Кара небесная, или Стикс-2
Шрифт:
Обернулся резко: кто звонит?
– Хорошо, Андрей Романович. Я передам.
Серега положил трубку и сказал:
– Тебя следователь разыскивает.
– На предмет?
– Показания снять.
– Показания?!
– Ты ведь… э-э-э… Близкий друг Тимофеевой. А она под подозрением. В общем, объясняйся сам с прокуратурой.
– Я им сейчас объяснюсь! Так объяснюсь!
Он выругался и вылетел из кабинета, бухнув дверью. По дороге в прокуратуру слегка остыл. Их рассуждения были бы не лишены логики, если бы не газ в сауне. Уж, конечно, не угарный. Руслан не верил в то, что Леся застрелила Нахрапьева. Он слишком хорошо ее знал. Зачем ей это? Ванька десять лет мозги пудрил. Уходил, приходил, обещал жениться и тут же об этом забывал. Не убила же его. Прощала. И что такое после Ивана Нахрапьев? Эпизод в ее жизни, не больше. Чтобы убить, нужны сильные чувства. Нет, Леся в него не стреляла. Тогда кто?
Полдень
Зануду следователя сотрудники правоохранительных органов, да и все в городе, меж собой звали просто «Романычем». Романыч сказал, Романыч ушел «на задание», Романыч парит прокурору мозги. А Ванька Мукаев с иронией называл его «анычем», имея в виду каменную задницу своего коллеги. Тот предпочитал работу в тепле, у себя в кабинете, и терпеть не мог, когда его вызывали на место происшествия или приходилось ехать на следственный эксперимент, на допрос в СИЗО. Тянул резину, требовал всех к себе и закрывал дела для передачи в суд с явной неохотой. Папочки у него были в идеальном порядке, Романыч так холил их и лелеял, что расставался с грустью, вздыхая и облизывая тонкие сухие губы.
– «Ром» давно прокис и превратился в уксус, остался «аныч», – язвил Ванька. Разумеется, неприязнь была взаимной.
– Ваш Мукаев когда-нибудь доиграется, – морщился Романыч. – Посадят его.
– Был бы ты прокурором, так бы и сделал.
– Да! Таким людям в прокуратуре не место! Вот из-за таких, как Мукаев, про нас и пишут всякое! А мы – честные и порядочные люди.
«Честный и порядочный человек» за тридцать лет работы в р-ской прокуратуре умудрился ни разу не засветиться что при той системе, что при этой, надо отдать ему должное.
Но у него, Свистунова, тоже есть тормоз: уголовное дело. Убийство Александра Нахрапьева. И он идет объясняться в прокуратуру. Неприязнь к Романычу передалась ему от лучшего друга. И вот он идет к зануде на допрос! Показания у него, видите ли, хотят взять!
Рывком распахнул дверь и услышал:
– Я занят.
Романыч сидел в кабинете один и любовно разглаживал какой-то листок. Перед следователем лежала раскрытая папка. Видимо, готовился подшить к делу результат экспертизы.
– Капитан Свистунов, которого вы так долго добивались, прибыл для дачи показаний! – отрапортовал Руслан.
– Ну, кто вас добивался, – поморщился Романыч. – Приглашали. Я звонил с утра вашей жене, Елена Сергеевна любезно сказала, что вы пошли на работу. Проходите, садитесь.
Следователь со вздохом убрал листок в папку, а папку в стол. И, облизнув губы, приступил к неприятному:
– Я прошу, Руслан Олегович, отнестись с пониманием ко всему происходящему. Назовите вашу фамилию, имя, отчество, год рождения, занимаемую должность.
– По протоколу, значится, – ощерился он. – Вот не думал, что когда-нибудь до этого доживу! Что, находясь на страже закона, от него же и пострадаю!
– Хватит паясничать! Я же вас просил.
– Отнестись с пониманием? Что, и в суд вызовете?
– Обязательно.
– Я должен свидетельствовать против любимой женщины? Категорически отказываюсь!
– Отказ от дачи показаний карается… – забубнил следователь.
– А мне плевать! Карайте!
Подозрительно посмотрев на него, Романыч промямлил:
– А не находитесь ли вы в состоянии…
– …алкогольного опьянения? Два дня, как не нахожусь. Завязал. Запишите.
