Караул под «ёлочкой»
Шрифт:
– Пять минут - и все будет готово, - подмигнул он Полинову.
– Медицина может снимать пробу.
– Медицина дает общее добро, - врач повелительно взмахнул рукой.
– Мышей на вашей кухне, слава Богу, не водится, мух и тараканов тоже.
Когда пакеты с первым блюдом подогрелись, космонавты расположились вокруг обеденного стола.
– Что у нас по программе после обеда?
– осведомился Тутов, вскрывая пакет с супом.
– Работы выше крыши, - Муса отправил в рот квадратный брикетик хлеба.
– Мы с тобой, Вов, займемся фотометрией атмосферы.
– У нас с Абдулом продолжение
– Будем по очереди крутиться, как белки в колесе.
– А я, пожалуй, займусь демонтажем ложементов в «Союзе», - позевывая, сообщил Лахов.
– Вот время летит! Кажется, что только вчера прилетели, а послезавтра уже обратно, домой!
– Почту только с собой взять не забудьте, -напомнил Тутов.
– У моего отца в следующую пятницу, девятого сентября, день рождения. Я поздравительную открыточку написал. Хочу, чтобы как раз к девятому числу и дошла.
– Обязательно дойдет, - заверил Лахов.
– Авиапочта сколько дней идет? Трое суток? Ну, вот считай... Во вторник утром мы с Абдулом будем уже на Земле, и я
сразу же передам твою открытку встречающей смене. К пятнице как раз и дойдет!
Лахов и предположить не мог, какой неприятнейший сюрприз ждет их с Моумандом утром во вторник во время посадки космического корабля...
26.
3 сентября 1988 года.
Космодром Байконур, Ленинск.
Военный госпиталь воинской части 11284.
Макарьева привезли в госпиталь еще до полудня. В отделении травматологии Антону аккуратно выбрили волосы вокруг раны на левой части затылка и уложили на кушетку в перевязочной комнате.
Спустя несколько минут в перевязочную торопливо вошел одетый в белый халат плотный седовласый мужчина лет пятидесяти с крупным холеным лицом. Он властным голосом велел Макарьеву перевернуться на живот, внимательно осмотрел все еще сочившуюся кровью ссадину.
– Ну, хирургического вмешательства, к счастью, не потребуется. Полина, окликнул он возившуюся со шприцами медсестру, - будьте добры, сделайте молодому человеку перевязочку. Пожалуй, будет достаточно обыкновенного ватного тампона и пластыря.
Доктор, мурлыча под нос какой-то песенный мотивчик из репертуара Аллы Пугачевой, прошелся по комнате к окну и выглянул наружу. Оперся рукой о подоконник и повернулся к лежавшему на животе Макарьеву:
– А вы, товарищ лейтенант, можете перевернуться на спину. Или на бок - это уж как вам удобнее. Кстати, эта стройная черноволосая дама, сидящая сейчас на лавочке под окном, наверное, ваша подруга?
– Э... Да, - буркнул Макарьев, неловко поворачиваясь на бок. Он догадался, что речь идет об Ульяне.
– Бестия, - со смешком восхищенно произнес доктор и перевел взгляд на медсестру:
– Представляете, Полина, минут десять назад провожу я совещание отделения в своем кабинете. И вдруг распахивается дверь и в дверном проеме появляется... Нет, не девушка! Появляется черноволосая амазонка и прямо с порога голосом, не терпящим никаких возражений, требует, чтобы весь присутствующий на совещании личный состав нашего травматологического отделения немедленно спустился на первый этаж и оказал
срочную медицинскую помощь некоему героическому лейтенанту, которого только что доставили в приемный покой! При этом голубые глаза этой девицы, Поля, - хотите - верьте, хотите - нет, - излучают нечто такое, что мои хирурги все как один покорно вскакивают со стульев с явным намерением бежать за этой маячащей в проеме двери барышней, чтобы спасти ее кавалера!Медсестра Полина весело прыснула, прикрывая ладонью рот, и выглянула в окно, видимо, желая лично убедиться в существовании амазонки.
– Мало того, - продолжал доктор, едва сдерживаясь, чтобы самому не рассмеяться, - я сам, как шестнадцатилетний мальчишка, чуть ли не вприпрыжку выбегаю из-за стола и, перескакивая по лестнице через две ступеньки, бегу сюда к вам!
Он больше не мог сдерживаться и захохотал. Полина тоже засмеялась, смешно морща курносый носик. Макарьев почувствовал, что его лицо заливает краска.
– А вы знаете, молодой человек, - доктор достал из кармана халата носовой платок и промокнул выступившие на глазах слезы, - что сейчас все травматологическое отделение, образно говоря, стоит на ушах? Для вас в срочном порядке готовят специальную реанимационную камеру... Которых, между прочим, у нас в стране всего три... А в операционной приводят в готовность оборудование для трепанации черепа и операции на мозге!
Макарьев лежал на кушетке красный, как рак, и не знал, что ответить.
– Ох, - доктор рукой взялся за грудь.
– Давно я так не смеялся... Да, молодой человек, вам можно только позавидовать. Если у вас такая подружка... Ох, бестия! Валькирия!
Он затряс головой и стремительным шагом вышел из перевязочной.
– Это ваш главный врач?
– шепотом спросил Антон, повернув лицо к медсестре.
– Заведующий отделением, - поправила Полина. Она отошла от окна, открыла дверцы стеклянного медицинского шкафа и взяла с полки коробку с пластырем и ватой.
– Между прочим, светило мировой науки, профессор и лауреат Ленинской премии.
– Елки-палки, - смущенно пробормотал Антон.
– Неудобно-то как получилось...
– Ложитесь-ка снова на живот, товарищ лейтенант, -деловито распорядилась медсестра.
– Сейчас я вам сделаю перевязку.
После перевязки Макарьева отвели в отдельную палату на втором этаже. Дежурный врач, высокий худой капитан с крупными залысинами на голове, выписал на Антона больничную карту и сообщил:
– Полежишь у нас до вечера, лейтенант. Травма у тебя пустяковая, только кожу немного на затылке содрал и голову ушиб. Вечером - шагом марш домой, отдыхать. А в понедельник с утра - можно уже и на службу. Голова, кстати, сейчас не кружится?
– Нет, побаливает только немного.
– Это ничего, - успокоил доктор.
– При ушибах так, обычно, и бывает. Ладно, отдыхай.
Он положил больничную карту на тумбочку около кровати и вышел из палаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Антон какое-то время лежал, уставившись взглядом в молочно-белый потолок. События последних пяти дней и тревоги сегодняшнего утра совершенно измотали его. Макарьев осторожно, чтобы не задеть пластырь на затылке, повернулся на бок, закрыл глаза и почти сразу заснул.