Карат. Чёрное сердце

— Если ты про нос, друг мой, то чем он тебе не угодил? — как всегда, напевно и лукаво отозвался Карат, хотя, конечно же, все поняли, о какой «конечности» идет речь.

— Повякай мне еще, упырь членистоногий!

**********************

Дом Сумрака был простой, большой и теплый. Такой, каким был его хозяин.

Здесь было уютно всем и на всех хватило места, даже несмотря на то что все чувствовали себя неловко, оттого что стеснили хозяина, который явно привык к одиночеству.

— И думать об этом забудьте! Вы все наши дети! — только бурчал Сумрак на все наши извинения, но тут же улыбался так красиво и, наверное, даже немного смущенно. — Я всегда мечтал о большой семье. О том, чтобы здесь было шумно, весело и тепло. Поэтому и построил в свое время большой дом вместо небольшой хибары для меня одного… Но не всё получилось, как я мечтал.

— Это ты зря сказал, брат! — папа уже сидел на кухне, уплетая всё, что только нашлось готовое в подполе у Сумрака, который не пользовался холодильником, а по старинке хранил всё у земли. — Сейчас здесь будет шума хоть отбавляй! Сам еще в лес сбежишь!

Сумрак только рассмеялся в ответ, подмигивая Зои, которая уже вовсю осваивала кухню, пытаясь порадовать всех домашней едой после изнурительной ночи, украдкой вытирая слезы, где была радость от того, что все живы и все вернулись, и горе, потому что земля кричала от боли и страшных ожогов. И мы бы отдали всё, чтобы только помочь ей и залечить эти раны… но могли только мстить жестоко и отчаянно!

— Дочка, скорее иди в душ, пока ребята не вернулись, — обратился ко мне Сумрак, и я тут же отправилась в ванную, только обернулась на Карата, который незаметно подмигнул, словно пытаясь сказать этим, что он будет рядом и никуда не уйдет.

По крайней мере, не сейчас.

Но даже скинув с себя остатки одежды, от которой пахло гарью и сыпался пепел, и забравшись в прохладную ласкающую воду, я всё равно слышала только Карата, словно всё во мне отныне было настроено на особенную волну, ловившую всё, что касалось его одного.

Я слышала голоса Лютого и Сапфира на втором этаже. Слышала, как девочки говорят на кухне, убеждая маму Зои прилечь и поспать. Но лишь голос Карата звучал во мне четко и так, словно я всегда находилась рядом с ним, ощущая жар его тела и улавливая возможные эмоции, о которых не знал никто.

— Мия, дочка, твой муж устал. Займись им, а я уложу спать Гранита, — говорил Карат, забирая при этом, скорее всего, восторженно аукающего малыша на свои руки, чтобы дать возможность родителям побыть вместе и просто обнять друг друга после изнуряющего страшного дня.

Как ни странно, Мия была одной из первых, кто действительно искренне доверял Карату и любил его, даже несмотря на то что когда-то он пытался убить ее.

Теперь я знала, что если бы захотел убить, то он бы не медлил.

Он бы и Сапфира мог убить. Но не стал. Потому что хотел вовсе не этого.

Я быстро вымылась и вышла, облаченная в привычные штаны и тонкую майку, с мокрыми волосами, остановившись в коридоре, потому что по всему телу пронеслись мурашки от услышанного.

Карат пел.

Пел сказание о доблестном воине малышу Граниту, положив карапуза на свою грудь и обняв ладонями маленькое тельце.

Голос Карата завораживал и пленял своим тембром и терпкостью, отчего казалось, словно весь дом притих и вслушивался в эту песню.

Твердую, волшебную, пленительную и такую сильную.

Даже малыши не кряхтели и не шумели, впитывая в себя каждый звук, пропитанный духом и силой нашего рода.

Связь Карата и Гранита была какой-то особенной. Не поддающейся объяснению.

Малыш не просто слушал неведомые эмоции Карата, скрытые ото всех, он словно знал их наверняка каким-то своим особенным чутьем маленького чистого зверя.

Иногда мне казалось, что даже их сердца стучат в унисон. Такт в такт.

Связанные тонкой неведомой нитью не только родства, но и чего-то более загадочного.

Так могут любить и почитать только своих родителей. Трепет крохи, его восторг и счастье, которые он испытывал, стоило только Карату появиться дома, были настолько яркими и искренними, что это передавалось всем вокруг.

Завороженная и разомлевшая от этого голоса, я так и стояла посреди коридора, пока не заметила, что Карат видит меня, чуть улыбаясь и маня к себе пальцами, а я слишком устала, чтобы сопротивляться и строить из себя недотрогу.

Я молча прошагала до него, опустившись рядом на большом разложенном диване, где с легкостью могли бы уместиться сразу несколько Беров-мужчин, чтобы лечь рядом, уткнувшись кончиком носа в его жаркое плечо.

Это был мой маленький рай.

Мой душевный покой.

Моя вера в то, что завтра наступит и оно будет прекрасно.

…Только бы он был рядом. Мой загадочный. Мой желанный.

МОЙ КАРАТ.

13 глава

Никогда еще я не спала так долго и так крепко.

Рядом с Каратом.

На глазах у всей семьи, которая в это утро была настолько тихой, что впору было подумать, что мы остались дома одни.

Только я, Карат и кроха Гранит, что мирно и сладко сопел между нами, даже во сне крепко держа в одном кулачке указательный палец Карата, а в другом — прядь моих волос.

Но первое, что я ощутила, продираясь сквозь вязкую дремоту и пленительный аромат тела самого желанного из мужчин: папа рядом.

И с этой секунды пробуждение походило на ушат холодной воды, вылитый прямо под теплое одеяло, когда ты не подозревал подвоха и планировал еще немного понежиться, растягивая такое редкое и всё еще запретное удовольствие.

Тут же сгруппировавшись и напряженно вытянувшись, первым делом я встретилась со взглядом Карата, который был, как всегда, чуть лукавый, но в это утро какой-то удивительно нежный и словно пытался сказать мне, что всё в порядке и нет никаких причин для паники.

Всё строго в рамках приличия!

Мы не касались друг друга даже одеждой, не то что руками или — упаси боги — ногами!

Скромно и чинно лежали почти на двух противоположных углах дивана, и между нами был малыш. Видимо, поэтому душевное равновесие папы было в норме, и он не пылал больше яростью или желанием сломать Карату что-нибудь.

По крайней мере, пока что!

— Я придумал имя вашей дочке, — проговорил папа первым, заставив этими словами меня покраснеть, а Карата — приглушенно рассмеяться, сделав это так тихо, чтобы не разбудить Гранита.