– Это следствие не интересует. Пьете вы или не пьете, лишь бы являлись в указанное место в указанный срок.
– К примеру, на х… когда посылают.
– Что вы себе позволяете! – взвился Романыч. Все-таки вывел следователя из себя. Добился. Надо его сдернуть, иначе запутает. Романыч крючкотвор. Его методы тоже всем известны: плести паутину, ловить на нестыковках, на мелочах. И путать, путать, путать… – Я требую уважения к закону и… ко мне.
– Ха! Уважения! Уж я-то знаю, как вы дело шьете!
– Что значит «шьете»?! Выбирайте выражения, Свистунов! И потом… Нечего на меня собак вешать. Ваш Мукаев этим, что ли, не занимался?! Рукоприкладствовал на допросах! Все знают!
– Так он бандитов бил.
– Установить вину человека может только суд!
– Самый гуманный суд в мире! – дурашливо передразнил Руслан. – То-то у нас тюрьмы забиты. Хотите пополнить мною ряды? Я готов.
– Герой, – буркнул Романыч. – Ненадолго вас хватит, Руслан Олегович. В тюрьме таких быстро обламывают. Да вы и сами это прекрасно знаете. И вообще, я вас не для дискуссии вызвал. Будете отвечать на вопросы?
– Буду!
– Вы проходите по делу Нахрапьева свидетелем. Официально вас об этом предупреждаю.
– И бумагу дадите? Я знаю, вы мастер справки сочинять.
– Я вижу, Руслан Олегович, разговор у нас с вами не получается. Вы все еще чувствуете себя под защитой офицерского мундира. Думаете, начальство вас защитит. И напрасно. Готовятся материалы для служебного расследования. Драка в ресторане в рабочее время – это вам не шутки.
– У меня был обед.
– Давайте перейдем к сути. Вы состоите в близких отношениях с гражданкой Тимофеевой Олесей Владимировной, которая отныне является главной подозреваемой в деле об убийстве Александра Нахрапьева.
– А в деле о покушении на жизнь самой гражданки Тимофеевой кто является главным подозреваемым?
– Это был несчастный случай. В преступной халатности обвиняется истопник. Будьте уверены: он свое получит. Но к убийству гражданина Нахрапьева он не имеет никакого отношения. Потому что его в домике для отдыха на момент совершения преступления не было, – с явным сожалением сказал следователь.
– Хоть в этом повезло, – усмехнулся Руслан.
– Попрошу без комментариев, – поморщился Романыч. – Не отвлекайтесь, Руслан Олегович. Вы знали о том, что Тимофеева и Нахрапьев состояли в интимных отношениях?
Соврать?
– Не спешите отвечать на вопрос. Соседка Тимофеевой, Пуговкина Алевтина Петровна, показала, что между вами и Нахрапьевым на лестничной клетке второго этажа, где расположены их квартиры, состоялась драка. Это было… Э-э-э… Момент, у меня записано. – Романыч неторопливо стал листать дело.
– Она в глазок, что ли, смотрела? Пуговкина? – со злостью спросил Руслан.
– Внимание Алевтины Петровны привлек шум на лестничной клетке. Вы признаете этот факт?
– Шум? Признаю! Ну, дал я ему в морду!
– За что?
– Мне не понравился цвет его галстука.
– А может, вам не понравился букет, который он принес гражданке Тимофеевой?
– Она что, и букет видела в глазок? Пуговкина?
– Гражданка Пуговкина отмечает неоднократное посещение гражданки Тимофеевой гражданином Нахрапьевым.
– Вы меня замучили всеми этими гражданами. Я-то не сижу в засаде у глазка сутки напролет, наблюдая за тем, кто приходит к молодой и красивой соседке.
– Драка была, Свистунов?
– Была, – неохотно признался он. Черт бы побрал эту Пуговкину! Ну, держись у меня, Алевтина Петровна!
– Значит, вы ее ревновали? Тимофееву? Значит, они были любовниками?
– Я им свечку не держал.
– За что тогда били?
– Для профилактики. Чтобы не пришлось держать.
– Ну хорошо. Этот факт мы установили. Драка была.
