Капризы женской любви

– Неумеха ты, что ли? Посмотри, как ребенка одела?

Я повернулась к малышке и не обнаружила никаких изъянов в одежде.

– Колготки шерстяные надо было в шкафу взять.

Как в бумажных на холоде гулять с ней будешь?

– Да я не собираюсь с ней гулять.

Мой тон тетке в колпаке не понравился.

– Пойдешь как миленькая, – командирским голосом проговорила она. – Только вот Вовку из школы дождешься, и вместе пойдете. А теперь корми ребенка. – Повариха протянула мне белую пластиковую мисочку с кашей и показала на высокий стульчик, за который следовало посадить малышку.

– Не буду, – сразу же заявила Машенька и снова заревела.

В кухне появилась жена отца, Юля, и, взяв из шкафчика протертый до блеска стакан, налила в него что-то алкогольное из цветной бутылки:

– Ну как, все о’кей? – Почувствовав неладное, она перевела взгляд с поварихи на меня.

Повариха кивнула:

– Все в порядке, хозяйка, не беспокойтесь, разберемся. Занимайтесь своим делом.

Тут я не выдержала и вступила в разговор:

– А Виктор Максимович скоро придет? Я с ним повидаться хотела. Мне...

– Скоро-скоро. Ты ее вещи все нашла? – перебила меня Юля. И тут же, не дождавшись ответа, исчезла со стаканом в руках.

– Детей поразвели, а заниматься некому, – кряхтя, сообщила повариха, помешивая что-то в большой блестящей кастрюле.

– Я ведь тоже... – Мне хотелось поделиться с ней, рассказать, что я тоже не чужой человек в этой семье.

Но та, не дослушав, сказала:

– Ты тощая, кости светятся. Специально не ешь? Сейчас моду взяли... – подбрасывая на сковородке сочный кусок мяса, ворчала она.

– Ну что вы! – чувствуя аппетитные запахи, запротестовала я. – Это я в маму такая. Мама у меня не полная.

– Хозяин худеньких любит, видала? – Она намекала на жену отца. – Да ты садись, не стесняйся. – Повариха положила на тарелку вкусно пахнущее мясо и поставила передо мной на прилавок.

– А у них сколько детей? – поинтересовалась я и принялась за еду.

– Хватает, – махнула она рукой, и в этот момент в кухню со свистом влетел ранец.

Сделав пируэт в воздухе, он плюхнулся на стол, задев тарелку Машеньки. Тарелка, перевернувшись, поскакала по прилавку, но не разбилась, только каша пролилась на платьице девочки. Вместо того чтобы рассердиться, Машенька громко рассмеялась.

– Вовик пришел! – закричала малышка и стала бить ложечкой по столу.

– Привет, – крикнул на ходу Вовик и оценивающе посмотрел на меня. – В компьютерные игры умеешь?

– Смотря в какие.

– Научу, – пообещал Вовик и мимоходом надел тарелку Машеньке на голову. Остатки каши потекли по лицу ребенка.

– Ты что рот разинула? – рассердилась повариха. – Займись им.

– Да я не...

В этот момент девочка сползла на пол со стула и, подвернув ножку, заревела.

– Хочу гулять, хочу на улицу...

– Подожди-подожди, вот еще Таня придет, все вместе пойдете.

– А Таня – это еще...

– Танька – это моя сестра. Только сводная, – серьезно сообщил Вовик. – Мама у меня Юля, а отец...

– Виктор Максимович, – подсказала я.

– Не-е, у меня совсем другой папка. Он нас с мамой Юлей давно бросил, когда я еще не родился.

– Да он вообще подкидыш. – На пороге появилась начесанная девица с фиолетовыми волосами и пирсингом в ноздре. Ей было лет тринадцать.

– Дура, подкидыш – это когда ни матери, ни отца, а мама Юля меня очень любит.

– Твоя мама Юля любит только себя.

– Хай, а ты кто? – на скаку она дотронулась до воротничка моей новой блузки, ловко вытянув лейбл. – Где брала? О, фирма! Сейл?

Хорошо, что я надела действительно фирменную. Мама предупредила, что, коль к отцу собираюсь, никакой дешевки. Пусть не думает, что мы плохо живем. А Таня уже сняла с моего уха клипсу и, примеряя перед блестящей никелированной микроволновкой вместо зеркала, затараторила:

– Одна девчонка из нашего класса поясок от Ив Сен-Лорана тоже по сейлу за двести баксов отхватила. – И тут же без перехода предложила: – Махнемся на мои, не глядя?

– Ты о чем?

– У тебя бижутерия в ушах, а у меня белое золото с бриллиантиками. Вот еще брелок миленький, не правда ли? – На поясе у нее болтался увесистый якорек с сапфиром. – У мачехи на минуточку одолжила. Якорь, если она обнаружит, вернуть придется, а вот сережки – фига. Я к ним привыкла. Идут? – Таня крутилась в одной клипсе и в одной бриллиантовой сережке.

– Как же на чужое махаться? – возразила я.

– Тут нет ничего чужого, все папочкино, значит, наше, – твердо заявила девица. – А ты вообще чем занимаешься?

– Я в педагогическом институте учусь.

– А-а, – разочарованно протянула она. – Я в топ-модели пойду.

– Да? – Не желая обижать коренастую, коротконогую Таню, я все же выдала себя тоном.

– Вот рост доберу до ста семидесяти... хотя бы, – поняла она.

– Как это?

– Я гормоны для роста глотаю. – Таня вынула из рюкзака пачку таблеток.

– Тьфу ты! – услышав наш разговор, плюнула в сердцах повариха. – От них ведь усы вырастут!

– У таких, как ты, даже хвост может вырасти, – пренебрежительно заявила девушка.

– А у тебя что?

– Ноги, вот что! – с уверенностью сказала Таня и, задрав юбку, выставила вперед свою полную короткую ножку.

– Что вы с Машенькой сделали? – В кухне вновь появилась жена отца. – Вымой ее и переодень, пожалуйста, – обращаясь почему-то ко мне, проговорила она.

– Мне вообще-то еще на лекции надо!

Юля непонимающе посмотрела на меня.

– Она в педагогическом учится, – под громкий рев Машеньки сообщила Таня.

– В педагогическом – это очень кстати, – рассеянно проговорила мачеха и, чтобы успокоить малышку, протянула ей свой пустой стакан.

Малышка вцепилась в него. Юля постучала по нему ложечкой, чтобы развлечь Машу. И тут девочка выпустила стакан из рук – мелкие осколки разлетелись по розовым кафельным плитам пола.

– Скоро Виктор Максимович придет? – сквозь смех и плач детей выкрикнула я, теряя терпение. – Потому что...

В этот момент в дверь позвонили. Мачеха помчалась открывать.

– Папочка пришел! – обрадовалась Машенька и, взяв меня за руку, потащила встречать отца.

– Опаздываем, – донесся мужской голос из прихожей, и на нас чуть не налетела спешившая куда-то Юля.