Капризы женской любви

Позже друзья рассорятся и разбегутся. Но Виктор уже будет твердо стоять на ногах. У него с Ольгой родится первый желанный ребенок – девочка. Имя ей придумает отец: Надежда.

Надежда на их с Оленькой замечательное будущее, которого не будет.

Глава пятая

И вот я, Надежда, волей судьбы оказалась в аэропорту Нью-Йорка.

– Такси не нужно? – спросил меня кто-то по-русски, прервав воспоминания. Я посмотрела на часы. Все прилетевшие со мной одним рейсом рассосались.

– Куда ехать? Довезу недорого, – болтая ключом от машины, спросил меня, как в Москве, мужчина в кроссовках и джинсах.

Не могла же я сказать, что не знаю, куда ехать, поэтому, отказавшись, решила ждать до победного. Воспоминания продолжали лезть в голову.

Как маме жилось первые годы с отцом, никто не рассказывал, зато о том, как развелись, разговоров было столько! Бурно вспыхнувшая любовь-морковь не выдержала испытания временем. Между ними пробежала черная кошка. Каждый стал жить своей жизнью.

Я отца и не помню, расстались они с мамой, когда мне было лет пять. Но даже до этого я чаще жила у бабушки Василисы и Лели. Бабушка много занималась мной.

Поэтому так же, как и она, я решила стать педагогом. Окончив десять классов, поступила в педагогический. К тому времени снова высшее образование вошло в моду. Не то что во времена перестройки. Говорят, после революции девяностых все бросали учебу и шли в бизнес. Нарождалась новая буржуазия. Мой отец оказался в первых рядах. Физики, математики и даже гуманитарии создавали собственные кооперативы, богатели. Раньше я считала, что там, где деньги, там красивая жизнь, женщины, готовые на все. Да и по разговорам мой отец, пока я росла, поменял несколько жен, одну моложе другой. Завел с ними кучу детей.

Правда, лично попробовав бизнес на вкус, понимаю, что ошибалась.

Бабушка Василиса о моем отце всегда отзывалась с уважением. Считала, что жизнь изменилась и ценности поменялись, вот от этого они с мамой и разошлись.

Наше семейное гнездо очередной раз разрушила революция. А может, предсказание ворожеи в ночь перед Рождеством?

Только мне от этого не легче: дети всегда тяжело переживают разводы родителей. У всех моих подружек по институту были отцы. Хвастаясь, они заявляли: «Ты ведь знаешь, мой отец в банке работает», «Он у меня фирмач», «У нас тачка – улет», «После сессии отец обещал путевку на Канары купить».

В нашем педагогическом институте на занятиях все чаще стали твердить о плохом воспитании в неполных семьях. Беспризорные дети на вокзалах и в ночлежках как следствие неполных семей. А те, с которыми мамаши все-таки справляются, вырастают с комплексами – неполноценные члены общества! Меня это стало доставать. Еще не повзрослев, я приставала к маме: «Как же так случилось, что вы разошлись?»

– В чем дело? – стала спрашивать я.

– А что, собственно, тебе не хватает? С деньгами у нас все нормально.

Я знала, что отец до сих пор переводил деньги на мой личный счет. Но мама начинала сердиться всякий раз, когда я заводила разговор об отце.

– Зачем он тебе?

– Хочу, чтобы был. – Я настаивала на объяснении.

– Зачем?

– Как у всех!

– А, вот оно в чем дело!

Ну, чтобы мама не подумала, будто у меня комплекс, рассказала, что недавно прочла книжку про Мэрилин Монро. Оказывается, она была нежеланным ребенком. И всю жизнь от этого страдала. Мечтала увидеть своего отца. Не верила, что ему не хочется посмотреть, как она выросла и какой красавицей стала. Она надевала свои лучшие наряды и воображала, как однажды незнакомец постучит в дверь и скажет: «Я пришел за тобой, моя доченька!»

– Пришел? – Мама даже прослезилась от моего рассказа.

Я помотала головой:

– Так и не дождалась.

– Ты не думай, папа тебя любил и очень хотел, чтобы ты родилась. Просто у нас с ним не сложилось.

– Ты жалеешь?

– Что теперь жалеть, столько лет прошло! – В сердцах мама махнула рукой, и я поняла, что она его еще любит. – Ты ведь взрослая, догадываешься, что у меня есть... – Мама помедлила.

– Любовник Алик, – подсказала я.

Мама с ним по воскресеньям встречалась, иногда даже оставалась на ночь. Или приглашала к нам, когда я у бабушки ночевала. Они с тетей Лелей мне всегда рады были. Поставят раскладушку на кухне и про прошлую жизнь рассказывают. Интересно! Тетя Леля о том, как фильмы снимала с самим Лихановым! Даже на его роман с бабушкой намекала. Он, конечно, давно умер, и жена его Маровская тоже.

Теперь современные артисты выносят свою личную жизнь на общественное обсуждение. Про них в журналах пишут. Про все, про все. И у кого какие любовницы и дети внебрачные. Это раньше неприличным казалось. Все скрывали. А сегодня на снимке в солидном журнале втроем снимаются: в середине престарелый папаша семейства, справа старшая жена, слева младшая... любовница, с ребенком на руках. Папаша умиленно смотрит на потомство. Старшая жена контролирует младшую, чтобы к другому не сбежала.

Если бы бабушка Василиса в наши времена с таким, как Лиханов, тусовалась, весь бы мой курс мне завидовал! А я бы в лучах его славы купалась, как правнучка от внебрачной дочери.

Бабушка считает, что в сторону артистов даже смотреть нечего. Ни-ни! С ними жизнь нечеловеческая. И тетя Леля ее поддерживает.

С Аликом мама меня не знакомит. Бабушка Василиса, когда спрашиваю, только рукой машет.

– Пригласи его к нам, познакомимся, может, он с нами будет жить, – предложила я маме.

Мама неуверенно покачала головой, но все-таки однажды мой каприз выполнила.

Поздно вечером в нашу квартиру позвонили. На пороге стоял крепкий белобрысый мужчина. Вполне солидный, с портфелем и в плаще.

– Здрасьте, девчонки, – изрек белобрысый и подал маме увядший цветок. – Не возражаете, я пройду, – сказал он, потому что я стояла на входе, как бронепоезд. Он, легко приподняв меня, переставил на другое место, сунул в руки плащ и прошел в комнату.

– Не возражаем, – запоздало отозвалась я и добавила: – Располагайтесь.

Он расположился за столом. На часах стукнуло одиннадцать.

– Ну что, девчонки, поужинаем? – потирая руки, проговорил он.

Мама неловко засуетилась. А я села напротив и, подперев руками подбородок, уставилась на Алика. Выглядело это немного нахально. Но он, чувствовалось, тоже не из робких.

– Выпьем что-нибудь по случаю нашего знакомства? – все-таки первым, не выдержав моего взгляда, предложил он.

– Выпьем, – согласилась я, продолжая рассматривать белобрысого.

Алик был с гладким, откормленным лицом, накачанный, с бицепсами спортсмена – прямо гимн здоровому телу, как говорят, настоящий олимпийский бог.

Тарзана чем-то напоминает, с извилинами плоховато, и внешне, если честно, ничего из себя. Такие должны нравиться всем женщинам. А главное, видно, что ему все по барабану, ничего не берет в голову.