– Тогда, согласно вашей логике, подозревать в убийстве надо меня, а не Лесю. Я же ему морду бил.
– У вас алиби. Вы в момент убийства были на работе, – с сожалением сказал Романыч. – Тому есть много свидетелей. Пошли дальше. Зачем вы отдали на экспертизу все баллончики, которые нашли в домике для отдыха в сумках присутствующих там женщин? Кстати, в одном обнаружен дезодорант, в остальных – лак для волос. Зачем вы это сделали?
– Просто так.
– Эксперт в недоумении. Что вы искали в баллончиках?
– Ничего не искал.
– А почему кричали: «Не трогать?!!» Если вы проводите параллель со случаем в Нахаловке… Я имею в виду следователя Мукаева, – поморщился Романыч. – То это не подтверждается. Мы имеем дело с отравлением угарным газом.
– Это я уже понял.
– Пошли дальше. Пистолет. Где вы видели его в последний раз?
– В комнате отдыха, на столе, в белом полотенце.
– Где вы видели его в последний раз до этого?
– На столе у себя в кабинете. Без полотенца.
– Кто его принес?
– Следователь Мукаев.
– Когда принес?
– Я не помню точную дату. На следующий день после того, как мы ездили в Горетовку на труп.
– Значит, незадолго до своего исчезновения. Я имею в виду его повторное исчезновение, и, судя по всему, окончательное, – с удовлетворением сказал Романыч. – Значит, оружие нашлось. А потом оказалось в бане, где отдыхала с любовником гражданка Тимофеева. В тот день, когда следователь Мукаев исчез повторно, его видели у дома, в котором проживает означенная гражданка. Этот факт мы тоже установили. Больше вопросов я к вам пока не имею.
– Да куда уж больше! Пистолет и мотив! Но на нем отпечатки пальцев не той женщины, что лежит сейчас в районной больнице.
– Она убила Нахрапьева и обтерла рукоять оружия тем же полотенцем. Потом подложила в шкафчик, в личные вещи гражданки Маркиной.
– Значит, вам во что бы то ни стало надо доказать их связь. Нахрапьева и Леси. И найти повод для ссоры. Постойте-ка… Вы хотите доказать, что они поссорились из-за меня!
– Не надо так волноваться, Руслан Олегович. Распишитесь в протоколе.
– Не буду я под этим расписываться!
– Я все записал слово в слово, как вы говорили. Да вы прочитайте.
– О черт! Черт!
И драку приплели! Черт его дернул! Но кто знал, что к глазку в этот момент прилипла Алевтина Пуговкина? Если бы Нахрапьева не застрелили, все ограничилось бы сплетнями. Но им надо на кого-то повесить труп. О черт!
Он, стиснув зубы, расписался в протоколе.
– Ну, вот видите, Руслан Олегович, как все легко и просто, – с удовлетворением сказал следователь. – И что вы, собственно, так разволновались? На днях мы проведем судебно-психиатрическую экспертизу гражданки Тимофеевой, которая наверняка признает ее невменяемой. Она ж память потеряла. Ей теперь лечиться надо. Долго лечиться.
– Но в сауне-то она была вменяемой, – со злостью напомнил капитан.
– Сумасшедших, Руслан Олегович, не судят. Их отправляют на принудительное лечение. У нас в районе с этим все в порядке. Лечиться она будет долго, до полного и окончательного выздоровления, которое, я уверен, наступит не скоро. Если вообще наступит.
– Издеваешься, да? – догадался он.
– А нечего хамить, – злорадно сказал Романыч. – Посмотрим, как вы теперь погусарите, не прячась за широкой спиной следователя Мукаева, которому все сходило с рук. Как из табельного оружия будете по воронам палить, уважаемых людей в Нахаловке бить по лицу, в окна по ночам лазить к чужим женам
– Ба! Да ты завидуешь!
– Превратили Р-ск черт знает во что! А прокуратуру в балаган!
– Ладно, я посмотрю, как ты запоешь, когда тебе на голову свалится маньяк. Или у «уважаемого человека» из Нахаловки особо уважаемую тачку уведут. Прямо из-под уважаемого окна. И ты с ним будешь уважительно объясняться. Когда в балагане, как ты говоришь, показатели резко пойдут вниз.
