Кара небесная, или Стикс-2
Шрифт:
В этот момент в палату вошел лечащий врач в сопровождении медсестер и строго сказал:
– Обход. Покиньте помещение.
– Когда я могу с ней поговорить?
– Я не хочу с тобой разговаривать, – вяло заявила женщина, лежащая на кровати. – Нам не о чем говорить.
– Вы слышали?
– Но…
– Покиньте палату.
– Я кое-что обещал ей купить.
– Внизу расписание. Приемные часы. Ознакомьтесь и приходите, когда положено. Необязательно заходить в палату. Можете оставить передачу у нянечки. Кстати, больной не все можно.
– Сигареты… – тихо сказала она.
– Милая, какие сигареты в твоем положении? – укоризненно посмотрел на нее лечащий врач. – Ты хочешь родить здорового ребенка?
– Родить?
Он с недоумением посмотрел на нее. Что происходит? Либо она на самом деле ничего не помнит, либо…
– Я что, беременна?
– А… на каком она месяце?
– Вы уйдете, наконец? – разозлился врач.
– А с вами я могу поговорить?
– Приходите вечером. А лучше завтра.
Ничего не оставалось, как уйти. Во всяком случае, она жива-здорова. Но – сигареты? Ключи от машины
На улице у дверей районной больницы он столкнулся с Серегой, старлеем. В чем дело? Коллега отводит глаза, вяло жмет руку:
– Здорово.
– Ты здесь какими судьбами?
– Да так, – мнется старлей.
– Понятно. Мимо проходил. На работу огородами. Но правильно русская пословица гласит: бешеной собаке семь верст не крюк. Не крюк, Серый?
– Все шутишь.
– Да мне, знаешь, не до шуток нынче. Говори прямо: ты к Лесе?
– Да. К ней.
– Зачем?
– Видишь ли… Дело об убийстве Нахрапьева передали мне.
– Показания хочешь снять? Но она же ничего не помнит!
– У меня план оперативно-разыскных мероприятий, – мямлит Серега. – Ну че, тебе объяснять надо?
– Понятно: по заданию действуешь.
– Видишь, ты все понимаешь. Ну, я пойду?
– Идите, старший лейтенант Серов!
– Есть!
Значит, у них план. Капитан Свистунов отстранен от расследования, потому что он – лицо заинтересованное. Что они задумали? Внутри все холодеет. У него плохое предчувствие. Надо Серегу расколоть. Узнать, чего они хотят от Леси.
Полдень
В полдень Петр Иванович уже в коттедже Ладошкина. Помявшись, тот вдруг говорит:
– У нее в сумочке были ключи от машины.
– Какие ключи? – Он в упор посмотрел на Алексея Петровича.
– От «Мерседеса» Саранского. Они были в сумочке у кассирши из супермаркета.
– И как они там оказались?
– Я не знаю.
– А что вы вообще знаете, Алексей Петрович?
Ладошкин молчит. И Зайцев принимается за женщину:
– Оля?
Она не реагирует. Та, вторая, тоже была сегодня утром вялая, ко всему безразличная. Возможно, это последствия действия «Стикса», которому обе они подверглись. Апатия. А как насчет памяти? Положил на стол перед ней фотографию Саранского:
– Кто это?
Она посмотрела на фото и вздрогнула. Прошептала:
– Ваня…
– Выходит, не все так безнадежно, а? Вы вспомнили имя мужчины, с которым жили.
– Она от него беременна, – встрял Ладошкин.
– Беременна? Что же вы, Ольга, молчали о своем интересном положении?
– Я об этом ничего не знаю.
– Как так? – взвился Ладошкин. – А кто за тестом на беременность ездил? Без конца в аптеку бегал? А твои капризы? Хочу есть, хочу пить! Ах, останови машину, меня тошнит! Ты ж сама сказала: гормоны!
– Выходит, забыли, Ольга, – мягко сказал Зайцев. – Но ничего. Мы пригласим к вам сегодня опытного врача-гинеколога. Он вас осмотрит. Значит, отца вашего ребенка зовут Иваном. А фамилию не припомните?
– Вроде бы… Александрович.
– Я сказал фамилию.
– Нет.
– Что нет? Не помните или не скажете?
– Я не хочу гинеколога! Я хочу пластического хирурга! – закричала она.
– Оля, успокойся, – опять вмешался Ладошкин. – Хочешь сигарету?
– Я не курю! Отвяжись!
– Вот видите? – пожаловался ему Ладошкин. – А раньше курила!
