Карантин в Гранд-отеле
Шрифт:
– Элдер… – сказал капитан. – Вы же знаете, что при допросах нельзя…
– Послушайте, господин капитан! Хеккер – это по моей части, я ведь работаю в отделе, который отвечает и за порядок в порту. Там приходится иметь дело совсем с другим народом, чем у вас в службе безопасности. Этот Хеккер другого языка не понимает…
– Прошу прощения… господин инспектор… Я признаюсь, что был там… еще перед рестораном… Но к велосипеду я и не притрагивался…
– Значит, запираешься?! – проговорил Элдер таким тоном, будто и впрямь его интересовал этот велосипед. –
– Это… это уже потом… Слипе сказал, что продаст меня, если я не помогу разобрать… Ну, я и разобрал, но продавать ничего не продавал… кроме фары и цепи… да и то за гроши…
– Слушай, Хеккер, ты мне надоел. Перебрался бы ты в английские колонии, там бы тебя полиция научила уму-разуму, а с меня хватит. Если ты пообещаешь, что навсегда уберешься с Явы, я отпущу тебя…
– И бить не станете?
– Это уже совсем другой разговор. Об этом мы поговорим после того, как ты мне скажешь, что тебе было нужно в сто втором номере.
– Так я же серьезно и не… Рука с ремнем шевельнулась.
– Я же серьезно… не делал ничего особенно плохого… Когда меня поселили в той каморке с шарманщиком, я несколько раз… залезал сюда, если… тут никого не было… И… воровал сигареты… Но денег ни разу не брал. А по вечерам я удирал из своей каморки и спал в сто втором, потому что…
– Откуда ты взял ключ?
– У меня есть отмычка…
– Откуда…
– Сам сделал, из стальной проволоки… Вы же сказали, что бить не будете!!
– Такого я не говорил. Ну, давай дальше.
– Это и все…
– Не лги! Как все было, когда там встретились мужчина и одна женщина…
– Я не…
– Что?!
– Я не отрицаю: однажды вечером кто-то пришел туда… Я еле успел спрятаться в шкафу. Видеть я его не видел, только слышал, как он расхаживает по комнате. Потом в дверь постучали, и вошла еще и женщина…
– О чем они говорили?
– Почти и не говорили. Мужчина сказал, зло так: «Что ты от меня хочешь?» А женщина прямо прошипела в ответ: «Я вас погублю… Когда Артур обо всем узнает, вам конец… И убежать отсюда не удастся…» Мужчина сказал: «Хочешь денег?» А она ему: «Нет! С этим ты опоздал, мерзавец! Ты думал, что тебе все сойдет! Так ведь? Я собой пожертвовала… Ненавижу эту Вилльерс…»
– А потом?
– Больше я ничего не слышал.
– Ты! Не лги, иначе…
– Больше я ничего не слышал.
Элдер знал людей подобного сорта. Знал, что Хеккер что-то скрывает, но знал и то, что он будет упрямо молчать, чтобы самому не впутаться в беду.
– Чем ты шантажировал этого Брунса?
– Я не…
– Ты снова?
– Я ничего и не отрицаю. Я забрался сюда, думал прихватить чего-нибудь пожрать. Какой-то голый тип выскочил и огрел меня по голове. Когда я пришел в себя, Брунс храпел без задних ног… я осмотрел комнату… и в ящике нашел письма… от какой-то дамы…
– Ты! – инспектор схватил Хеккера за шиворот и крепко встряхнул. – Снова лжешь, мерзавец!
Хеккер, однако, продолжал что-то скрывать. Элдер снова понял, что его старания напрасны. Хеккер
не будет говорить, потому что сейчас это выглядело бы как донос, а он лучше выдержит любые побои, чем станет доносчиком…– Ну, слушай тогда, подонок! Утром и вечером будешь являться ко мне в канцелярию, если хоть раз пропустишь – я тебя арестую. Понял?
– Понял, господин инспектор!
– Нам здесь больше нечего делать, господин капитан. Как только они вышли, в комнату вернулся Брунс.
– Ты хоть понимаешь, пиявка, что я мог запросто от тебя избавиться? – со злостью проговорил он и, вздохнув, закурил сигарету.
– Ничего подобного, – ответил Хеккер. – Я люблю хорошо пожить, а вы, как-никак, торгуете контрабандным оружием. Такие люди неплохо зарабатывают и малость помочь бедному шантажисту им ничего не стоит. Найдется чего-нибудь перекусить?
Похожий на мясника мужчина с измученным лицом мрачно вздохнул.
– Закажи у официанта все, что захочешь. Сукин сын. Хеккер не обиделся.
– Скажите, мистер Брунс, – спросил он, – что это с вами, что вы постоянно вздыхаете?
– Не твое дело. Ясно? Ешь и спи, а меня оставь в покое… Все равно долго ты мою кровь пить не будешь. Мне жить осталось самое большее несколько недель.
– Тоже неплохо, – по крайней мере о пенсии не надо заботиться. А почему бы вам подольше не пожить?
– Потому что не жилец я на этом свете. Хеккер закурил.
– Если б у вас не было такое желтое да измученное лицо, я бы сказал, что вы здоровы, как бык.
– Был… Когда-то… И не так давно. Торговать-то приходится с бандитами и пиратами, тут без здоровья не обойдешься. А теперь заткнись и оставь меня в покое. Не понимаю, чего ради я тебя терплю, когда и так меня прокляли и мне все равно конец…
– Ради того письма, наверное, что я у вас из письменного стола вытащил – это ж для вас верных десять лет тюрьмы…
Несколько мгновений они молчали.
– Чертовски мерзкая погода, – пробормотал Хеккер. – Старею… Раньше плевать мне было на муссон…
И он с огорченным видом проглотил кусок…
– Жри все, что хочешь, только оставь ты меня в покое, – хриплым замогильным голосом проговорил Брунс. Хеккер, однако, только сморщил покрытый потом лоб.
– Нет… что-то аппетит пропал…
– А что ты чувствуешь? – полюбопытствовал Брунс.
– Словно чем-то сжимает голову…
– Вот и у меня то же самое. И еще ногам холодно, а в глазах по временам словно точечки бегают.
Хеккер побледнел.
– А это самое… проклятие… не может быть заразным?
– Не думаю.
– Я ведь тоже… чувствую себя так, будто меня… прокляли.
– Очень даже может быть, – ответил Брунс – Если только мое проклятие могло подействовать…
Глава 33
Феликс отлично понимал, что в саду ему задерживаться нельзя… Прижавшись к стене, он пробирался по похожей на трясину, размокшей от дождя земле. Вот, наконец, окошко поменьше. Это не жилая комната.