– А вот этого вы не дождетесь. И вообще, допрос окончен, протокол подписан. Идите себе, продолжайте отдыхать. Вы же в отпуске. Я вас больше не задерживаю, Руслан Олегович. И дверью, пожалуйста, не хлопайте. Избавляйтесь от вредных привычек. Вам это пригодится, когда
будете искать работу.Дверью хлопать он не стал. Хотя настроение было испорчено. У них есть оружие и есть мотив. Леся ничего не может сделать, потому что ничего не помнит. Она не может сказать, что произошло в сауне и кто на самом деле застрелил Нахрапьева. Это должен выяснить он. Надо ехать в Москву. Опросить свидетелей. Тех самых сотрудников супермаркета, которые в тот день отдыхали в сауне.
А вдруг?Вечер
– Я вижу, Алексей Петрович, что вы с энтузиазмом взялись за работу, – сказал Зайцев широкой спине Ладошкина, не отрывающего взгляда от монитора.
– А это занятно, – ответил тот экрану.
– Нашли что-нибудь интересное?
– Угу.
– Распечатайте, – кивнул он на принтер.
– Я пока только собираю информацию. Ее еще надо отсортировать и подготовить справку.
– Что ж. Не буду вам мешать.
Беседовать с Ладошкиным он не будет. Есть занятия и поважнее. Вчера вечером он получил образец для сравнительной генетической экспертизы: несколько волос Инны Александровны Мукаевой. Сегодня утром они были отправлены в лабораторию.
Недавно приехал врач, чтобы осмотреть Ольгу. Они сейчас в спальне на втором этаже. Настало время их побеспокоить. Закрыл дверь кабинета, в котором работал Ладошкин, и увидел, как по лестнице спускается врач. Спросил:
– Ну, что с ней?
– Нервное и физическое истощение. Нужно нормальное питание, витамины. И никаких диет!
– А какой срок?
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду ее беременность.
– О чем это вы? И в помине нет!
– Вот как?
– Я выписал ей лекарства. Рецепт на столе. Пройдет время, и все наладится. Месяц-другой.
– Сколько я вам должен за визит? – Петр полез в карман за деньгами.
Когда за врачом закрылась дверь, поднялся наверх к Ольге. Она лежала на кровати лицом к стене.
– Я могу с вами поговорить? – спросил Зайцев, плотно прикрыв дверь.
– Я устала…
– Понимаю. Но разговор серьезный.
– Оставьте меня в покое!
– Ведь вы не Ольга.
– Откуда вы знаете? – Она резко села на кровати.
– Догадываюсь. У вас изменились привычки. И вы не беременны.
– Откуда вам известно, что Ольга беременна?
– Она неоднократно говорила об этом своему сожителю. Я имею в виду Ладошкина.
– Она от него беременна?
– Нет. От другого человека. И мне теперь понятно, почему вы знаете его имя-отчество и как он выглядит. После того как я съездил в Р-ск, – она вздрогнула, – я многое понял. Давайте поговорим откровенно. Я вижу, с вашей памятью не все так безнадежно. Та женщина, что была с вами в сауне, чувствует себя гораздо хуже. Оно и понятно. Она находилась там дольше. А вы выбежали практически сразу.
– Почему вы думаете, что я вас обманываю? – Голые, без ресниц глаза смотрели на него настороженно.
– Если вы боитесь, что не сможете дать то, что нам нужно, то вы правильно боитесь. Вы ведь ничего не помните о «Стиксе», потому что вообще о нем не знаете. Но есть человек, которому вы дороги.
– Вот как? И кто это?
– Не припоминаете?
– Если честно, нет.
– Да это и неважно. Главное, что он есть. И нам он тоже пока нужен. Потому что у него имеется ценная для нас информация. И по этой причине вы пока побудете здесь, в этом доме. Даже если вы и не Ольга. Леся, да?
– Ну, допустим.
– Я буду по-прежнему звать вас Ольгой. Этот разговор пока останется между нами. Ладошкину тоже ничего не говорите. Отзывайтесь на имя «Ольга» и ведите себя, как прежде. Не припомните, кстати, как это случилось?
– Что случилось?
– Там, в сауне. Она на вас напала?