– Может быть, она бросила курить, потому что беременна?
– Ха! Да она же законченная эгоистка! Ей до ребенка дела нет! Она меня им шантажировала! Мол, я тебе бумаги, а ты признаешь себя отцом. И нас здесь пропишешь. В этом доме.
– Вы так говорили, Ольга?
– Нет! Не помню! Чтобы я хотела замуж за этого? – Она презрительно посмотрела на Ладошкина. – Еще чего!
Тот мгновенно обиделся:
– Нет, вы слышали? Кто бы говорил! Да я бы и сам на тебе никогда не женился!
– Алексей Петрович, держите себя в руках. Женщине нужен врач. Мы проясним историю с беременностью. А пока… У меня к вам поручение. Давайте пройдем в другую комнату. А вам, Ольга, надо прилечь.
Она бросила на него злой взгляд. Глаза без ресниц и бровей выглядели жутковато. А пластырь, которым был заклеен ожог на щеке, искажал лицо до неузнаваемости. Сейчас ее и мама родная не узнала бы. Где холеная красавица-блондинка? Опаленные волосы пришлось коротко остричь, на голове теперь пепельный ежик. Уже проглядывают темные корни. Оказывается, блондинка-то она крашеная. Чтобы женщина добровольно решила так себя изуродовать? Во имя чего? Нет, не ляжет она щекой на раскаленную каменку, даже если ей пообещать миллионы. Ее главный капитал – это красота. Вот в руки пластического хирурга отдастся запросто. Ради той же красоты. Психология красивой женщины вещь тонкая. Она живет в своем, особом мире. И спускаться с небес на землю ей не резон. Она предпочтет смерть уродству. Значит, ожог на щеке не ее рук дело.
– Ну, что, идем?
Ладошкин стоит в дверях и смотрит на него:
– Да, конечно.
Это сейчас гораздо важнее, нежели разбираться в чувствах Ольги. Скорее всего, произошел несчастный случай. А для кого-то счастливый.
Они с Ладошкиным идут в рабочий кабинет Алексея Петровича, где стоит компьютер.
– Присаживайтесь, – предлагает Зайцев и сам усаживается на стул перед монитором. – Просьба моя состоит вот в чем. Я слышал, Алексей Петрович, что вы человек ученый.
– Да что там, – сопит Ладошкин, но ему приятно.
– Не скромничайте. Два высших образования. Свободное время проводите в библиотеке. Это в наше-то время, когда есть Интернет!
– Там запах особый, – откровенничает Ладошкин. Вот что значит сделать человеку комплимент. – Книгами пахнет. Знаниями. Мне нравится работать в читальном зале. Интернетом я тоже, разумеется, пользуюсь, но…
– В
библиотеку я вас отпустить не могу. Ваше рабочее место теперь здесь, – указывает он на монитор. – Разве что в крайнем случае, когда других вариантов не будет. И то в сопровождении надежной охраны. Вы меня понимаете? Вот и отлично! У вас отныне много свободного времени. Поработайте на меня.– А что вам нужно? – мгновенно насторожился Ладошкин.
– Информация. Все о двойниках. Эти женщины, я имею в виду Ольгу и кассиршу из супермаркета, удивительно похожи, хотя и не родственницы. Вы должны сделать подборку. Что об этом пишут? Теория и практика. Научные статьи, если таковые имеются.
– Я полагаю, этим занимается генетика, – пожевав губами, говорит Ладошкин. – Генные инженеры. Но это, скорее всего, околонаучные статьи. Или откровенная чушь. Фантастика.
– А вы поищите.
– Это, полагаю, простое совпадение. Мало ли на свете похожих людей?
– Я думаю, немало. Не случайно ведь проводят конкурсы двойников известных людей. Но мне кажется, наш случай особый. Что мы знаем о человеке? О его возможностях? Разве мало в нашей жизни происходит странного и непонятного?
– Резонно. Но сразу предупреждаю: я скептик.
– Это хорошо. Мне нужна достоверная информация и анализ прочитанного. Подготовьте справочку. Научный доклад. Называйте это как хотите, – усмехается Зайцев.
– Значит, я получаю доступ в Интернет?
– Хотите сказать, что теперь у вас появится связь? И кого позовете на помощь? – Зайцеву смешно. Давай, строчи жалобы, парень. Самое время.
– Я хочу сказать, что не могу работать, когда кто-то стоит у меня за спиной.
– Никто не будет стоять, – заверил Петр.
