питоны, но, в общем, тоже кто-то из класса пресмыкающихся. В таком маленьком чемодане, конечно, никакой питон не поместится. Так, может быть, там уместились их дети? Дети питонов! Питонцы! И этот чемодан с питонцами уже часов пять стоит у него под кроватью.

Женькино лицо побледнело от страха. Дима это заметил.

— Да ты не бойся, — стал он успокаивать Женьку. — В чемодане же ужи!

— Какие жеужи? — спросил Женька, слегка заикаясь.

— Не жеужи, а ужи, обыкновенные ужи! Четыре штуки. Два ужа основных и два ужа запасных. На всякий случай!

— Ах, ужи! — сказал Женька, вытирая со лба пот. — А они действительно ужи?

— Вот Фома неверующий! Я же их в живом уголке брал. В нашей школе. И расписку дал юннатам: «Взял ужей, в скобках четыре штуки, на месяц. Обязуюсь за ними ухаживать…» Ну, и так далее…