– Кажется. – Женщина наморщила лоб. – Я этого не ожидала. На какое-то время я отключилась. Меня привел в чувство ожог. Дикая боль.
– А почему она на вас напала?
– Я не знаю.
– Я, похоже, знаю. Ситуация для нее была критическая. Она планировала исчезнуть, спрятаться. Потому что она приговорена.
– Кем? – вздрогнула женщина.
– У нее есть вещь, которая ей не принадлежит.
– Этот… «Стикс», да?
– Запомнили?
– Меня же без конца об этом спрашивают! – пожаловалась она. – Но я ничего не помню! Не понимаю, чего от меня хотят!
– Успокойтесь. Больше не будут спрашивать.
– А этот человек… Он меня заберет?
– Я думаю, да, – улыбнулся Зайцев.
– Но я же такая страшная! Мне нужна пластическая операция! Скажите, у него есть деньги?
– Вряд ли.
– Боже! Боже мой! – зарыдала она, уронив голову на колени. – Как же я буду теперь жить?! Как?!! Я этого не хотела!!!
– Да, вам не повезло, – спокойно сказал он. – Не повезло в том, что вы оказались на нее так похожи. Хотя уже не похожи. У вас шрам на щеке. Теперь вас ни с кем не спутаешь.
– Замолчите!
– Жизнь длинная, Леся. Кто знает, как все повернется? Ситуация сложная, но не безнадежная. Может статься, вы и добудете деньги, сделаете пластику, вновь станете красавицей.
Она перестала плакать, отняла руки от лица, сверкнули яркие, цвета морской волны глаза.
– Не сомневайтесь, я что-нибудь придумаю!
– Вот видите! Вы – боец. Это хорошо. Я вам даже симпатизирую, честное слово. Но симпатии симпатиями, а работа работой. Отдыхайте. Сегодня вас больше не побеспокоят.
Он вышел из спальни, аккуратно прикрыв за собой дверь. Момент истины. Это не та женщина. Не Ольга. Но надо это доказать. Если та придумала комбинацию в сауне, нужно это доказать. Собрать информацию. На слово ему никто не поверит. Придется идти в магазин. В супермаркет, где работала кассирша, чтобы доказать , что это не Ольга.
И еще один момент: убийство Нахрапьева. Кто-то же его застрелил. Ладошкин утверждает, что Ольга. Но если в спальне сейчас не она, то…
Нужен мотив. Это могли сделать три человека: кассирша из супермаркета, Ольга или… Ладошкин. Алексей Петрович тоже мог убить, потому что пистолет в домик для отдыха принес именно он. А вот кассирша об оружии не знала. Кто из них застрелил менеджера по персоналу и за что? И почему все пошло не по плану?Ночь
Воровато оглянулся на дверь: закрыта ли? Что ж, Петр Иванович слово сдержал. Никто его не беспокоит во время работы. Крепкие здоровые парни, все, как один, спортсмены, а мозгов – с грецкий орех. И сам начальник ненамного умнее. Оставил ему даже не лазейку, а окно в мир! Доступ в Интернет! Или он думает, что у Леши Ладошкина память плохая? Среднестатистическая? А Алексей Ладошкин помнит более ста телефонных номеров и много другой ценной информации держит в голове. Ему красный диплом дали не за красивые глаза и не за папины деньги. Он его честно заработал. Мобильный телефон, который они отобрали, пусть оставят себе на память. И записную книжку тоже. Вся информация у Леши не в блокноте – в голове.
Еще раз оглянулся на дверь и забарабанил по клавиатуре:«Уважаемый Павел Эмильевич!
Эти люди захватили меня в заложники. Держат в коттедже, мне принадлежащем, у дверей круглосуточная охрана. Заставляют на них работать. Хорошо, что у меня есть выход в Интернет! Позвонить не могу, телефон забрали. В доме полно жучков. Следят за каждым моим шагом. Они хотят получить от меня записи Ивана, о которых я понятия не имею! У меня их нет, я вам уже говорил.
Сделайте все возможное, чтобы вытащить меня отсюда. В полицию обратиться не могу по причинам, хорошо вам известным. Начальника их зовут Петром Ивановичем. Машин у них две, номера прилагаю.
