Капитан. Наследник империи

Кави-старший поднял синее лицо, слабо покачал головой: не надо.

– Не бойся, человек, – тихонько произнёс за спиной голос Кави-младшего, – тебе ничего не будет, ты же человек…

– А ну! Отр-родье… – прорычал один из конвоиров.

– Тихо, – сказал Содара, и за телегой сразу сделалось тихо, – привал.

Капитан, сколько мог, распрямился. С вершины холма, где располагался на ночлег маленький караван, хорошо было видно реку.

Конные дошли бы за пару часов, с повозками – ещё примерно день пути.

* * *

– День – это много, – с неприятным ленивым намёком проговорил ражий гвардеец. – Всякое случиться может.

– Всякое, – согласился Немец.

Голос сударя капитана звучал более чем спокойно, и теперь Кави уже в какой-то мере даже сожалел, что не позволил человеку оказать сопротивление гвардейцам Содары. Столь замечательно умелый и опытный воин, да ещё с чудесным оружием…

Впрочем, себе самому Кави лгать не сумел бы: в действительности его покорность при захвате объяснялась безусловным нежеланием причинять вред законной власти Варты; а именно Содара, как ни суди, ныне олицетворяет сию власть.

Быть может, проведённые у трона десятилетия, когда сам Кави являлся вторым лицом в державе, так ничему его и не научили – но власти он не взалкал. Более того, привык относиться к своему нежданному возвышению ежели и не с пренебрежением – ибо никакое могущество не прощает небрежения, – то с изрядной долей иронии. Муж императрицы, мало того – нечеловеческого происхождения муж… роль, правду молвить, сомнительная.

О, то ли дело Содара!

Кави помнил, сколь тяжелы были его первые годы во дворце, когда воспоминания о поединке Ритам сохраняли свою мучительную остроту. Все придворные – и всех прежде сам он – долгое время не могли забыть безобразие той схватки. Однако же человеческая память куда милосерднее эльфийской… и честная бескорыстная служба империи не может остаться не вознаграждённой людским признанием.

Но нет же, нет! Пусть Содара живёт. Варте предстоят великие испытания, и законный наследник на троне империи послужит своему народу многажды лучше, чем эльф, вознесённый во власть капризом судьбы.

– А что эльф-та? Эльфов много…

Ответа сударя капитана Кави-старший не разобрал – в ломкой соломе рядом заворочался Кави-младший. Парнишке досталось сильно: привычкой к подобным избиениям юный эльф-охотник обзавестись, разумеется, не успел. По счастию, Содара быстро пресёк рвение своих гвардейцев… что же; принц с младых ногтей считался человеком чести.

Жаль, что нынче Содары в лагере не было: утром принц почувствовал лёгкое недомогание и в намерении развеяться отправился в верховую прогулку по окрестностям. Его присутствие, без сомнений, утихомирило бы гвардейский пыл.

– Довезти довезём, а насчёт живыми – указаний не было. А принц-та – он далеко, принц. Так шта-а…

Охранник закашлялся. Вообще говоря, после проведённой в лесу ночи многие в караване выказали признаки лёгкого телесного неблагополучия. В иных обстоятельствах Кави посочувствовал бы занемогшим; однако сочувствовать сему мерзавцу – о, это было бы уж слишком.

– «Захочу – повешу, захочу – прирежу», – сквозь кашель процитировал ражий мерзавец похабную городскую песенку, – а то вон у щенка уши отхвачу. А шта? Законный трофей. Девкам-та ихние уши нра-авятся!..

Кави в ярости заворочался, но поднять голову возможности не было.

– Мелкого не трожь, – произнёс голос Немца. – Такой тебе совет.

– А то шта?

– А то огорчу до невозможности, – сказал сударь капитан. Судя по интонации, он тако же цитировал некий источник.

– Дык шта ты мне сделаешь-та, «советчик»?

– Ну вот, например.

– Э, э, не шали! Гва…

И голос ражего, не успев претерпеть возвышение до полновесного призыва о помощи, захлебнулся хрипом, сипением и, наконец, полной, удивительно приятной тишиною.

Затем почти сразу же слуха принца коснулись ласкающие звуки коротких, каких-то даже учтивых ударов, словно босая лошадь вздумала пару-тройку раз лягнуть в мягкий живот зазевавшегося конюха.

– Извини, принц, – сказал Немец, разрезая путы, – на бычьё тупое я и у себя насмотрелся, с души воротит.

Связанные за спиной кисти рук оказались свободными.

Кави перевернулся на спину и, морщась от притока крови к пальцам, сорвал кляп.

– Судя по манере общения, этот из армейских, происхождения низкого.

Он наскоро взворошил куль с их пожитками. Городская стража не побрезговала бы, проверила всё и всяческое имущество задержанных. Но гвардия… о, гвардия выше того, чтоб копаться в пожитках лесных эльфов – Пагди, слишком узкие и бедные ножны которого впопыхах были приняты за немудрёную дубинку, оказался небрежно брошен в общую кучу. Кави мало не с нежностью забрал своё оружие и лишь затем кинул быстрый взгляд на охранников. Ражий гвардеец кургузой тушею валялся у костра. Второй, безмолвно и болезненно продремавший последние полчаса, судя по всему, даже и не успел проснуться.

– Дерьмо у вас гвардейцы, – сказал Немец, на ходу примечая взгляд принца, – но жить будут.

Кави с лёгким сомнением – пренебрежение сударя капитана всё же было не вполне справедливым – кивнул, выпростал из-под спутанных волос уши и прислушался. Вокруг было тихо, более никто в лагере не заметил происшествия. Человек возился с младшим.

– Приношу вам свою искреннейшую благодарность, сударь капитан, – сплёвывая соломенную труху, церемонно произнёс Кави. – За вызволение из постыдного плена не только меня самого, но и…

– Просто Немец, – сказал человек. – Надо было сразу валить.

– Увы, сие означало бы – рискнуть жизнью принца Содары.

– Правильно, лучше нашими, – преувеличенно серьёзно согласился Немец. – Идти-то можешь?

– Отчего же, сударь капитан, вполне.

Но Кави тут же сообразил, что человек обращался не к нему. Вернее, к нему – но, так сказать, младшего образца.

Младший образец, расплываясь в судорожной улыбке, кивнул:

– Я пойду, сам, ты не думай. И ты…

– Да сколько ж мне эльфят-то по лесу таскать?.. – вопросил пространство человек, бодрым ответом юного эльфа очевидно не удовлетворённый.

– Кони, – сказал Кави-старший.

– Кони… – согласился Немец после секундного размышления.

Глава 6. Пахельбель

– А ты чего хотел? Я на лошади-то последний раз сиживал… когда? Сам уж не помню.

– Вовсе нет, сударь капитан, я и в мыслях не имел проявить какую-либо неуместную смешливость.

– А я имел! Х-ха, ха-ха-ха!.. Ой.

– А ты вообще молчи. Молод ещё иметь.

– Не серчайте на юного эльфа, капитан Немец. Сколь помню себя в его возрасте… сколь помню, я действительно не мог тогда вообразить благородного человека, почти не искушённого в верховой езде.