А Ладошкин, кажется, обрадовался. Сидеть без дела утомительно, особенно когда у дверей твоей комнаты дежурит круглосуточная охрана. Что бы ты ни сделал, они это фиксируют. И контролируют каждый шаг. Каждый день на стол Петра Ивановича Зайцева ложится подробный отчет и записи разговоров Ладошкина и Ольги. И он их прослушивает, то и дело возвращаясь к наиболее интересным моментам. «До каких пор это будет продолжаться?» – постоянно жалуется Алексей Петрович. Ответ неизменен: «До тех пор, пока не найдется «Стикс». И разумное объяснение тому, что произошло в сауне. Это само собой.День двенадцатый
Утро
Засыпал Руслан под рев младенца, из дома выходил под него же. Женщины с ночи пытались успокоить орущее дитя, теща даже читала молитву от сглаза и прыскала заговоренной водой на крохотное личико внука.
– Мракобесие, – буркнул он, и женщины тут же зашикали.
– Может, сам попробуешь? – с иронией спросила жена.
– А врача вызвать не пытались? Может, он заболел? – предположил Руслан.
«Он» – это ребенок. Сын. Все еще без имени. Руслан заскочил вчера домой, после того как посетил Лесю в больнице, и тут же получил:
– Где молоко? Где картошка? Тебя за чем в деревню посылали?
В общем, иди ты, старче, обратно к синему морю. Пришлось ехать в Первомайское, где недовольная мать молча швырнула на землю перед ним лопату и демонстративно ушла в дом. Все им недовольны.
Ночевал в городской квартире – как говорится, хрен редьки не слаще. Там скандал, и тут скандал. Ну, забыл он про картошку. Полночи не спал, ребенок все никак не унимался. Утром пошел на работу, голова раскалывалась. По дороге обогнал женщину, чья фигура показалась знакомой. Обернулся: Инна Александровна Мукаева в огромных солнцезащитных очках, похожих на глаза стрекозы. А день-то пасмурный. Того и гляди, дождик пойдет. Мода, что ли, такая? Молодится гражданка Мукаева, не хочет стареть.
– Здравствуйте, Инна Александровна.
– Руслан! Ты на работу?
– Да.
– Значит, я к тебе. Вместе пойдем.
– Ко мне? – удивился он.
И тут она сняла солнцезащитные очки. Нет, не моде следовала Инна Александровна, когда нацепила их в пасмурный, хотя и летний день. Под глазом у нее красовался огромный синяк. Да и волосы были собраны в прическу кое-как, а на лице ни грамма косметики. Он вспомнил городские сплетни. Мол, муж у Мукаевой зашибает. И спросил:
– Кто это вас? С мужем, что ли, подрались? Так мы его мигом привлечем за хулиганство.
– Да что вы все накинулись на Колю? – с досадой сказала она. – При чем тут муж?
– А кто это вас так… гм-м, отделал? – деликатно кашлянул он.
– Хотела бы я знать! Вот, иду к вам в полицию. Вчера написала заявление. Сказали, утром надо подойти. Был бы Ваня, весь город уже стоял бы на ушах! Он бы не допустил, чтоб с его матерью так обращались! Распустились без него! Я знаю, вы его нарочно не ищете! Не нужен он вам! Потому что вы все бездельники! – все больше расходилась она.
– Спокойно, спокойно. Скажите толком: что случилось?
– Что случилось! Ограбили меня!
– Как? Когда?
– Вчера вечером. Позвонили из Нахаловки. Начальник-то в отпуске. Сказал: приди, Инна Александровна, бумаги забери. Голос какой-то странный. Но не перезванивать же? Я, говорит, с мобильного телефона жены звоню, мой разрядился. А я знаю номер ее сотового? Взяла документы и пошла.
– Через парк? – сообразил он.
– Разумеется! Так короче. Еще светло было. Я и не волновалась ничуть.
– Все правильно, кто станет связываться с матерью следователя Мукаева? А вдруг он вернется?
– Не смешно, – оборвала она. – В общем, иду по тропинке, и вдруг из кустов выходят трое. В темных куртках, а на головах маски-шлемы.
– Как в боевике, – усмехнулся он.
– Не язви. Все так и было. Я испугалась. Спрашиваю еле слышно: «Что вы хотите?» И тут один из них подскакивает и вырывает у меня из рук сумочку. И бьет при этом кулаком в лицо. Я, разумеется, закричала.
– А что было в сумочке?
– Как «что»? Я же сказала: документы!
– А деньги были?
– Немного. Две тысячи рублей. И мобильный телефон.