Передайте привет Альбине Робертовне, надеюсь, она меня еще помнит.
Помогите мне!!! Взамен все, что угодно!!!
Алексей ».Отправив по электронной почте послание, он почувствовал себя немного лучше. Нет, Эмильевич его не бросит. Леша Ладошкин ему еще пригодится. Почту просматривает секретарь, сортирует и наиболее важную информацию передает заму. А тот уже докладывает начальнику. Разберутся. Завтра Павел Эмильевич получит его сообщение.
Выключил компьютер. Пора спать. Его место в гостиной, на диване. Эта дрянь, из-за которой его, собственно, и мучают, залегла в спальне на втором этаже. Провела его. Но каким образом? До сих пор он не в состоянии этого понять. Ведь не было ничего! Каждый раз тщательно обыскивал ее сумочку, он отслеживал все контакты. И вдруг откуда-то выплыл «Стикс». Диск с записями Саранского существует. Сто процентов. Но где он? Где?
В холле Алексей наткнулся на охранника. Поспешно сказал:
– Я иду спать.
Тот молча посторонился.
Ладошкин завалился на диван, не раздеваясь, и закрыл глаза. Поскорее бы все закончилось! Подумал и поежился. Чем закончилось? Ну, найдут они диск. А с ним что? Рассчитывать можно только на Эмильевича. На то, что тот примет правильное решение. И в его пользу.День тринадцатый
Утро
Первый визит Руслана Свистунова оказался неудачным, в супермаркете работала другая смена. В следующий раз он подгадал так, чтобы перехватить их в конце рабочего дня. Хорошо, что его все запомнили. Он руководил опергруппой, выехавшей в дом отдыха «Лесное» на место происшествия. Объяснений не потребовалось. И хотя все так устали под утро, что едва держались на ногах, согласились задержаться.
– А то поедете в Р-ск в прокуратуру, – припугнул он.
Ехать в Р-ск не хотел никто.
– Лучше уж здесь, – робко сказала одна из женщин.
– Где бы нам расположиться?
– У нас есть зал, где принимают гостей.
– Зал?
– Небольшой. Рядом с переговоркой. Поставщики ведь приезжают. Мы их потчуем. У нас своя пекарня. Пончики исключительные!
– Хорошо. Давайте пончики. Хотя, я думаю, вы их не пончиками потчуете.
Женщины начали переглядываться и хихикать. Прошли по коридору в левое крыло здания и поднялись на второй этаж.
– Глаза слипаются, кофейку бы попить, – жаловались женщины.
Зал и в самом деле был небольшой, но уютный. Пока все суетились, организовывая кофеек, он осматривался. С утра было тихо, пахло кофе и сдобой.
В зал заглянула дама в строгом костюме, властно спросила:
– Что здесь происходит?
Он отрекомендовался:
– Я по делу Нахрапьева. Из полиции.
– Кого?
– Вашего сотрудника, которого недавно застрелили.
– Ах, это… – поморщилась она. – Зал надолго не занимать. У нас гости.
– Часика на два.
– Хорошо, – кивнула дама и уплыла.
– Управляющая, – пояснил единственный мужчина в компании, который в суете вокруг стола участия, разумеется, не принимал. С чашками и тарелками бегали тетки.
– Тебя как зовут? – миролюбиво спросил Руслан.
– Василий.
– И какими судьбами занесло тебя, Василий, в «Лесное»?
– Так я ж с Викой, – смущенно сказал тот. – Вроде Сашка тоже со своей бабой собирался. Один бы я не поехал, нет.
– Вы с девушкой были в бассейне, когда это случилось?
– Точно!
– Хорошенькая, – подмигнул он Василию. – Одобряю. Твои показания я помню. Скажи мне вот что… Кто нашел труп?
– Я ж уже говорил. Буржуй.
– Ладошкин?
– Я не знаю, какая у него фамилия. Но кричать начал он. Потом в одном пиджаке выбежал на крыльцо и стал орать там.
– А кому он орал?
– Ну… кому-нибудь. На помощь звал.
– Что ж, это нормально. И помощь пришла?
– Да. Вбежали парни, стали рыться в вещах.
– Рыться в вещах? Ой, как интересно! И вас это не смутило?